на сказанное увлекшимся лектором слово "товарищи".
Радостный и счастливый минуту назад, профессор, сгорбленный, с выра-
жением ужаса на лице, пятился к кнопке у двери. Эта кнопка была сигналом
для корпусных к тому, что в какой-то камере жизни или чести человека уг-
рожает опасность.
ТРОЙНИКИ
Недолго он пробыл в этой камере.
Однажды утром открылась кормушка, и ему было предложено собрать вещи
и приготовиться к выходу.
- Что бы это могло значить? - Тося удивленно смотрел на Амирана, как
будто тот был ясновидящим.
- Сколько ты в этой хате? - спросил Амиран.
- Сегодня пошел пятый день. - И сам удивился тому, как долго здесь
тянется время.
- По-моему, тебя переводят на спецы.
- Почему ты так думаешь?
- Прошло четыре дня, как ты обдурил всю хату. Кум уже на следующий
день знал об этом. Да-да, постукивают педерасы. Знаешь, подобное в тю-
ремной жизни бывает нечасто. Чтобы дурануть стольких людей... Вот я и
думаю, что эти несколько дней, что они тебя не трогали, готовили прием
на спецу.
- Что такое спецы? - спросил Тося.
- Спец... говорят еще "тройники". Есть много названий. Это камера, в
которой три нары и обязательно одна "утка". Бывают две, - немного поду-
мав, добавил Амиран.
В это время отворилась дверь, и Тося побрел по длинным коридорам па-
мятника архитектуры екатерининской эпохи.
Его вели в то крыло тюрьмы, где находились камеры смертников. Вот они
остановились. Зазвенели ключи, повернулся замок, и он оказался в ма-
ленькой светлой камере. Трое ее жителей встретили его сдержанно и сухо.
Он бегло осмотрел хату и сказал:
- Привет, ребята! Чем дышите? Как спите? При этом он подумал: "При-
дется у одного из вас забирать плацкарту, которых здесь, к сожалению,
три".
Узкая нара стояла у правой стены. А у левой, над такой же, повисла
еще одна. Именно ее разглядывал Прикуп. "Да это курорт", - подумал он.
Разместившись за маленьким аккуратным столом, он знакомился с зеками,
когда вновь громко открылись засовы и худощавый парень в очках покинул
Тосино общество.
"Если верить Амирану, - раздумывал Прикуп, - то целят под меня. Это
кум тасует людей. Пудрит мне мозги, подсаживая курицу... А может, насед-
ка здесь, среди этих двоих?"
Он присматривался к сокамерникам, но все больше убеждался, что они
всего лишь муляж в психологической игре кума.
Он запоем читал, восхищаясь слогом и удивляясь маскировке смысла в
произведениях классиков.
Библиотека в тюрьме была огромна и разнообразна.
В этой тихой хатке у него были нара без козырька и времени безмерно.
Но вот в хате появился веселый худощавый человек по имени Саша, и
размеренная жизнь закончилась.
- Тогда выпустили, и сейчас я задержусь у вас не надолго, - кричал
Саша надзирателю, когда тот запирал за ним дверь. Затем он повернулся к
Тосе и заявил: - Ничего у них на меня нет. Полгода назад меня выпустили
из этой тюрьмы за недоказанностью. А сейчас опять закрыли. Но я твердо
знаю, что нового у них ничего не появилось.
Тося разглядывал новичка. Тот был очень веселым, доброжелательным,
непритязательным. Он ночевал пару дней между шконками, отделенный от ка-
фельного пола свалявшейся ватой тонкой скатки. На третий день один из
заключенных, уходя на этап, крепко пожал руку Тосе, при этом сказав:
"Держись, братэлла". Их осталось трое.
Саша с Тосей целыми днями играли в нарды, домино и карты. Саша ока-
зался неплохим игроком, и у Тоси появилась возможность размяться. Так
как играли "не плачу - не получаю", он не стремился выиграть, а лишь
вспомнить навыки.
Вечерами Саша залезал к Тосе на нары, и они проводили часы за разго-
ворами.
- Меня скоро выпустят, - говорил Саша, - не знаю, чем заняться на
свободе. Перед подсидкой познакомился с такой телкой... Ради нее готов
на все. Но что я умею? Если ты не научишь одной из твоих афер, мне оста-
нется наживать грабежом. А это значит - скоро снова сюда.
Тося говорил, что находится здесь по недоразумению, далек от кримина-
ла вообще и от афер в частности.
- Ну ты и рыба, - отреагировал Саша на полученное объяснение. - Твоя
погремуха должна быть - Акула.
Как Саша ни пытался вызвать Тосю на откровенность, у него ничего не
выходило. Кроме жалостливых историй об ошибке ментов, он ничего другого
не слышал. Саша не давал Тосе собраться с мыслями и держал в напряжении.
- Для кого интересуешься? - однажды задал он вопрос Саше, когда тот в
очередной раз пытался разузнать подробности его дела.
Саша открыл рот для ответа, но тут же закрыл, ощутив, что этот ма-
ленький вопрос убил его наповал.
Тося заскучал от однообразия и присутствия "утки". Ему хотелось прик-
лючений, и он решил поменять стоянку. Для этого объявил врачу о том, что
поймал гонорею. С вечера он ввел в канал шарик из кислого черного хлеба
величиной со спичечную головку. На утро взяли мазки и через день переве-
ли в камеру в углу нижнего этажа, которая походила на монашескую келью
со сводчатым потолком. В ней было два этажа деревянного настила. Причем
верхний - вдвое меньше нижнего. Называлась она "карантинка". На момент
его прихода в ней было четверо зеков.
Ознакомленный с работой оперативных служб Бутырки, к новым соседям
Тося относился первое время с недоверием. Но вскоре понял, "кумовского"
здесь нет. Он расслабился и принялся рассматривать "спектакли чужих су-
деб", ближе знакомясь с каторжанами.
- ...Двое из них с мастыркой на сифон, - впоследствии рассказывал
Прикуп. - Это проще, чем трипак. Если натощак съесть ложку соли, кровь
покажет четыре креста. А еще был пацан по имени Казбек. Ему вменяли
убийство пятерых человек. Ранее он просидел десять месяцев под следстви-
ем на Матросской тишине, но был отпущен на свободу за недостаточностью
улик. Он уехал в свой Грозный. А через пять месяцев приехали "петры", и
теперь он в Бутырке.
Тося сдружился с Казбеком. Тот ждал этапа на Матросскую тишину в
больничку, имея что-то в почках.
Здесь Тосе ничто не мешало собраться с мыслями. Он вспоминал, как од-
нажды приехал в Одессу из очередного "турне" и пришел Слава Бокал.
НА ИНДИЙСКИЕ ФИАНИТЫ
Тепло обнялись. Дружили они со школьных времен. Будучи детьми, скру-
чивали зеркала с машин и продавали по двадцать пять рублей. После обмена
историями и рассказами о приключениях Бокал достал из кармана золотое
кольцо с большим бриллиантом в красивой оправе, который завораживающе
горел. Слава протянул кольцо Тосе и молча принялся ждать мнение друга.
- Красивая вещица, - заметил тот, рассматривая изделие. - Что это за
кольцо?
- Это золото с бриллиантом ноль восьмых карата, - ответил Бокал. - А
вот это сережки. - И он достал серьги, в которых также поигрывали брил-
лианты.
- Я думаю, - сказал Тося, - здесь какой-то зэхер, раз показываешь мне
все это.
- Ты прав. На самом деле это фианиты. Доставлены из Индии. Об этих
камнях сейчас еще никто не знает. И даже ювелир высокого класса с точ-
ностью не сможет сказать, что это они.
Далее Слава предложил Тосе поработать на фианиты.
- Все-таки кто-то может определить? - спрашивал Тося, с интересом
рассматривая изделия.
- Да, конечно, существуют ювелиры, которые уже встречали эти камни.
Но для того, чтобы и они не смогли, - на все эти украшения имеется нату-
ра.
- Ну что ж. Давай попробуем, - согласился Тося.
Первой, кому они продали кольцо, была Джемма - очень интересная бело-
курая женщина.
- Но спекулянтка она матерая, - говорил о ней Тося.
Кольцо Джемма проверила у своего знакомого ювелира. Это был старый
еврей с кудряшками по краю лысины. Он долго смотрел в лупу, а затем при
помощи каратомера уточнил размер камня.
После продажи кольца Тося сказал:
- В Одессе будет очень сложно работать с этим. Давай махнем в Москву.
Тем более что у меня есть квартира в Теплом Стане.
- Хорошо, - согласился Бокал. - Но нам нужно будет взять с собой Же-
ню.
Он познакомился с Женей, высоким худым парнем с "носом длиною с паро-
ход". С первых минут знакомства он произвел двоякое впечатление на При-
купа. Что-то останавливало и настораживало Тосю. Но он не стал дове-
ряться чувствам. Тем более что Женя оказался тем, кто доставал и изго-
тавливал эти украшения.
Они втроем выехали в Москву. С собой Тося прихватил светло-коричневый
кейс, в котором лежали иконы в серебряных и золотых окладах. Взял их "на
черный день".
С вокзала ехали в такси. Усевшись впереди, он указывал дорогу. Во
всех делах, равно как в играх, он любил иметь какой-либо перевес. Именно
по этой причине направлял такси путаной дорогой. Он знал, что друзья
слабо ориентируются в большой Москве. И решил лишить их и этого.
Отдохнув с дороги, они направились в магазин по приему драгоценных
камней. Женя прихватил с собой все имеющиеся изделия. Здесь были: восемь
пар серег, одна из них - с натуральными бриллиантами, шесть колец и два
женских перстня, усыпанных "бриллиантами" с "изумрудом" по центру. Взял
он это потому, что не доверял Тосе, считая: "квартира эта может быть
вполне не его".
Подъехали в такси, остановившемся в двух домах от магазина. Первым
пошел Тося. Он должен был найти лоха или барыгу. При этом он разыгрывал
роль состоятельного человека, попавшего в затруднительное положение, ко-
торому нужны деньги, - продает семейные драгоценности, будучи далеким от
этой процедуры.
Как только отошел Тося, двинулся Слава. Он должен был смешаться с
толпой у входа и, общаясь с людьми, наблюдать за Прикупом и ждать маяк.
Женя пошел в сквер напротив магазина ожидать результатов. Тося стал
пробираться сквозь толпу к одному из окошек приема драгоценностей. Делал
он это, постоянно задавая вопросы окружающим, желая привлечь внимание
скупщиков.
Он показал сережки мужчине, которого они заинтересовали. Тот сказал,
что подумает. Тося занял очередь, в которой был шестьсот восьмым. "Очень
удобно стоять в такой очереди, - подумал он. - Здесь можно сто лохов
высмыкнуть".
Он спустился по лестнице, чувствуя на себе взгляды заинтересовавшихся
скупщиков. Когда собрался закурить, чья-то стальная рука крепко ухватила
за пояс брюк. Другой человек взял под руку:
- Пройдемте. И не надо привлекать внимание.
Они зашли во двор магазина, и Тося увидел, как Славу заводят в откры-
тую дверь подотдела милиции.
Сидя в кабинете, Тося услышал Женин голос и подумал: "Всех приняли".
Он замкнулся и на вопросы оперов не отвечал. От них он узнал, сколько
всего было колец и серег.
Их перевезли в райотдел и содержали в строгой изоляции.
Как только закрылась дверь камеры, он удивился, увидев небрежно оде-
того обросшего человека.
- За что здесь? - спросил его Тося.
- Мы с другом выпили, пошли к этому общежитию. А там...
Но Тося не дал ему договорить.
- Тебя скоро выпустят. Не перебивай. - Он сунул руку в карман и обна-
ружил монету в двадцать копеек, которую не заметили при обыске. - Тебя
выпустят, - повторил он. - Пойди на почту, возьми эти двадцать копеек,
поменяй на пятнадцать. Набери код Одессы и этот телефон. - Он стал цара-
пать спичкой на коробке номер телефона. - Скажи всего несколько слов:
"Тося в пятьдесят втором отделении Москвы". Запомнишь?
Тот кивал, уверяя, что запомнит.
- Дать тебе сейчас ничего не могу. Эта монета - все, что осталось. Но
телефон ты этот сохрани. Кто знает, что будет в жизни? Если станет тяже-
ло, знай, что, позвонив по этому номеру, будешь обеспечен кровом и едой.
Вижу, что постоянного места жительства у тебя нет...
Он хотел еще что-то сказать, но открылась дверь, и он остался один.
На очередном допросе следователь положил перед ним ключ от квартиры в
Теплом Стане.
- Я знаю, что это ключ от квартиры, в которой вы остановились. Также
