предполагать, что Давид следовал обычным в его время законам войны, ибо
священное писание во всем этом не упрекает Давида и даже во всем считает его
поведение, кроме случая с Урией, правильным и безупречным".
"Это извинение было бы хорошо в истории тигров и пантер,-отвечает ему
Гюэ.-Какой человек сможет найти подобающее извинение для подобной
жестокости? А между тем этот человек-любимец бога. Верна ли эта история или
представляет собою вымысел, но такого рода религиозное наставление нужно
только порицать. А что думать о тех, которые взяли на себя миссию внушать
народу, что такого рода бесчеловечная дикость является поступком славным и
достойным?"
В "истории" Давидовой уходишь от одного ужаса только для того, чтобы
сразу же узнать о другом.
"И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая, по
имени Фамарь, и полюбил её Амнон, сын Давида. И скорбел Амнон до того, что
заболел из-за Фамари, сестры своей; ибо она была девица, и Амнону казалось
трудным что-нибудь сделать с нею. Но у Амнона был друг, по имени Ионадав,
сын Самая, брата Давидова; и Ионадав был человек очень хитрый. И он сказал
ему: отчего ты так худеешь с каждым днем, сын царев,-не откроешь ли мне? И
сказал ему Амнон: Фамарь, сестру Авессалома, брата моего, люблю я.
И сказал ему Ионадав: ложись в постель твою, и притворись больным; и
когда отец твой придет навестить тебя, скажи ему: пусть придет Фамарь,
сестра моя, и подкрепит меня пищею, приготовив кушанье при моих глазах, чтоб
я видел, и ел из рук её" (вторая книга царств глава 13, стихи 1-5). История
знает несколько кровосмесительств, сходных с кровосмесительством Амнона. Во
всяком случае, нельзя предположить, чтобы они были скопированы одно с
другого; эти явления были довольно распространены у всех древних народов. Но
вот что особенно странно здесь: Амнон поведал о своей преступной страсти
своему двоюродному брату Ионадаву. Надо было бы, чтобы семья Давида была
довольно развращена, если один из сыновей, который мог иметь сколько угодно
наложниц, пожелал бы непременно обладать своей собственной сестрой и чтобы
его двоюродный брат ему в этом содействовал.
Амнон последовал совету Ионадава, и все произошло, как тот предсказал.
Царь, придя к сыну, выслушал его просьбу, принял её за безобидную фантазию
больного, в которой нельзя отказать, и отправил дочь приготовить ему любимое
блюдо.
"И пошла она в дом брата своего Амнона; а он лежит. И взяла она муки и
замесила, и изготовила пред глазами его и испекла лепешки, и взяла сковороду
и выложила пред ним; но он не хотел есть. И сказал Амнон: пусть все выйдут
от меня. И вышли от него все люди, и сказал Амнон Фамари: отнеси кушанье во
внутреннюю комнату, и я поем из рук твоих. И взяла Фамарь лепешки, которые
приготовила, и отнесла Амнону, брату своему, во внутреннюю комнату.
И когда она поставила перед ним, чтоб он ел, то он схватил её, и сказал
ей: иди, ложись со мною, сестра моя. Но она сказала: нет, брат мой, не
бесчести меня, ибо не делается так в Израиле; не делай этого безумия. И я,
куда пойду я с моим бесчестием? И ты, ты будешь одним из безумных в израиле.
Ты поговори с царем; он не откажет отдать меня тебе. Но он не хотел слушать
слов её, и преодолел её, и изнасиловал её, и лежал с нею. Потом возненавидел
её Амнон величайшей ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел её,
была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди.
И (Фамарь) сказала ему: нет, (брат); прогнать меня- это зло больше
первого, которое ты сделал со мною. Но он не хотел слушать её. И позвал
отрока своего, который служил ему, и сказал: прогони эту от меня вон и запри
дверь за нею" (вторая книга царств глава 13, стихи 8-17).
Как вы находите, читатель? Не правда ли, это очень удачный анекдот для
"священной" книги, продиктованной самим богом?
"И посыпала Фамарь пеплом голову свою, и разодрала разноцветную одежду,
которую имела на себе, и положила руки свои на голову свою, и так шла и
вопила" (стих 19).
Авессалом, который, подобно ей, был рожден от Маахи, четвертой жены
Давида, оставил по себе "длинноволосую" славу. Это ещё один из библейских
персонажей, знаменитых благодаря своей гриве: длиной волос он превосходил
Самсона и Самуила. Узнав об изнасиловании Фамари, Авессалом пытался сначала
утешить её. Мы цитируем: "Не Амнон ли, брат твой, был с тобою?-но теперь
молчи, сестра моя; он-брат твой; не сокрушайся сердцем твоим об этом деле"
(стих 20).
Несмотря на эти добрые слова, Фамарь оставалась безутешной. Что касается
Давида, то, когда он узнал, что подразумевал Амнон под вкусным блюдом
Фамари. он впал в большой гнев, но гнев его быстро утих: ведь Давид и сам за
собой знавал подобные грешки.
"Авессалом же не говорил с Амноном ни худого, ни хорошего; ибо
возненавидел Авессалом Амнона" (стих 22). Авессалом скрывал ненависть свою
целых два года (стих 23). По истечении этого времени у него в Ваал-Гацоре
была стрижка овец, и по этому поводу он устроил большое пиршество, на
которое пригласил и своих братьев, в том числе и Амнона.
Кровосмеситель-насильник перепился и в пьяном виде был убит (стихи 24-29).
"Это ужасное бесчестие - спать со своей сестрой,- говорит Вольтер.-Ужасно
грубо прогнать её после такого оскорбления. Но предательски убить своего
брата, пригласив его к себе на пирушку,- это, несомненно, не меньшее
преступление".
Все братья Авессалома, свидетели этого братоубийства, быстро встали из-за
стола и обратились в бегство на своих мулах, как будто каждый из них боялся
разделить участь Амнона.
Здесь впервые в еврейской истории встречаются мулы. Один богослов,
страдавший манией придавать необычайность даже тем событиям, которые были
совершенно лишены её,- все тот же наш старый знакомец, неистощимый
Кальмет,-в своем комментарии к Библии указывает, что "в Палестине мулы не
являются результатом скрещивания ослов с кобылицами, но рождаются от самцов
и самок мулов" (!).
Эта неожиданная новость возбудила смех Вольтера, который отвечает
бенедиктинцу: "Кальмет воспроизводит здесь мнение Аристотеля, но он,
конечно, гораздо лучше сделал бы, если бы посоветовался с каким-нибудь
скотопромышленником. Мы знаем несколько путешественников, утверждающих, что
Аристотель ошибался, а вместе с ним и почтенный отец Кальмет. В наши дни нет
уже ни одного натуралиста, который верил бы в существование самостоятельной
породы мулов. Осел может дать хорошего мула от скрещивания с кобылицей. Но
природа тут и останавливается, ибо сам мул не обладает способностью
воспроизводить потомство. Зачем, спрашивается, "провидение" дало ему органы
воспроизведения? Говорят, что оно ничего не делает без цели. Тем не менее
самая бесполезная вещь в мире - это воспроизводительные органы мула. Они
нужны ему не больше, чем мужчине сосцы, которые тоже существуют для одной
видимости".
Давид долго оплакивал Амнона и не скрывал, что порицал Авессалома за
убийство. Вот почему Авессалом эмигрировал: он нашел прибежище в царстве
гессурском у своего деда и прожил там три года. Иоав прибег к хитрости,
чтобы вызвать его обратно. Это удалось ему, и он привел его в Иерусалим. Но
Давид не хотел видеть своего сына.
"Не было во всем Израиле мужчины столь красивого, как Авессалом, и
столько хвалимого, как он; от подошвы ног до верха головы его не было у него
недостатка. Когда он стриг голову свою,-а он стриг её каждый год, потому что
она отягощала его,-то волоса с головы его весили двести сиклей по весу
царскому. И родились у Авессалома три сына и одна дочь, по имени Фамарь; она
была женщина красивая (и сделалась женою Ровоама, сына Соломонова, и родила
ему Авию).
И оставался Авессалом в Иерусалиме два года, а лица царского не видел. И
послал Авессалом за Иоавом, чтобы послать его к царю, но тог не захотел
придти к нему. Послал и в другой раз; но тот не захотел придти. И сказал
(Авессалом) слугам своим: видите участок поля Иоава подле моего, и у него
там ячмень; пойдите, выжгите его огнем. И выжгли слуги Авессалома тот
участок поля огнем. (И пришли слуги Иоава к нему, разодрав одежды свои, и
сказали: слуги Авессалома выжгли участок твой огнем).
И встал Иоав, и пришел к Авессалому в дом, и сказал ему: зачем слуги твои
выжгли мой участок огнем? И сказал Авессалом Иоаву: вот, я посылал за тобою,
говоря: приди сюда, и я пошлю тебя к царю сказать: зачем я пришел из
Гессура? Лучше было бы мне оставаться там. Я хочу увидеть лице царя. Если же
я виноват, то убей меня.
И пошел Иоав к царю, и пересказал ему это. И позвал царь Авессалома; он
пришел к царю, (поклонился ему) и пал лицем своим на землю пред царем; и
поцеловал царь Авессалома" (вторая книга царств глава 14, стихи 25-33).
Поведение Авессалома по отношению к Иоаву менее ужасно, чем все
остальное, но оно чрезвычайно уродливо. Нигде, кроме Библии, никто никогда
не сжигал полей военачальника и премьер-министра для того только, чтобы
вызвать его на разговор. Какой странный способ добиваться аудиенции!
"После сего Авессалом завел у себя колесницы и лошадей и пятьдесят
скороходов" (глава 15, стих 1). Затем он стал искать популярности, обещая
народу правосудие, и в конце концов вкрадывался "в сердце израильтян" (стих
6). Сорок лет спустя Авессалом сказал Давиду: "пойду я и исполню обет мой,
который я дал господу, в Хевроне... Сказал ему царь: иди с миром... И
разослал Авессалом лазутчиков во все колена израилевы, сказав: когда вы
услышите звук трубы, то говорите: Авессалом воцарился в Хевроне. С
Авессаломом пошли из Иерусалима двести человек, которые были приглашены им,
и пошли по простоте своей, не зная, в чем дело" (стихи 7-11).
Тогда Давид сказал своим слугам, бывшим с ним в Иерусалиме: "встаньте,
убежим, ибо не будет нам спасения от Авессалома; спешите, чтоб нам уйти,
чтобы он не застиг и не захватил нас, и не навел на нас беды, и не истребил
города мечом. И сказали слуги царские царю: во всем, что угодно господину
нашему, царю, мы-рабы твои. И вышел царь и весь дом его за ним пешком.
Оставил же царь десять жен, наложниц (своих), для хранения дома. И вышел
царь и весь народ пешие, и остановились у Беф-Мерхата. И все слуги его шли
по сторонам его, и все хелефеи и все фелефеи, и все гефяне до шестисот
человек, пришедшие вместе с ним из Гефа, шли впереди царя" (вторая книга
царств глава 15, стихи 14-18).
Лорд Болингброк рассказывает, что, когда духовник одного английского
генерала читал ему только что цитированное место Библии, генерал вырвал
книгу из его рук, бросил её оземь и воскликнул:
- Тысячу молний! Что это за жалкий трус, ваш несчастный Давид, если он
удрал с целым полком солдат? Нет, уж я бы повернул обратно; я догнал бы
этого Авессалома и повесил бы его, как собаку, на первой осине!
"Когда дошел царь Давид до Бахурима... вышел оттуда человек из рода дома
Саулова, по имени Семей... и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех
рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую
сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и
беззаконник... И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине
горы, со стороны его, шел и злословил, и бросал камнями на сторону его и
пылью" (вторая книга царств глава 16, стихи 5-7, 13).
Критики отмечают, что, если бы автор был обыкновенный писатель, он привел
бы какие-нибудь подробности мятежа Авессалома; он сказал бы, какими силами
тот располагал, почему Давид, этот прославленный воин, так постыдно бежал из
