базе разведывательного мотоцикла "М-72". Чудесная машина была
вооружена пулеметом и противотанковым гранатометом, она имела
два активных ночных инфракрасных прицела, дальномер-прицел,
радиостанцию "Р-123". Машина, видимо, предназначалась для
действий в условиях Заполярья, так как на ней находились два
новеньких дубленых полушубка, а сзади была прилажена
200-литровая бочка со спиртом. К сожалению, все это сгорело при
столкновении с контрреволюцией.
Генерал покрутил рапорт в руках.
- Верните рапорт обратно, пусть перепишут и добавят вот это.
Что еще?
- В 128-й дивизии БТР с моста свалился.
- В результате столкновения с контрреволюцией?
- Так точно.
- Это лучше. Давайте рапорт.
А заместитель командира взвода старший сержант Мельник
получил медаль за смелые и решительные действия при отражении
налета. Про него даже в газетах писали.
"ПОЛЕТ"
Район города Кошице
Начало сентября 1968 года
Еще в самые первые дни освобождения, когда перемещение войск
происходило почти непрерывно, наш батальон остановился ночью у
какого-то совсем небольшого городка с маленьким заводиком.
Батальон ночевал прямо в поле у городка с соблюдением всех мер
предосторожности, выставив боевое охранение и подвижные патрули.
Утром выяснилось весьма неприятное обстоятельство. Заводик
оказался не просто заводиком, а спиртзаводиком. Я еще вечером
унюхал этот особый запах, стоявший над всей округой, да и другие
офицеры не могли его не заметить. Но за минувший день все так
устали, что немедленно уснули, как только представилась
возможность.
А солдатики наши не спали и времени даром не теряли.
Спиртзавод, как и все другие заводы Чехословакии, в те дни был
остановлен. Но местные жители, не без умысла, конечно, ночью
нашим солдатам путь на завод указали, ворота гостеприимно
открыли и показали, как открыть соответствующие краны.
К утру все до единого солдата в батальоне были пьяными. Надо
отдать им должное, никто не напился здорово. Каждый понимал, что
до полевого трибунала - один шаг, а полевой трибунал работает по
законам военного времени. Так что все солдаты были не пьяными, а
выпивши, навеселе, под хмельком.
Командир батальона немедленно вывел всю колонну из этого
проклятого места, оповестил вышестоящее командование о
спиртзаводе, который был немедленно взят под особый контроль. На
ближайшем привале был произведен грандиозный обыск. Оказалось,
что все емкости, буквально любые предметы, которые могут
содержать жидкость, были наполнены спиртом: все фляги,
канистры, котелки, даже грелки в батальонном подвижном
медпункте. Весь обнаруженный спирт был безжалостно вылит на
дорогу. Все офицеры батальона были посажены вместо водителей
боевых машин. И колонна тронулась. Офицеров, конечно, не хватило
на все машины, и оттого многие бронетранспортеры шли по
освобожденной стране слегка покачиваясь.
Уже к обеду все солдаты пришли в себя. Следующую ночь
батальон провел в поле вдали от населенных пунктов. С утра мы
почувствовали неладное. У большинства солдат глаза блестели, как
масляные. Никто из них не был пьян, но каждый из них,
несомненно, слегка выпил. Мы произвели обыск, каких еще не
бывало, но ничего не нашли. В принципе ничего плохого в том, что
солдаты понемногу выпивают, не было. Попробуй найди в советских
уставах какое-нибудь запрещение на этот счет. И нельзя подобных
запрещений в уставы вносить, ибо в боевой обстановке солдатам
просто положено выпивать для храбрости.
Проблема заключалась в том, что обстановка была почти боевая,
но приходилось выполнять чисто дипломатическую функцию:
разгонять людей, не желающих освобождаться. А с нашим запахом
этим заниматься как-то не совсем удобно. Если вражья пропаганда
дознается, что 400 советских солдат выполняют свою благородную
миссию под влиянием Бахуса, может получиться мировой скандал.
На следующее утро история повторилась, и на следующее -
вновь.
Случилось так, что вся агентура ГБ и партии оказалась
вовлеченной в общее дело, и местонахождение чудесного источника
не выдавала. В Чехословакии, кстати, все они, слуги ГБ и партии,
хвосты прижали и строчить рапорта совсем не спешили. Еще бы, все
вокруг вооружены, нечаянно и застрелить могут или ночью танком
сонного раздавить, по ошибке. Такая практика процветала
повсеместно. Счеты сводили быстро, несмотря на разницу языков и
интересов.
Командир батальона тоже не спешил докладывать о происходящем.
Доложишь - на себя же беду накличешь. Он предпочитал искать сам,
привлекая к поискам спирта всех офицеров батальона.
Было ясно, что запасы спирта в батальоне огромны: каждое утро
минимум по солдатской кружке на каждого из 400 солдат. Батальон
менял свое положение постоянно. Значит, спирт не в лесу, не в
земле зарыт, а движется с нами. В наших машинах. А где? Мы
обследовали все. Миллиметр за миллиметром. Даже проверили, не
залит ли спирт в шины бронетранспортеров. Но и там его не было.
Если бы ежедневное пьянство происходило в одной моей роте, то
мне бы грозили серьезные неприятности. Но это происходило и в
соседних ротах. Поэтому я был спокоен. Вопрос о спирте волновал
меня чисто теоретически: где же он, черт его побери, может быть
спрятан?
Я совершенно категорически принял решение спирт найти. Чего
бы мне это ни стоило. Чем бы ни пришлось пожертвовать. А
жертвовать я мог всего лишь одной вещью, золотыми часами
"Полет". Это была единственная дорогая вещь у меня. А что у
советского лейтенанта может быть, кроме часов и расчески?
Часы были просто великолепные, и я давно приметил, что один
из радистов взвода связи на мои часы поглядывал с немалым
интересом. Не знаю почему, но этого радиста я считал жадным
человеком, хотя почти и не знал его.
Во время обеда, когда вокруг полевого узла связи решительно
никого не было, а радист, я это знал, дежурил внутри, причем
один, я зашел на узел связи. Для командира роты посещение
батальонного узла связи дело совершенно естественное.
Молча я снял с руки часы и протянул ему. Он смотрел на часы,
не решаясь их взять, ожидая, что я потребую взамен. Как радист
он, конечно, немного говорил по-русски. Без этого в связь, не
берут.
- Мне спирт нужен,- я запрокинул голову назад,- имитируя то,
как люди пьют спиртное.- Понимаешь, спирт.- Я пощелкал себя по
горлу, показывая, как он булькает.
Он закивал головой. Мусульманин, а ведь понимает. И, видимо,
каждый день вместе со всеми принимает лечебный напиток.
- Десять литров, понимаешь,- я показал десять пальцев.-
Десять.
Он быстро взял часы и сказал: "Вэчэр".
- Нет,- сказал я,- мне сейчас надо.
Он покрутил часы в руках и нехотя вернул их мне: сейчас
нельзя.
Я положил часы в свой карман и медленно пошел к выходу, но у
самой двери резко обернулся. Солдат с величайшим сожалением
смотрел мне вслед. Я быстро достал часы и сунул ему в руку:
- Я сам возьму.
Он кивнул. Быстро замотал часы в носовой платок, сунул за
голенище сапога и тут же шепнул мне на ухо одно всего лишь
слово.
Я ненавидел его. И все же я еще перед тем, как зайти на узел
связи, дал себе слово никому, включая командира батальона, не
рассказывать о том, как я нашел спирт. Чтобы не раскрыть его, я
не побежал в штаб батальона немедленно, а выждал несколько
часов. И лишь к вечеру постучал в командирскую машину. Комбат
сидел в величайшем унынии.
- Товарищ подполковник, не желаете ли выпить со мной по
кружечке спирта? - С моей стороны это было величайшим хамством.
Но он, конечно, простил меня.
- Где? - взревел он и, вскочив с кресла, больно ударился
головой о броневую крышу. - Где, твою мать?
Я улыбнулся:
- В радиаторах.
Каждый бронетранспортер имеет по два двигателя и так как они
работают в исключительно тяжелых условиях, то каждый двигатель
имеет очень развитую жидкостную систему охлаждения с емкими
радиаторами, которые в летнее время заполняются просто чистой
водой. Солдаты слили всю воду из радиаторов всех машин батальона
и заполнили их спиртом. Пили они его по вечерам, залезая под
машины якобы для обслуживания и ремонта.
Командир батальона немедленно построил батальон и затем лично
сам пошел вдоль колонны, открывая в каждой машине сливные краны.
Осенний лес быстро наполнялся чудесным ароматом.
А еще через день радиста, открывшего общую тайну, нашли
избитого почти до смерти в кустах возле узла связи. Его срочно
увезли в госпиталь, объяснив медикам, что пострадал он при
встрече с контрреволюцией.
А еще через несколько дней, когда другие события заставили
забыть злосчастный образ радиста, ко мне подошел другой радист и
протянул мне мои золотые часы "Полет".
- Товарищ лейтенант, это ваши часы?
- Э...- сказал я.- Вообще-то мои. Спасибо. А где вы их нашли?
- Один из нас, видимо, их украл у вас.
- И за это вы так зверски его обработали? Он внимательно
посмотрел мне в глаза.
- И за это тоже.
ПРОВОДЫ ОСВОБОДИТЕЛЕЙ
Кошице - Прага
Сентябрь 1968 года
Тревогу объявили в пять утра.
Холод в лесу собачий. Спать бы да спать, уткнув нос в
воротник шинели. Я медленно выполз из-под теплой шинели - в
голове шумело после вечернего веселья. - Ни одна живая душа во
всей роте и ухом не повела на сигнал тревоги. Всего за один
месяц дисциплина пала до катастрофического уровня.
Я извлек из глубин своей памяти специально приготовленную для
подобного случая тираду и тихо, без особой злобы, проговорил ее
на ухо старшине роты, который норовил прикинуться спящим.
Старшина мгновенно вскочил: не то чтобы испугался моих угроз.
Нет. Просто фраза была затейливой.
Старшина пошел вдоль рядов спящих солдат и сержантов, толкая
их носком сапога и покрывая матом.
Когда меня будят на рассвете после ночи в холодном лесу, я
всегда становлюсь очень злым. Не знаю почему. В глотке моей
скапливались самые грязные ругательства, и я посматривал по
сторонам, на чью бы голову их высыпать. Но встретившись глазами
с первым попавшимся солдатом, я сдержался. В глазах его было,
пожалуй, больше злобы, чем в моих. Грязный, небритый,
нестриженый, много недель не видавший горячей воды, автомат
через плечо и полные подсумки патронов. Поди задень его сейчас -
убьет не задумываясь.
Офицеров собрали на совещание. Начальник штаба полка объявил
боевой приказ, согласно которому наша дивизия срочно
передавалась из 38-й армии Прикарпатского фронта в 20-ю
гвардейскую армию Центрального фронта. Нам предстояло совершить
многосоткилометровый марш через всю страну и к вечеру
развернуться севернее Праги для прикрытия войск 20-й гвардейской
армии. Всю гусеничную технику: танки, тягачи, тяжелые
бронетранспортеры - было приказано оставить на месте, а
двигаться налегке, используя только колесные машины.
Приказ был совершенно непонятен, в том числе и начальнику
штаба, получившему его свыше. Но времени на дискуссии не было.
Колонны вытянули быстро, сигнал готовности - белые флажки начали
появляться над командирскими люками (радиосвязь при перемещениях
войск запрещена). Наконец, белые флажки появились над всеми
машинами. Сигнальщик головной машины покрутил флажком над
головой и четко указал на Запад. Мы снова двинулись в
неизвестность.
Тем для тревожных раздумий было достаточно. Если силу танков
принять за единицу, то в сравнении с этим мотопехота - ноль. Но
