трех чекистских армий было подготовлено заранее, а личный состав от
генералов до рядовых, целые пограничные заставы, комендатуры, отряды и
штабы пограничных округов отошли в тыл ДО германского вторжения,
В своей жизни видел только однажды ситуацию, когда пограничники
открыли границу: летом 1968 года там же в Карпатах наших солдатиков
переобули в кожаные сапоги, а пограничные заставы сняли часовых, оста-
вив границу нашим дивизиям.
В 1941 году все делалось по тому же сценарию. Уходя 18 - 19 июня с
границ, чекисты знали, что это война. Каждому советскому человеку с
детства, как гвоздь, в голову вбивали истину - граница на замке! Каж-
дый пограничник жил этой истиной. Уходя 19 июня 1941 года с границ,
любой начальник заставы и любой рядовой понимали значение ухода.
Вспомним почти незаметный штрих на самой первой странице воспомина-
ний генерала Свиридова: пограничники, сдавая государственный рубеж,
бросили неисправный пулемет. Каждый, кто служил в Красной Армии, в Со-
ветской Армии, в пограничных войсках, в НКВД, в КГБ, поддержите меня:
в мирное время бросить пулемет, пусть и исправный, нельзя. В любом
случае испорченное имущество, тем более оружие, положено сдавать, сос-
тавляя при этом акт. Неисправную вещь (будь то секретная карта или
рваная солдатская шинель) надо предъявить вот она, а вот акт на списа-
ние, подпишите. И никаких проблем.
Но поди отбейся от комиссии, если акт есть, а порваной шинели нет,
поди докажи, что ты ее не украл и не пропил. А из двух поломанных пу-
леметов можно в пятнадцать минут собрать один целый. Тем более, по
тексту генерала Свиридова следует, что его ребята брошенный пулемет
быстро отремонтировали, не имея ни запасных частей, ни второго неисп-
равного пулемета, который можно было бы пустить на запчасти. Как же
понять поведение начальника пограничной заставы и старшины, за которы-
ми пулемет числится? Как они собирались отчитываться за отсутствующий
пулемет? Кто поверит, что они не отдали пулемет врагам советской влас-
ти? Кто поверит, что пулемет был неисправным?
Понять поведение уходящих пограничников просто. Если иметь в виду,
что мирное время кончилось, и все, до начальника заставы включительно,
понимают, что уже идет война. А на войне именно так и делается. Всег-
да. Выводится, например, 1-я гвардейская танковая армия из сражения, и
приказ; выходить налегке. Незачем выводить с переднего края оружие,
боеприпасы, боевую технику, которые с таким трудом туда доставлены.
Потому вывод частей из боя часто осуществляется так: запасы, все ос-
тавшееся после жестоких боев вооружение и боеприпасы передаются свежим
частям, а отходящие в тыл ничего лишнего с собой не берут, там в тылу
их доукомплекгуют и вооружат новым оружием прямо с заводов. Именно так
19 июня 1941 года проходила смена советских войск на границах: уже не
по стандартам мирного времени, а так, как делается на войне.
Удивительны настроения в боевых частях Красной Армии, которые пря-
чутся в лесах у границы. В том же, например, 144-м отдельном разведы-
вательном батальоне капитана Свиридова.
Кстати, надо и батальон описать. Организация его стандартна: управ-
ление и штаб, танковая рота, рота тяжелых пушечных бронеавтомобилей,
мотострелковая рота, кавалерийский эскадрон и подразделения обеспече-
ния. Основное вооружение батальона - 16 плавающих танков и 13 пушечных
бронеавтомобилей. У Сталина таких батальонов только в составе стрелко-
вых дивизий 207, полностью укомплектованных, и несколько десятков - не
полностью. Оценим.
Глянем только на один 144-й разведывательный батальон. В его соста-
ве 16 танков, а во всех германских пехотных дивизиях вместе взятых -
ни одного. И во всех германских моторизованых дивизиях вместе взятых -
ни одного. А у Сталина в каждой стрелковой дивизии разведывательный
батальон с танками. Только в составе разведывательных батальонов
стрелковых дивизий у Сталина больше танков, чем во всем вермахте на
Восточном фронте. Да ведь и танки не простые, а плавающие. Их у Стали-
на 4 тысячи. А а во всем вермахте - ни одного. И во всем остальном ми-
ре - ни одного плавающего танка в то время не было.
И выходит, что командир батальона капитан Свиридов на румынской
границе имеет 16 плавающих танков, а ни один германский генерал и
фельдмаршал не имеет ни одного. Генералы и фельдмаршалы всех остальных
стран - тоже ни одного. Так вот у командира такого батальона подчинен-
ный командир эскадрона просит разрешения выслать разведку на "ту сто-
рону реки... Представляю ту же ситуацию где-нибудь в 1970 году: моло-
дой офицер-разведчик спрашивает у командира разведбата разрешения пос-
лать разведгруппу на ту сторону реки... скажем, в Западную Германию.
Представляю себя лично, задающего этот вопрос моему комбату... Да
меня бы за такой вопрос вмиг простынями повязали и под вой сирен дос-
тавили в соответствующее учреждение. А в 1941 году старший лейте-
нант-разведчик задает вопрос капитану, а тот бурно не реагирует: пра-
вильный вопрос, но пока еще время не наступило. Скоро наступит.
В разведывательных подразделениях и частях дураков не держат. Стар-
ший лейтенант описан деловым, энергичным, инициативным. Сам автор тоже
хороший командир, от капитана дошел до генерал-майора, стал Героем Со-
ветского Союза. В данном случае старший лейтенант получил отрицатель-
ный ответ, но вопрос он задавал с четким пониманием того, что положи-
тельное или отрицательное решение о посылке вооруженной группы на соп-
редельную территорию зависит уже не от товарища Сталина и не от това-
рища Молотова, не от Жукова и не от начальника ГРУ генерал-лейтенанта
Голикова, а от капитана, который стоит там, где полагалось бы стоять
пограничным постам.
В данном случае капитан не разрешил выслать разведку на территорию
противника, но известны сотни случаев, когда другие советские капитаны
и майоры разрешили. Мы привыкли возмущаться тем, что германские разве-
дывательные самолеты кружились над советской территорией, что германс-
кие разведывательные группы рыскали по нашей земле. При этом мы как-то
забываем о наших самолетах, которые летали в германском небе, о наших
разведгруппах, которые рыскали по германской земле.
Читая эти строки, вспоминаю книгу Б.М. Шапошникова "Мозг армии". За
много лет до 1941 года Шапошников предупреждал, что "перевод армии на
военное положение создает известный подъем ее военной доблести, повы-
шает моральный уровень армии". Шапошников предупреждал, что армия, ко-
торую перевели на военное положение и придвинули к границам, испытыва-
ет нервное напряжение, сдержать ее порыв невозможно. Шапошников пре-
дупреждал, что армию нельзя долго держать у границ, ее надо пускать в
дело.
Сталин внимательно читал книгу Шапошникова, знал ее и цитировал.
Сталин покровительствовал Шапошникову. 1940 год - это возвышение Ша-
пошникова, в мае ему присвоено звание Маршала Советского Союза. Офици-
ально он - заместитель Наркома обороны, на практике главный военный
советник Сталина. К середине июня 1941 года советские армии вторжения
придвинуты к границам. Высшее советское военное руководство знает, что
и командиры, и солдаты уже рвутся в бой, что их наступательный порыв
не сдержать. Но его уже и не сдерживают до всесокрушающей войны оста-
ется всего две недели... Красную Армию от противника не разделяет даже
тонкая цепочка пограничников НКВД. А ведь ни Жуков, ни Тимошенко, ни
Шапошников не обладали такой властью, чтобы приказывать пограничникам
уйти с границы. Пограничники - не их ведомство. Пограничники - бериев-
цы. А Берия не обладал такой властью, чтобы приказать армейским диви-
зиям сменить его людей на границе. Приказать Наркому внутренних дел
отвести пограничников от границы и приказать Наркому обороны подвести
армейские дивизии к границам мог только один человек - Председатель
Совнаркома товарищ Сталин.
Сталин отдал приказы чекистам отойти в тыл, а частям Красной Армии
выйти на границы. Сталин знал, что после этого надо будет спустить
Красную Армию с цепи... Иначе она сама сорвется.
А потом случилось то, чего никто не ждал. Германская армия нанесла
удар.
Рассмотрим последствия удара на примере 164-й стрелковой дивизии, в
которой служил капитан Свиридов. В этом районе две реки: пограничный
Прут и параллельно ему на советской территории - Днестр. Если бы диви-
зия готовилась к обороне, то в междуречье лезть не следовало, а следо-
вало вырыть окопы и траншеи на восточном берегу Днестра, используя обе
реки как водные преграды. Мосты следовало подготовить к взрывам. В
междуречье не держать ни складов, ни госпиталей, ни штабов, ни крупных
войсковых частей, а лишь небольшие отряды и группы подрывников и снай-
перов.
Но 164-я дивизия (как и все остальные дивизии) готовилась к наступ-
лению и потому Днестр перешла, перетащила за собой в приграничные леса
сотни тонн боеприпасов, топлива и продовольствия, штабы, госпитали,
узлы связи и остановилась у последнего рубежа - пограничной реки. В
дивизии 15 тысяч солдат. Много пушек. Много снарядов. Много машин. Ря-
дом - другие дивизии. И все в междуречье: позади - Днестр, впереди -
пограничный Прут.
Нанесли немцы удар, мост на пограничной реке захватили; он не был
заминирован, и начали переправлять свои части. А мосты позади советс-
ких дивизий - разбомбили. Севернее этого участка прорвалась германская
1-я танковая группа и огромным крюком охватывает советский фронт, от-
секая советские войска от тылов.
И советские дивизии оказались в западне. Массы людей и оружия (тут
же и 96-я горнострелковая дивизия - 13 тысяч солдат). Но оборону никто
не готовил, траншей и окопов не рыл. Отойти нельзя - позади Днестр без
мостов. И начинается разгром. Кое-кто вырвался из мышеловки по наплав-
ным мостам, но попробуйте по одному мосту под бомбежкой вывезти сотню
тысяч солдат и пару тысяч тонн боеприпасов...
Вернемся к рассказу Свиридова. Он смотрит на пограничный мост через
реку Прут, по которому нескончаемым потоком переправляются германские
войска: "Мост! Мы сохраняли его для наступления, а теперь никак не мо-
жем подорвать...". "Дело в том, что вся моя военная учеба проходила, в
основном, под девизом: только наступать! Отход считался позором, и
этому нас не учили. Теперь, когда довелось отступать, опыта-то никако-
го и не было. Пришлось постигать эту премудрость под жестокими ударами
врага".
В этом примере раскрыты причины поражения: готовность к оборони-
тельной войне и готовность к наступательной - разные вещи; 164-я диви-
зия готовилась к наступлению, оттого так все и получилось...
После выхода "Ледокола" выступили именитые историки и заявили, что
моя версия не нова, это просто повторение того, что говорили фашисты.
Своего читателя призываю в свидетели: разве я увлекаюсь цитированием
фашистов? Мои книги пропитаны цитатами из Маркса, Энгельса, Ленину,
Троцкого, Сталина, Фрунзе, Хрущева, Брежнева, Шапошникова, Жукова, Ро-
коссовского, Конева, Василевского, Еременко, Бирюзова, Москаленко, Ме-
рецкова, Кузнецова и многих с ними. Кто же из них фашист? Маркс - фа-
шист? Или Ленин? Или, может, Троцкий? Эта глава почти целиком на цита-
тах из книги генерал-майора А.А. Свиридова, Героя Советского Союза. А
могла бы быть на цитатах из Калядина, Куприянова, Шепелева и кого
угодно.
Если версия фашистская, то следует упрекать не меня, а советских
маршалов и генералов, я только повторяю их слова. Мне плохо понятна
ярость моих критиков. Отчего на меня ополчились? Почему вы молчали,
когда выходили книги Жукова и Рокоссовского, Баграмяна, Еременко и то-
го же
Свиридова. На их головы следовало обрушить ваш благородный гнев. А
я лишь скромный собиратель цитат...
А некоторые историки заявили, что спорить с моей версией невозмож-
но, но и верить мне пока нельзя, потому что совершенно секретных доку-
