Но меня всегда можно уговорить сделать исключение. Достаточно только
представителю отребья с Земли чуть пожестче наступить мне на ногу.
Конечно, он меня очень хорошо знал. Он понемногу достигал стадии,
когда уже не утруждал себя слишком часто критиковать меня. Я
импульсивен и перенапряжен, но это совсем ничего не значит. И ветер
тоже был сейчас в ситуации, которой вынужден был удовлетвориться - так
же, как должен был удовлетвориться ею я. Со временем нам удастся ладить
друг с другом лучше. Мы уже оставили далеко позади отвращение а ля
Грейнджер и высокомерие и запугивание а ля ветер. Мы постепенно
становились хорошими друзьями. Я совершенно привык к его умным
высказываниям, а он не принимал их всерьез.
Кое-что мне в нем нравилось, а именно то, что он не болтал вздора
о том, как я должен летать, будь это в глубоком космосе или на высоте
ладони над землей. Паразит, уважающий профессиональные способности
своего хозяина, не может быть совсем плохим.
Девушка и я получили не много удовольствия от нашей прогулки. Я
как раз показывал рукой в направлении, где, как я полагал, находилась
- 8 -
колония, так как я в конце концов не собирался вечно колесить с
ребенком, когда вдруг услышал до ужаса знакомый звук: вой сирены.
- К черту, - сказал я глубокомысленно и немного фаталистично, -
игра окончена, люди.
Меня поразил странный взгляд больших оранжевых глаз. Девушка
сделала трагическое лицо, но это была только иллюзия. Она могла
научиться улыбаться, но наверняка не могла сыграть Гамлета. Точно так
же могло быть, что она в тот момент улыбалась от радости.
Я одарил ее кривой улыбкой. Она не отреагировала.
- Это сирена, - сообщил я нежным голосом и сопроводил это жалкой
улыбкой, хотя было ясно, что она не могла сделать из этого никакого
вывода.
Я остановил "Ламуан" и вышел. У полицейских не было автомобилей
на воздушной подушке, а только гляйтеры, из чего я сделал вывод, что
это не обычный патруль. У них было спецзадание. Особенно озабочен я не
был. Не потому, что я вообразил, будто они поймут меня. Но я был
почти уверен, что Чарлот поручится за меня, если я, конечно, не был
впутан в какое-нибудь массовое убийство.
Полицейский на сидении второго пилота выпрыгнул из колыхающегося
гляйтера на землю и приблизился ко мне. Полицейские могут
передвигаться двумя способами. Они или шаркают подошвами, или шествуют.
Этот шествовал.
Он уже был прямо передо мной, когда я узнал в нем моего старого
приятеля Дентона.
- Великий Боже, - удивился я, - даже тебя впрягли в работу?
- Привет, Грейнджер, - сказал он. - Ты сел в лужу. Во-первых,
угон машины. Во-вторых, похищение девочки.
- Я признаюсь во всем. Я контролирую всю организованную
преступность на этой и двухстах других планетах, - пояснил я. - Каковы
мои шансы быть отпущенным на поруки?
Не слишком остроумно, конечно. Если я хотел вызвать смех, то
терпел неудачу иногда на всех фронтах.
- Девочка будет пересажена в гляйтер, - распорядился Дентон. - А
тебя я должен доставить в этой машине в Коринф.
- О'кей, - согласился я с чуть более, чем намеком на досаду. -
Делай все, что не имеешь права не делать. Не обращай на меня никакого
внимания.
Он зашагал вокруг машины на другую сторону, открыл двурцу и знаком
приказал девочке выйти. Она не двигалась. Он деловито взял ее за руку,
и хотя он не тащил, она поняла и выбралась на дорогу. С совершенной
вежливостью он проводил ее в гляйтер. Она посмотрела вверх на машину,
висевшую с приглушенным жужжанием в воздухе. У девочки не было желания
подниматься в нее. С другой стороны, ей уже все надоело, и она хотела
домой. Пилот затащил ее на сидение рядом с собой и застегнул ремень
безопасности, пока Дентон закрывал дверь.
Гляйтер снова поднялся в воздух.
Я махнул ему вслед.
- До свидания, - крикнул я неотягощенно, уголком глаза наблюдая за
"быком". - Был рад с вами познакомиться. Нам нужно как-то встретиться
снова.
Дентон бесцеремонно встал во всю ширину своей фигуры передо мной и
устало покачал головой.
- О'кей, сынок, - сказал он. - Давай, поедем домой и объясним все
папочке.
- Чарлот сходит с ума? - спросил я. - Или ты имеешь в виду шефа
полиции?
- 9 -
- Я имею в виду Чарлота, - проинформировал он. - Для бедного
старого шефа полиции это дело слишком крупное.
Ну, ясно. В Коринфе ничего не происходит без согласия Чарлота. У
меня было неприятное ощущение, что он, как бы ни был стар, может
разорвать голыми руками одетый в кожу свод законов Нью Рима.
- Может быть, ты воздержишься от этой поездки, - сказал я.
- Приказ есть приказ, - ответил он.
- Типично, - прокомментировал я. - Это действительно ни на что не
похоже - так обращаться с честным человеком, знаешь ли.
Я все еще пытался свести все к шутке.
- А что делает честный человек в краденой машине? - спросил он.
- Я взял ее напрокат.
- Я-то тебе верю, - заверил он меня. - Но ведь это же не моя
машина.
Он сел на водительское сидение, я - рядом, и он тронулся ужасным
рывком.
- Халтурщик, - сказал я, и это положило конец всякой беседе по
меньшей мере на протяжении двадцати миль.
- Прав ли я в своем предположении, - прервал я, наконец, молчание,
- что я не схвачен в настоящем смысле этого слова? Ты доставишь меня,
как старый друг и помощник домой, как это делают со сбежавшей кошкой
или заблудившимся инопланетным существом?
- Я только выполняю работы по очистке, - пояснил он мне.
- Прячешь грязь под ковер, - проворчал я. - Кто эта девочка?
Почему эти два парня преследовали ее? И что, черт побери, сделал бы
ты?
Он повернул ко мне свое лицо и серьезно посмотрел на меня. - Они
же тебе сказали, кто она и почему они ее преследовали. - Его голос
звучал как у настоящего полицейского. Потом он добавил: - Вероятно, я
действовал бы так же. Я бы доставил ее домой, а не тянул бы до тех пор,
пока не случилась неприятность. - Так по-человечески он говорил только
потому, что мы знали друг друга. По отношению к любому другому он
занял бы обычную позицию: выполняю свой долг, я порядочный
полицейский, приношу свое жалование жене и детям. Полицейские почти
всегда делают так, будто не имеют никакого представления о том, что
происходит, и что это их не особенно заботит. Я бы никогда не смог быть
полицейским.
Я не считал необходимым давать Дентону объяснения и был абсолютно
уверен, что нет смысла протестовать. Он меня знал. Мы оба знали, что
произошло, и я не задавал ему глупых вопросов о том, что теперь будет.
Не более чем через полчаса я смогу предложить свои вопросы
человеку, который знает все ответы.
- Я плачу вам не за то, чтобы вы вели себя как глупый юнец. -
Чарлот нарочно выражался разговорным языком, чтобы отчетливее дать мне
почувствовать издевку.
- Вы вообще мне не платите, - упрекнул я его.
- Я плачу достаточно, - с нажимом сказал он. - Я сослужил вам
неплохую службу тем, что спас вас из несчастливой ситуации, в которую
вы попали, когда общество "Карадок" подобрало вас на краю туманности
Альциона. Я знаю, что вы рассматриваете эту ситуацию, как
несправедливость по отношению к вам, но так уж вам приходится жить. Я
также знаю, что вы терпеть меня не можете. Но вы же разумный человек.
Разве чрезмерно требование, чтобы вы работали с моими служащими, вместо
того, чтобы ни за что, ни про что мешать им выполнять задания?
- 10 -
- Я прошу извинить меня за то, что я без спросу взял напрокат
машину, - сказал я.
- Дело не в машине! - Меня удивило, что он схватил мою приманку.
- Я говорю о девочке.
- Титус, - сказал я как можно убедительнее, - если бы вы ехали в
своей машине и увидели бы маленькую девочку, преследуемую двумя не
очень маленькими мужчинами, не производящими впечатления порядочных
граждан, что бы вы делали? Неужели вы оставили бы им девочку под их
честное слово?
- Почему же вы не привезли всех троих в колонию? - спросил он. -
Ведь вас об этом и просили.
Я размышлял, нужно ли мне говорить, что они шарахнули бы меня по
голове, как только я повернулся бы к ним спиной, но решил, что
аргументировать подобным образом будет неумно. Лучше сказать правду.
- Они мне не понравились, - объяснил я.
Он вздохнул. - Вы доставляете мне больше неприятностей, чем
стоите сами.
- В этом я с вами совершенно согласен, - заверил я его. - Мне
можно упаковывать чемоданы?
- Нет, - сказал он.
Я пожал плечами. - Вам виднее.
- Вы только посмотрите, - начал он читать нотации, - вы же точно
знаете, какого рода моя работа. Я создаю синтез мысленных
представлений. Уже много времени я и мой многочисленный штаб
сотрудничаем с массой существ других рас. На Нью Александрии полдюжины
колоний. Люди здесь живут. И у них есть дом, семьи, их дети здесь. Им
нужна некоторая забота. Я не запираю их в штрафных лагерях или
резервациях, но они живут вместе, и для них этот мир - чужой. Девочка
родилась на Нью Александрии, но ее родители с Чао Фрии. Она даже не
говорит по-английски, так как не имеет отношения к моему проекту. Она
немного знает об этом мире, потому что чужая здесь. Ее воспитание в
руках ее людей. Тайлер и Ланнинг бежали за ней в интересах ее
родственников, чтобы вернуть ее домой. И всегда, когда в колонии
возникают проблемы, Тайлер и Ланнинг должны их устранять. У них очень
тяжелая работа, и она не становится легче от того, что вмешивается
подобный Дон Кихот, которого это совершенно не касается. Пожалуйста,
оставьте в будущем моих сотрудников в покое. Это все.
Мне очень хотелось сказать ему, чтобы он убирался к черту, но я
решил, что сейчас самое время сдержать свою гордость. Мы простились не
в лучшем согласии. После вечеринки на Халльтсхаммер между нами была
война.
Кончено, я принял все, что он сказал. Это меня вообще не
касалось. Почему я должен считать, что он лжет? Или я должен был
потребовать показать мне колонию анакаона с Чао Фрии? А если бы он мне
сказал - что наиболее вероятно - чтобы я заткнулся, то это тоже не было
бы доказательством того, что он что-то скрывает.
Я недоверчивый человек. Но за увертками Титуса Чарлота я ничего не
заметил.
---оОо---
- 11 -
3.
После этого случая я решил, что пора бы притормозить мои
безответственные действия. И я обратился к удовольствиям зрелой
молодости - например, к улучшению моего душевного состояния хорошо
обдуманными дозами спиртного. При этом мне пришла мысль, что моя душа
может вынести и дальнейшее улучшение ее состояния. В течение более чем
двух лет я не имел времени для чтения. В короткое время на Земле, пока
меня не нанял Ник дель Арко, я был так удручен, что только таращился в
телевизор.
Ветер чрезвычайно одобрял, что я глубоко зарылся в напечатанные в
"Процветании" слова, хотя его литературные вкусы совершенно отличались
от моих. Это говорит за меня, что я заключил компромисс вместо того,
чтобы выбрать, что нравится мне. То есть, если можно говорить о
компромиссе при соотношении 80:20. Это, собственно, уже концессия.
