уверен в том, что лучшего друга, чем Карл, у него нет. И все
это началось с самой простой вещи на свете -- с улыбки.
Он направился к дверям, готовясь к встрече с
могущественнейшими клиентами, в полной уверенности, что все
будет отлично. Он доверял Карлу как самому себе.
А Карл, оставшись один, снял трубку со стоявшего на столе
телефонного аппарата и набрал номер. Человек знающий тут же
определил бы, что Карл звонит, куда-то в район Гринвич-Виллидж
и поинтересовался бы: зачем молодому преуспевающему бизнесмену
понадобилось звонить в такую дыру. Но никто не обратил на это
внимания. Мало ли, куда может звонить клерк, не правда ли?
На другом конце провода мужчина с приятным мягким голосом
снял трубку и сказал:
-- Алло?
-- Алло, Эдди? -- Волнуясь выдавил из себя Карл. -- Это
Карл Брюннер.
Мужчину звали не Эдди. Его вполне могли бы звать Джон, или
Брюс, или еще как-нибудь. Это не играло никакой роли. Важно
было, не кому звонят, а КТО звонит. Звонка Карла явно ждали, и
поэтому голос человека на том конце провода оживился.
-- Привет, Карл. Что новенького? -- У меня все готово. Что
нужно сделать?.. Человека, беседующего с Карпом, звали Джереми
Стоун, и он был подручным Боба Бастера -- главы одной из самых
сильных Нью-Йоркских семей. В этой среде его знали под кличкой
Джереми-"Банкир".
Прохожие с некоторым изумлением наблюдали за тем, как
опутанная веревками деревянная статуя, покачиваясь, медленно
плыла вверх, поднимаясь к окнам третьего этажа. Статуя
представляла собой фигуру ан гела в ниспадающих свободными
складками одеждах, с раскинутыми в стороны белыми крыльями и
молитвенно сложенными перед грудью тонкими ладонями. Когда его
смиренное лицо с обращенными к небу глазами поравнялось с
верхней перекладиной рамы, Молли взмахнула рукой и закричала:
-- Все, все! Достаточно! Давайте, ребята, тащите! Четверо
"ребят" в замызганных синих комбинезонах не выразили энтузиазма
по поводу того, что им придется затаскивать "эту штуку" внутрь.
Мало того, что она была дьявольски тяжелой, так вдобавок еще
висела в метре от оконного проема, что, конечно, не могло не
вызывать у них опасений за свою драгоценную жизнь. Все четверо
были итальянцами. И хотя итальянцы, как всем известно, народ
набожный, тем не менее представляется сомнительным, чтобы
кто-то из них горел желанием ляпнуться вниз с высоты пятнадцать
метров, хотя это и сулило скорую встречу с создателем. Ведь,
как сказал один кровельщик, упавший с крыши: "Лететь не так уж
и плохо. Упасть -- вот в чем мало хорошего". Наверное, он тоже
был итальянцем. Сейчас все четверо были готовы горячо
отстаивать его точку зрения, призывая в свидетели всех святых,
включая и того, который, опутанный веревками, болтался за
окном.
-- Давайте, ребята, давайте! -- Подбадривала их Молли.
Подавая пример, она встала на подоконник и, уцепившись за раму,
попробовала рукой подтянуть статую к себе. Попытка не
увенчалась успехом, но зато Молли чуть не сорвалась вниз.
Наверное, этим бы и закончилось, если бы вошедший в эту минуту
в квартиру Сэм не успел подхватить ее на руки.
-- Черт, ты меня до смерти напугал! -- Возмущенно сказала
Молли, уперевшись ему в грудь кулаками.
-- Я тебе жизнь спас! -- Назидательно пояснил Сэм и
чмокнул ее в нос. -- И, по-моему, тебе лучше постоять здесь.
Смотри, как это делается. -- Он подошел к окну и, подпрыгнув,
уцепился руками за верхнюю раму.
Раскачав тело, Сэм резким движением выбросил вперед ноги,
толкнув в грудь несчастного связанного ангела. Статуя
качнулась, и в тот момент, когда деревянные, обутые в сандалии
ступни коснулись подоконника, силь ные мускулистые руки Сэма
подхватили ее, втаскивая внутрь квартиры. Рабочие помогали ему,
обняв ангела руками, как пышную знойную женщину. Молли, глядя
на их возню, засмеялась. Сэм возвышался над галдящей кучей на
целую голову. От всей этой кутерьмы ангел перевернулся, и одно
его крыло торчало вверх, а второе цеплялось за пол, мешая
рабочим куданибудь приткнуть статую, не обломав ей крылья.
Неизвестно, чем бы завершились, их совместные старания,
если бы не раздался стук в дверь и громкий голос Карла не
возвестил:
-- Сэм? Молли? Вы дома? -- Голова Карла просунулась в щель
между дверью и косяком, и он с удивлением замер на пороге,
наблюдая за странной "кучей-малой" посреди комнаты, над которой
словно плавник, возвышалось белое прямое крыло.
-- Карл! -- Обрадовалась Молли. -- Ты, как всегда,
вовремя. Заходи!
Карл шагнул через порог, все еще не в силах оторвать
взгляд от медленно перемещающейся по квартире кучи. Вдруг из
этой свалки вынырнуло покрасневшее от натуги потное лицо Сэма.
Узнав друга, он напряженно улыб нулся и закричал:
-- Карл! Помоги! -- По его голосу было понятно, что силы
явно не равны, и ангел, скорее всего, одержит победу, хотя и
потеряет одно из крыльев. Карл быстрым шагом пересек комнату и
вцепился в голову статуи, выворачивая ее вбок, пытаясь придать
крыльям горизонтальное положение. Рабочие тут яге отвалились в
стороны, отказавшись от бесплодных попыток чем-нибудь помочь. И
слава богу. Без них дело пошло на лад. Ангела развернули и
понесли в угол.
-- Сюда, сюда. -- Комментировал "вынос тела" Сэм. --
Опускай! Смотри, только ноги не отдави.
Ангел сдался, и его уложили лицом вниз на покрытый ковром
пол.
Пока Молли рассчитывалась с рабочими, Карл оглядел ставшую
удивительно хорошенькой квартирку.
По всему периметру первого этажа ее сторожили стройные,
выкрашенные в белый цвет колонны, направо от двери была
отгорожена уютная кухня, сверкавшая чистотой и порядком. Пол
устилал яркий с многоцветными узорами ковер из натуральной
шерсти. На втором этаже, куда вела изогнутая, обитая, дубовыми
панелями лестница, располагались спальня и две ванные комнаты.
Правда, сегодня перевозили оставшуюся мебель, и она стояла
посреди ковра, но даже и так было видно, что квартира -- ИХ
квартира -- будет уютной и аккуратной.
Этому Карл завидовал тоже. Его жилище, несмотря на дорогую
натурального дерева мебель, классные ковры и работу отличного
дизайнера, все равно оставалось чопорным и холодным. Словно
было создано не для того, чтобы в нем жили, а просто, чтобы
поражать гостей суммой, затраченной на его обстановку.
Карл оглядывал квартиру Сэма и Молли: "джук-бокс", который
они купили год назад, за гроши и который Сэм отремонтировал
собственными руками; гончарный круг для работы Молли; черное
обитое кожей кресло. Любимое кресло Сэма, которое он всюду
таскал за собой, и множество других вещей, которые придают
квартирам обжитой вид. Вещей, которые ЛЮБЯТ и о которых
заботятся.
-- Эй! -- Вдруг спросил он. -- А куда вы собираетесь
ставить пальму?
Эту пальму в кадке, стоящую сейчас возле стены, они с
Сэмом торжественно "преподнесли" Молли в день ее
двадцатипятилетия.
-- Господи, как же здорово. -- Снова сказал он. Карл не
лгал. Тут действительно было здорово.
-- Нравится? -- Поинтересовалась Молли. Ей было приятно,
что Карл оценил, как уютна и хороша их новая квартира.
-- Нравится? -- Как бы изумленно переспросил Карл. -- Да
это не то слово! Просто потрясающе!! Невероятно!!!
Сэм тоже улыбнулся. Он как раз пытался втянуть массивный
стул на второй этаж.
-- Молли, -- позвал он, -- иди помоги мне.
-- Оставь стул, -- сказала она, -- потом затащим остальное
наверх.
Сэм с радостью подчинился и, спустившись вниз и
расслабившись, повалился в свое любимое кресло.
-- А это что за чудо? -- Спросил Карл, ткнув пальцем в
"поверженную" статую.
-- Давай покажу. -- Молли шагнула к ангелу. -- Только
поднимите его.
Сэм с большой неохотой выбрался из мягких, обволакивающих
объятий кресла, и они вместе с Карлом, подхватив ангела под
локти, поставили его к стене.
-- О! -- Изумленно выдохнул Карл. Во время "боевых
действий" он не успел как следует рассмотреть статую и теперь
разглядывал ее с каким-то немым восхищением.
-- Ничего. -- Спокойно констатировал Сэм. -- Немного
броско, по-моему, но ничего. Мне нравится.
-- Сэм, -- прервала его созерцание Молли, -- а что это
кресло делает здесь?
Она кивнула на черную объемную громадину, которая
доисторическим чудищем громоздилась среди своих более тонких и
хрупких собратьев. Кресло было просто огромным и явно не
вписывалось в обстановку квартиры. Но зато Сэм любил его.
-- Как это что? -- Спросил Сэм, снова погружаясь в цепкие
объятия кресла, расслабляясь и растворяясь в нем. -- Оно мне
нравится!
Карл, прислушиваясь к разговору, снял пиджак, галстук,
расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и закатал рукава.
-- Но мы же с тобой договорились?! -- Сказала Молли,
становясь напротив Сэма и глядя на него в упор.
-- Всю жизнь это кресло со мной, -- не желал сдаваться
Сэм. -- Я люблю сидеть в нем и смотреть телевизор.
-- Но оно безобразно. -- Парировала Молли и пустила в ход
последний аргумент: -- Оно ни к чему не подходит! -- Оно
подходит ко мне. -- Просто ответил Сэм и улыбнулся, как бы
говоря: "Ну, что ты на это скажешь?"
-- Ладно, черт с тобой. -- Молли сдалась, но, не желая
покидать поле боя побежденной, тут же добавила:
-- Ноя его перекрашу. -- Что ты сделаешь?..
Вечером Сэм почувствовал, что какая-то черная
нечеловеческая тоска заползла к нему в сердце, сжав его мерзкой
холодной лапой. Тоска была настолько щемящей, что ему
захотелось открыть окно и завыть по-звериному на яркую круглую
луну. Такого с ним раньше никогда не случалось, и сперва Сэм
подумал, что, может быть, это от переутомления или от
усталости, но тоска не проходила. И тогда он понял, что скоро
умрет. Словно кто-то, стоя за спиной, чуть слышно шепнул ему на
ухо: "Ты умрешь". Это чувство, как ни странно, не вызвало в нем
ужаса и не повергло в панику. Просто стало жутко тоскливо и
одиноко. Будто он остался один во всем мире. Хорошее
настроение, в котором Сэм пребывал весь день, улетучилось, как
мыльный пузырь.
Молли не могла не почувствовать этого. Резкая перемена,
произошедшая в Сэме, напугала ее. Он, всего час назад такой
веселый, стал мрачным и молчаливым.
Они лежали вечером в постели и смотрели телевизор, когда
Молли, наконец, решила выяснить, что же все-таки его так
встревожило.
-- С тобой все в порядке? -- Осторожно начала она. Ей
казалось, что Сэм совершенно не видит того, что происходит на
экране. Он вздрогнул, оторвавшись от каких-то своих невеселых
мыслей, и медленно сказал:
-- Да. Все хорошо. Все нормально. -- Ему не хотелось
портить ей настроение своими рассказами о внезапном недобром
предчувствии.
-- Тогда в чем дело? -- Продолжала допытываться она.
-- Ни в чем. -- Просто ответил Сэм, не желая тревожить ее.
Да и как бы он смог описать словами черную глухую пустоту
внутри. Равнодушную и без ликую, бессильную тоску перед тем,
что ДОЛЖНО случиться и что исправить не во власти людей. Перед
судьбой. Перед РОКОМ.
-- Переживаешь, дадут ли тебе повышение? -- У Молли были
свои понятия о причинах плохого настроения. -- Да нет, не
особенно.
Она поняла, что это, действительно, так. Голос Сэма звучал
так равнодушно, что Молли опять стало не по себе.
Какими же мелкими показались ему вопросы, волновавшие
Молли. Нелепая суета перед всесильным ликом безразличной
СМЕРТИ. Ей все равно, кто перед ней. Молодой или старый,
