жизнерадостной человеческой теплоты Тьяльви!
В камеру опять зачем-то заглянул Стегг. Кто-то из узников попытался
воззвать к его чувствам:
-- Добрый Стегг, принеси немножко водицы -- помираю я от жажды!
Стегг едва повернул башку.
-- Скоро обед, отродье.
Узник испустил гневный вопль и честил тролля на все корки, пока тот с
просто-таки завидной невозмутимостью ковылял обратно в свою нишу. Там он
взгромоздился на поломанный табурет, уронил подбородок на грудь, и, судя по
всему, погрузился в дремоту.
-- Любезный малый, ничего не скажешь, -- пробормотал Ши.
Узник из камеры напротив приблизился к решетке и опять выкрикнул свое
"Ингви -- гнида!"
-- Тролль не спит, -- подал голос Хеймдалль. -- Слышу я его мысли, ибо
из тех он, кто не может думать, не шевеля губами. Но никак не понять мне их
значенья. Харальд, зришь ты необычайное: ас признает свое поражение! И ужас
положения нашего в том, что дни, кои проведем мы здесь, черными станут днями
для богов и людей.
-- Это почему?
-- Почти равны сейчас силы богов и великанов, и исход того, что
случится с наступлением Времени, висит буквально на волоске. Если опоздаем
мы на поле сраженья, то без сомнения будем разбиты. Великаны числом нас
задавят. И в такое-то время я сижу здесь -- в проклятой этой темнице -- и
пропадает чудесное мое искусство видеть и слышать все, что творится вокруг!
Я сижу здесь, а Гьяллархорн, ревущая труба, что созовет богов и героев на
битву, осталась в дома Сверра!
Ши спросил:
-- А почему бы асам первыми не напасть на великанов, пока те не успели
подготовиться? Ведь известно, что война так и так будет?
Хеймдалль уставился на него изумленным взором.
-- И верно, не знаешь ты Закона Девяти Миров, Харальд. Мы, асы, права
не имеем нападать на великанов все вместе до прихода Времени. Люди и боги
живут по закону -- лишь великанам, увы, закон не писан.
Нахмурив лоб, он принялся быстро расхаживать взад и вперед. Ши заметил,
что даже в такой момент Вечно Бодрствующий не забывал помещать одну ступню
строго на одной линии с другой, дабы наглядней проявлялась знаменитая
легкость его поступи.
-- Вас, конечно, будет здорово не хватать, -- подал голос Ши. -- Но
разве нельзя, ну, там, в разведку кого послать, чтобы засечь, когда
соберутся великаны, или... -- закончил он, запнувшись при виде вспыхнувших
вдруг глаз Хеймдалля, -- или еще чего?
-- Рассуждения смертного! Эх! -- Хеймдалль горько хохотнул. --
Разведку, говоришь? Туда послать, сюда послать... Слушай же, Харальд-Репка,
Харальд-дурачок! Из всех асов лишь Фрейр способен устоять перед Суртом с
оружием в руках. Но так уж устроены наши миры, и никто не в силах переделать
их, что опасаться должен он другого великаньего рода. Против инеистых
великанов бессилен Фрейр. Только лишь я, я и меч мой Голова способны их
одолеть. И если не будет меня там, дабы стать во главе войска, что
противостоять будет инеистым великанам, жить нам осталось куда меньше, чем
на роду предначертано.
-- Прошу прощения... сэр, -- пролепетал Ши.
-- Да ладно. Не бери в голову. Давай сыграем-ка лучше в вопросы и
ответы, как в тот раз, помнишь? Скудны и печальны мысли, рождаемые
томительной тишиной!
***
Несколько часов они убили, бомбардируя друг друга вопросами о мирах,
которые каждый из них представлял. Впрочем, за временем в этом зловещем
заведении можно было следить разве что по наступлению часа кормежки и
периодическим "Ингви -- гнида!" из соседней камеры. Где-то после восьмого
такого вопля Стегг очнулся от дремоты, куда-то сходил и вернулся со стопкой
мисок. Миски он расставил перед дверями камер в коридоре. В каждой имелась
ложка; предполагалось, что узники должны есть через решетку. Ставя миску
перед камерой Ши, он величественно заметил:
-- Король смотреть, как подданные кушать!
То, что он туда навалил, представляло собой нечто вроде овсянки с
крохотными кусочками рыбы, довольно кислой на вкус. Ши не в чем было
обвинить своих товарищей по несчастью, когда они разразились громкими
жалобами на качество и количество пищи, на которые Стегг, надо сказать, не
обратил ни малейшего внимания. Он безмятежно клевал носом на своей
табуретке, пока арестанты не умолкли, а потом собрал миски и куда-то унес.
Когда дверь распахнулась в следующий раз, на пороге стоял уже не Стегг,
а какой-то другой тролль. В неверном свете факелов обнаружилось, что данный
экземпляр, если можно так выразиться в подобной ситуации, явно проигрывал в
красоте своих черт сменщику. Если у того нос представлял собой обыкновенную
равноправную часть лица, у этого, наоборот, казалось, что именно нос и
является основной деталью, к которой приделана вся остальная жутковатая рожа
-- торчал он на добрых восемнадцать дюймов. Двигался новый тюремщик
проворно, как-то по-кошачьи. Узники, которые в смену Стегга шумели и галдели
почем зря, теперь попритихли.
Он напористо ворвался в камеру.
-- Новенькие? -- рявкнул он. -- Я -- Сногг. Ваша вести себя хорошо --
никто вашу не трогать. Вести себя плохо -- сразу вж-жик!
Он чиркнул себя пальцем по горлу, дабы продемонстрировать, как будет
выглядеть в случае чего этот самый "вж-жик", и, развернувшись к ним спиной,
направился вдоль коридора, подозрительно заглядывая в каждую камеру.
Ши ни разу в жизни не приходилось спать на голом каменном полу. Поэтому
он был крайне удивлен, когда по прошествии неопределенного промежутка
времени проснулся и обнаружил, что это ему удалось -- с теми, правда,
последствиями, что он весь окоченел и едва мог пошевелиться.
Потягиваясь, он поднялся на ноги.
-- Долго я спал? -- поинтересовался он у Хеймдалля.
-- Не могу сказать. Собрат наш по несчастью, который недолюбливает
некоего Ингви, почему-то прекратил испускать свои вопли.
Длинноносый надзиратель все расхаживал по коридору. Несколько одуревши
со сна. Ши никак не мог припомнить его имя, поэтому обратился попросту:
-- Эй, ты, с носом! Скоро ли зав...
Тролль обернулся, как ужаленный.
-- Это как твоя мою называть?! Вонючий червяк! Я... вж-жик!
Он бросился в нишу с искаженной от бешенства рожей, вылетел оттуда с
полным ведром воды и вы плеснул ее прямо в изумленную физиономию Ши.
-- Сын невенчанных родителей! -- бушевал тролль. -- Моя жарить твою на
медленный огонь! Я Сногг! Моя тут владыка! Звать мою как полагается!
Хеймдалль, укрывшись в глубине камеры, беззвучно хохотал.
-- Теперь я, по крайней мере, знаю, что делать, если хочется принять
душ, -- пробурчал Ши. -- По-моему, нос у нашего друга Сногга -- крайне
больное место.
-- Вне всяких сомнений, -- согласился Хеймдалль. -- Эх! Насколько проще
была бы жизнь у отпрысков человечьих, владей они искусством богов читать
мысли, что кроются в движениях губ! Готов побиться об заклад -- не меньше,
чем от половины бед избавились бы.
-- Кстати о закладах, -- осенило вдруг Ши. -- По-моему, я придумал, как
нам убить тут время -- устроим гонки!
-- Клетка сия не отличается простором, -- возразил Хеймдалль. -- Э, что
ты там делаешь? Зачем тараканы? Не собираешься же ты соревноваться, кто
быстрее их съест?
-- Нет, конечно. Они у нас сами будут соревноваться. Вот этот -- ваш. У
него ус сломан, так что легко отличить.
-- М-да, скакун кровей не царских, -- заметил Хеймдалль, осторожно
принимая насекомое. -- Ну да ладно -- назову его Золотой Челкой в честь коня
своего. А как ты своего назовешь? Каковы будут правила?
-- Своему я дам кличку Вояка, в честь одной знаменитой лошади в моем
мире.
Обмахнув середину пола от пыли и грязи, он пальцем очертил вокруг себя
круг.
-- Ну вот, -- пояснил он, -- ставим лошадок в центре, отпускаем, и
какая первой доползет до линии -- та и выиграла.
-- Добрая забава! Какие будут ставки? Крона?
-- Поскольку денег у нас все равно нету, -- рассудил Ши, -- то почему
бы маленько не погусарствовать? Давайте пятьдесят, а?
-- Да хоть пятьсот.
Первый заезд выиграл Вояка. Сногг, заслышав, что обитатели камеры
подозрительно активизировались, тут же возник рядом.
-- Чем это ваша там заниматься? -- рявкнул он требовательно. Ши
объяснил.
-- Ого, -- удивился тролль. -- Ладно, ваша может продолжать. Если ваша
шуметь, моя сразу пресекать.
Он величаво удалился, но очень скоро вновь появился у двери, дабы
поглядеть на состязания. Во втором заезде победил Золотая Челка, в третьем и
четвертом -- Вояка. Ши, подняв глаза, едва удержался от побуждения как
следует дернуть за безразмерный шнобель, высовывающийся из-за решетки.
Через некоторое время Сногг удалился, передав дежурство Стеггу, который
даже не заметил, что в одной из камер проводятся тараканьи бега. Как только
тот взгромоздился на свой табурет, Ши по просил его принести какую-нибудь
коробочку или корзинку.
-- Это зачем? -- удивился Стегг.
Ши объяснил, что им некуда посадить скаковых тараканов.
Стегг поднял брови.
-- Моя уже вырастать из такие штучки! -- заметил он гордо и на
дальнейшие обращения уже не реагировал.
Так что тараканов пришлось выпустить -- не держать же их целый день в
кулаке. Правда, Ши оставил от завтрака несколько крошек и, применив их в
качестве приманки, потом они выловили другую пару тараканов.
На сей раз после нескольких побед Ши таракан Хеймдалля принялся
выигрывать один заезд за другим. К тому времени, как из камеры напротив
донесся уже четвертый выкрик "Ингви -- гнида!" -- Ши обнаружила что должен
Хеймдаллю около тридцати миллионов крон. Это зародило в нем определенные
подозрения. Внимательно понаблюдав за поведением Златорогого в ходе
очередного заездам он взорвался:
-- Алле, это нечестно! Так вот, оказывается, с чего вы так уставились
на моего таракана -- не даете ему бежать как следует своим пронзительным
взглядом!
-- Что ты сказала смертный?! Ужель осмелишься ты обвинить аса в
жульничестве?
-- Вы чертовски правы, еще как осмелюсь! Если вы и дальше собираетесь
пользоваться своими особыми способностями, я больше не играю!
По физиономии Хеймдалля нерешительно расплылась улыбка.
-- Мой юный Харальд, дерзости не занимать тебе, но, как и раньше
замечал я, показываешь ты и проблески разума. И верно придерживал я твоего
скакуна -- не след, чтоб ас пораженье терпел от смертного, пусть даже и в
такой малости. Но так и быть -- этих давай отпустим и начнем по новой с
другими конями, ибо опасаюсь я, что в звере твоем уж не будет прежней
резвости.
Наловить новых тараканов было несложно.
-- Вновь назову я своего Золотой Челкой в честь своего коня, -- объявил
Хеймдалль. -- Имя это приносит удачу. А у тебя разве не было любимой лошади?
-- Нет, но у меня был автомобиль... ну, такая повозка на четырех
колесах, и ее звали... -- начал было Ши и примолк. Как же называлась машина?
Он попытался воспроизвести отдельные слоги: нирос,.. нет, нилос... нет, это
вообще не то -- порос, неврос... И вдруг что-то со щелчком стало на место у
него в голове, словно недостающая фишка детской головоломки.
-- Хеймдалль! -- неожиданно заорал он. -- По-моему, я знаю, как отсюда
выбраться!
-- Было бы это лучшим из известий, -- проговорил Хеймдалль довольно
скептически, -- если б деянья всегда были подобны задумкам. Но я еще раз
глубоко и внимательно просмотрел все кругом и не вижу, как проделать это без
помощи извне. Вряд ли можно рассчитывать, что кто-то из великанов решится
помочь нам, когда Время столь близко.
-- А за кого будут тролли?
