моему старшему они тоже подкатывались. Заманивали и сулили "гастроли"
за границей. В городке, где мы жили, один черновицкий парень
польстился на такой кусок хлеба. И теперь он уже в Америке, в
Калифорнии, "аганцер махер". Эту идиому можно перевести с идиш
приблизительно так: большой делец. В данном случае речь шла, как
оказалось, о "преуспевшем" молодом участнике израильской мафии в
Лос-Анджелесе, сумевшей перещеголять там сицилийскую и китайскую.
Словом, речь шла о законченном террористе.
Удивительно словоохотлив мой собеседник, не правда ли?
Такая странная разговорчивость объясняется, однако, не только
обуревавшими его чувствами "победителя", выигравшего при помощи
влиятельных покровителей, о которых сказано будет ниже, схватку с
городскими властями и сумевшего, по его выражению, притулиться в
Западном Берлине. Откровения бывшего одессита - не стремление
приоткрыть душу встреченному на чужбине советскому гражданину. Дело в
том, что этот отец двух сыновей так разговорился только после того,
как взял с меня слово не называть его имени, фамилии, места работы и,
главное, город, где он проживал в Израиле.
Обязан сразу же сказать читателям, что подобные обещания в разных
странах мне приходилось давать многим беженцам из государства, где
правит сионизм, а также "не доехавшим" до Израиля эмигрантам. Свои
обещания я неукоснительно соблюдал и, как убедятся читатели, соблюдаю
и в этой книге. О, я достаточно хорошо осведомлен о расправе агентуры
сионизма со всеми, кто хоть немного приоткрывает завесу над его
неприглядными провокационными делами. С такими "антипатриотами"
сионисты никогда не церемонились. Более подробно об этих традициях я
расскажу в главе "исповедующие терроризм", а сейчас возвращаюсь к
беседе с полузаконным жителем Западного Берлина.
- Вас не пугает, - спросил я его, - что ваши сыновья, вступая в
жизнь под прикрытием фальшивых документов, начинают свой путь с
обмана? Ведь вы сами говорили, что им пришлось вызубрить как таблицу
умножения ложь о выдуманной причастности к немецкому населению,
немецкой культуре. Ведь это вселяет в юношей цинизм, растлевает их
души!
Неоткровенные откровения одного из "бывших"
- Если вы думаете, что я начну с вами спорить, то вы
заблуждаетесь, - услышал я в ответ. - Но можете мне поверить, что
жизнь по фальшивым документам - это совсем малюсенькая добавка к
грязи, которой замарала моих детей израильская жизнь. В Одессе они
окунались в море только в теплые дни, а в Израиле купались каждый
день, и не в море - в грязи. Мой младший - ему тогда и тринадцати не
было - как-то спросил меня: папа, а почему меня заставляют считать
еврейского мальчика из Йемена или Марокко по сравнению со мной третьим
сортом? Что я мог ему ответить! И сам спрашивал сына: а почему мы с
тобой по сравнению с американскими евреями второй сорт? Правда, утешал
я сына, по табели о рангах, которые здесь называют этническими, ты на
две головы выше твоего друга Семы - ведь его семья приехала с
Кавказа... Вы можете мне не поверить, но я своими глазами читал в
израильских газетах и слышал по тель-авивскому радио: какие-то
социологи по заданию министерства абсорбции провели научное
обследование и доказали, что горским евреям еще рано стоять на одной
доске с настоящими израильтянами. Поэтому они должны жить поближе к
пустыне и подальше от других. И мои дети должны были верить, что это
справедливо. Почему?.. Сколько таких "почему" я слышал от своих детей!
А если не слышал, то только потому, что они жалели старого отца.
Я несколько сокращаю рассказ об обстановке, в которую они попали
в чужой стране. Подчеркиваю: с первых же дней невмоготу стало
сыновьям. Глава семьи был настолько преисполнен радужных надежд на
"выгодное устройство", что всячески уговаривал детей "не принимать
близко к сердцу разные мелочи". Теперь же он пытается убедить меня в
другом:
- После того что моим хлопцам пришлось скушать в Израиле,
маленькая махинация с документами - это уже, знаете, семечки.
Циничная реплика отца меня, естественно, покоробила. Но это
подтверждали и факты. И до эпизода с фальшивками дети бывшего одессита
в полной мере были уже отравлены лицемерием сионистской агентуры,
беззастенчивой лживостью израильских властей, нарастающим военным
психозом, разнузданностью состоятельных "сливок" общества, мирным
сосуществованием уголовников с клерикалами и всем, чем Израиль
встречает и повергает в уныние новоприбывших.
Семье, о которой идет речь, по сравнению с другими без больших
мучений удалось вырваться из Израиля. Она очутилась в Остии,
предместье Рима, где прозябают сотни беженцев.
- Там, - услышал я от главы семьи, - у нас тоже была несладкая,
поверьте мне, жизнь. До того несладкая, что некоторых она доводит до
самоубийства. Вы про Валерия Пака слышали? Тоже из Одессы, в сыновья
мне годился. В последний раз видел его, когда он шел на очень
серьезный разговор в сионистский "Джойнт" и американское консульство.
С ним так мило поговорили, что после этого он покончил с собой. Да,
долго мучиться в Остии ни у кого не хватает сил. И все же, когда мне
шепнули, что моей семье помогут как следует зацепиться за Западный
Берлин, но для этого надо пойти на махинации с документами, я сначала
сопротивлялся. И тогда один наш адвокат - в Италии он занимался,
конечно, не юриспруденцией, а вывозкой мусора - сказал мне: "Вам
намекают на Западный Берлин, а вы такой чистюля, что боитесь фальшивых
документов. Тогда мучайтесь в Остии и ждите, пока итальянская полиция
депортирует вас с вашими чистыми документами в Израиль. Лично я, пусть
даже мне в отличие от вас никто не поможет, сам проберусь туда по
"нечистым" документам. Если потребуют, сумею доказать свою
причастность не то что к немецкой, а к готтентотской культуре". И у
меня таки хватило ума поступить так, как рассудила хитрая адвокатская
голова. Нас переправили сюда. И вместе с нами семью одного человека из
Литвы. Он оказался умнее меня. Хотя у него в Израиле имеются не
придуманные, а настоящие родичи, он и не думал тащиться туда с женой,
дочкой и сыном, а сразу остался в Вене. Каким образом мы сюда попали -
пусть на всякий случай останется при мне. Главное, что здешняя
еврейская община немедленно нам помогла...
Помогла? Немедленно? Кому? Презренному йордим, изменившему
"родине отцов", бежавшему из государства, где правят сионисты?
Это никак не увязывалось в моем представлении с практикой всех
без исключения еврейских общин западноевропейских городов.
Безоговорочно подчиняясь идеологии и практике международного сионизма,
они видят в каждом беглеце из Израиля чужака. Его, по их убеждению,
надо преследовать. Ему надо ставить палки в колеса. Им в лучшем случае
следует издевательски пренебречь. С не меньшей неприязнью относится
повсюду сионизм и к йошрим вроде "человека из Литвы", предпочевшего не
реализовывать визу на проживание в Израиле, полученную для
"воссоединения семьи". Таких, как он, сионистская пресса негодующе
именует "прямиками" за их стремление, минуя Израиль, прямо пробраться
в другую страну.
Почему же в Западном Берлине сионисты неожиданно отважились
помочь и бежавшему из Израиля "изменнику", и "прямику"? Откуда такой
резкий поворот? Причем не со стороны какой-нибудь рядовой еврейской
общины, а именитой западноберлинской! Ведь ее возглавляет популярный в
кругах международного сионизма Хейнц Галински, член руководства
центрального совета евреев в ФРГ, баловень военной администрации США,
Англии и Франции в Западном Берлине, частый и желанный гость
правительственных кругов и сионистской верхушки в Тель-Авиве и т.д. и
т.п.
Кто же объяснит мне истинную причину такого неожиданного (но явно
продуманного!) кульбита? Уж, конечно, никто из руководителей общины.
Нетрудно было догадаться, что они и словечком не пожелают обмолвиться
на сей счет.
Действительно, когда я встретился с господином Галински, он с
мастерством лоцмана, обходящего опасный для судна риф, всячески
уклонялся от этой щекотливой темы. А я, правду сказать, не настаивал
на возвращении к ней, дабы не сорвать чрезвычайно интересную для меня
беседу с одним из заправил международного сионизма.
Что же предпринять.
Бывший одессит не скажет правды. И без того его откровенность
оказалась весьма неоткровенной. Он скрыл от меня самые существенные
детали, связанные с проникновением его семьи в Западный Берлин.
Например, почему ему, человеку самой заурядной профессии, еще в Остии
"дали понять", что он может устроиться в Западном Берлине, а, скажем,
пронырливого бывшего адвоката, бойко афишировавшего свой антисоветизм,
удостоили "невниманием". Не сказал, кто же фактически отбирает из
сотен, а иногда и тысяч беженцев достойных кандидатов на нелегальный
переезд в Западный Берлин. Трудно поверить, что право отбора
предоставлено "шейлокам", для которых превыше всего выгодный
заработок. Чья же властная рука их направляет? Каковы основные
критерии отбора? Почему одних западноберлинские сионисты заставляют
убираться восвояси, а другим протягивают руку помощи, хотя и те и
другие отвергли "родину отцов"?
Кого же в конце концов отбирают для переезда в Западный Берлин?
Даже не переезда, а переброски!
Разумеется, я не мог уехать из Западного Берлина, не получив
ответа на эти вопросы. И самое главное, мне нужно было понять, на
каком основании местные сионисты позволяют себе доброжелательно
встречать осуждаемых международным сионизмом "изменников".
Разъяснение я, представьте, получил. Подробное,
аргументированное. От человека, прекрасно осведомленного о
деятельности правления общины и местных сионистских организаций.
Короче, от... сионистского функционера.
Людской "ресурс" и людская "пыль"
Странно, правда?
"Но жизнь - я убеждался в этом неоднократно - очень грубый
драматург, чрезвычайно приверженный к приемам совпадений и всем тем
натяжкам, нарочитостям, которых, по мнению театральных критиков, "не
бывает в жизни". Это меткое наблюдение Юрия Нагибина (из его очерков о
путешествии по Америке "Летающие тарелочки") я неизменно вспоминаю,
когда удачное совпадение помогает мне, как принято говорить,
неожиданно войти в контакт с кем-либо из сионистских функционеров,
обычно не рвущихся беседовать с советским литератором.
В тот день у подъезда шикарного особняка западноберлинской
еврейской общины в доме э 79-80 на Фазанерштрассе, как раз и
получилась такая благоприятная "натяжка".
Экспансивный и вместе с тем вполне солидный, приземистый человек
с длиннющим зонтиком и узкополой шляпы не вполне современной
конфигурации, часом ранее видевший, как в кабинет господина Галински
понесли для двух гостей чай, да еще с печеньем, выходя из правления
общины, в вестибюле приметил, как меня и переводчика Хейнц Галински
любезно провожал к выходу.
Мы вышли на улицу. Переводчик уехал. Я же задержался на
ступеньках портала. Хотел справиться у дежурившего полицейского, как
пройти к городскому информационному центру. И человек со старомодным
зонтиком и узкополой черной шляпой счел своим долгом прийти мне на
помощь.
Мы пошли вместе. Только спустились на тротуар, с моим спутником
подобострастно поздоровались два пожилых человека. Холодно ответив на
