- Ну, если у родителей денежки и связи... словом, если они
полезны государству, то уехавшего сына не считают дезертиром, -
сгладил мою формулировку владелец магазина. - Можно сказать мягче:
находящийся во временной отлучке... - Но тут же, словно придя в себя и
опомнившись, Гинцель воскликнул: - Все равно таких сыновей родители
должны проклясть! И простить только тогда, когда они вернутся в
Израиль!
Замечу, что по возвращении из Вены в Москву я узнал весьма
колоритные подробности о взглядах и надеждах молодых израильтян,
"находящихся во временной отлучке" в США. Жительница Ворошиловграда С.
Чернило, навестившая проживающую в США более полувека сестру,
рассказала на страницах одной из наших газет:
"Я видела в Америке очень много израильских юношей. Они удрали из
своей страны. А мне объясняли так: "У нас есть деньги, так мы можем
войну переждать в Америке, а ваши дураки едут в Израиль, вот пусть они
и воюют. А в песках под палящим солнцем они строят поселения, так они
же там сами и будут жить, они строят их для себя".
Читателю, конечно, понятно, что речь идет о поселениях, незаконно
воздвигаемых израильскими аннексионистами на оккупированных арабских
землях.
Бесхитростный рассказ жительницы Ворошиловграда перекликается с
фактами, раскрытыми органами международной полиции - Интерпола. Многие
молодые израильтяне, бежавшие в США от воинского призыва, добывают там
за приличную мзду фиктивные справки о зачислении в частные
университеты. Такие справки дают сынкам израильских капиталистов право
на длительное пребывание в Америке, точнее говоря, на многолетнее
избавление от воинского призыва. Чтобы отблагодарить благодетелей -
покладистых руководителей этих учебных заведений, - отпрыски
израильских богатеев добиваются от американских лоббистов,
единомышленников своих родителей, дополнительных субсидий для "своих"
университетов. Рука руку моет!
Возвращаюсь, однако, к беседе с Гинцелем, глубоко, видите ли,
потрясенным уклонением молодых израильтян от воинской службы и
особенно тем, что такими поступками они показывают недостойный пример
"духовного оскудения" приезжающей в Израиль из других стран молодежи.
- Голова идет кругом, - развел руками Гинцель. - Никто уже точно
не знает, кто кому показывает пример антипатриотизма!
И вспомнил не очень-то радостный для сионистов эпизод, о котором
в те дни, к их огорчению, рассказала австрийская пресса.
Под трубный глас и барабанный грохот сионистов в Израиль приехали
около девятисот молодых американских евреев. Особенно умилили
сионистских заправил их бело-голубые куртки с надписью "Коах" ("Сила")
на спине. Молодые люди широко декларировали свою давнюю мечту
поселиться на "родине предков". Их разместили на квартирах особо
проверенных и материально обеспеченных израильтян, чтобы будущие
иммигранты могли в радужном свете "познать страну изнутри".
Но уже через полтора месяца более семисот кандидатов в
израильтяне решили повременить с окончательным переселением на
"историческую родину". А через два месяца укатили восвояси и
остальные.
- Разжиревшие молодые бараны! - гневно отозвался о них мой
венский собеседник. - Они посмели забыть священный завет Торы: "Шиват
Цион" - "Жить в Сионе". Забыли, выродки, что сегодня сионизм - не
учение, не идеология, а только действие!
Только действие - этому правилу венские сионисты следуют, надо
признать, в точности. И хотя они сами тоже не спешат отправлять
собственных сыновей в Израиль, в те дни их центры привели в
безостановочное действие все финансовые и организационные каналы,
чтобы субсидировать пропагандистскую кампанию против "молодых
антипатриотов".
- И за воспитание из молодых сионистов "твердых людей дела", -
уточнил сотрудник левой венской газеты.
- Способных на все, что от них потребуется? - спросил я.
Журналист ответил мне выразительным вздохом.
Рьяные прислужники антикоммунизма
- Вчера моя Тильда опять ходила к ним, - грустно поделилась со
мной невеселыми мыслями мадам Фанни, жена рядового служащего одной из
банковских контор Роттердама.
Меня не удивили тоска и безутешность, звучавшие в словах "к ним".
С первых же минут нашей беседы я убедился, с каким ужасом мадам Фанни
воспринимает настойчивый интерес, проявляемый к ее девятнадцатилетней
дочери роттердамскими молодыми бнайбритовцами.
- Я понимаю, еврейской девушке из небогатой семьи сейчас трудно у
нас, в Нидерландах, отвертеться от сионистов, тут уж мы с мужем ничего
не можем поделать. Но почему моей дочерью заинтересовался именно
"Бнай-Брит"? Зачем ей иметь дело не с обычными сионистами, а с
какими-то масонами, которые вроде бы и сионистами себя не называют?
Все их приказы молодежь должна беспрекословно выполнять. У них тайна
на тайне и строгость на строгости. Я вчера умоляла Тильду: "Доченька,
не ходи на их собрание!" Но она горько вздохнула: "Ах, мама, кто у них
был хоть один раз, уже обязан ходить все время!" Знающие люди меня уже
"обрадовали", что Тильде придется еще какую-то клятву им давать. Вот
напасть!..
Мадам Фанни, сама того не подозревая, охарактеризовала
"Бнай-Брит", в общем-то, верно. Прокламирующим свою "национальную и
религиозную внепартийность" бнайбритовцам не очень-то по нутру, когда
о них судят не по словам, а по делам и вполне закономерно называют
сионистами. Мало того, своими ультраэкспансионистскими взглядами на
права палестинского народа и ярой ненавистью к социалистическим
странам они, пожалуй, превосходят сионистов иных мастей и оттенков. И
затем, действительно считая себя еврейской масонской организацией,
"Бнай-Брит" пронизал свою деятельность и систему взаимоотношений между
своими членами набором мистических масонских ритуалов.
В Бельгии и Голландии мне бросились в глаза боязливость и трепет,
с какими относятся не жалующие сионистов евреи к малейшему упоминанию
о "Бнай-Брите". В Брюсселе от дамского портного, отца двух дочерей и
сына, я услышал:
- Я строго наказал детям: обходите "Бнай-Брит" за километр. Не
удивляйтесь, господин писатель. Если бнайбритовец говорит тебе "доброе
утро", то в часы, когда полагается услышать "добрый вечер", жди от
него чего-нибудь очень недоброго. Ох и мастера они подстраивать
ловушки! А если попадешься в их сети, уже не выберешься - они
пользуются и сионистскими и масонскими уловками.
Вернемся, однако, в Роттердам, к тревогам мадам Фанни.
- Боже праведный, - воскликнула она, - неужели же моя дочь не
сможет как-нибудь распутаться с этими неведомо чьими "сыновьями"! Она
шутит, храбрится, но в душе, я вижу, тревожится и переживает. Каково
ей разносить по квартирам листовки с протестом против международного
совещания, которое называется не то конференцией, не то конгрессом
сторонников мира...
- А зачем вчера ходила ваша дочь к бнайбритовцам? - прервал я
возникшую паузу.
- На очередное собеседование. Причем вчера она пришла оттуда
прибитая какая-то, раздавленная...
- Почему?
- Мужу с трудом удалось вытянуть из Тильды: на собеседовании
бнайбритовцев шел разговор о Болгарии, о том, что болгары как всегда
были антисемитами, так и остались ими... Не верите, что сионисты
решились такое сказать? Мой муж тоже сначала не хотел верить: он ведь
сразу после войны слышал и несколько раз читал, как Болгария спасла
евреев, которых гитлеровцы собирались вывезти в лагеря смерти и
бросить в газовые печи. У мужа даже сохранилась старая французская
газета, где пишут, как в болгарской столице Софии сумели спасти
двадцать три тысячи евреев от депортации в лагеря...
- Это сделали прогрессивные силы Болгарии под руководством
действовавшей в подполье коммунистической партии. Скажите вашей
дочери, что отец ей говорит правду.
- Не совсем, оказывается, правду. Тильде вчера на собеседовании
показали книгу, где черным по белому напечатано, что евреев в Болгарии
спас не народ, а царь Борис и его правительство. Сам Гитлер его очень,
знаете, уважали не мог ему отказать. А болгарский народ и тогда
преследовал евреев, а теперь еще хуже к ним относится. На следующем
собеседовании - Тильде уже объявили - пойдет разговор об угнетении
евреев в сегодняшней Болгарии.
Каково было слышать все это мне, незадолго до того посетившему
братскую Болгарию для детального изучения славной истории героического
подвига болгарских коммунистов, сумевших в тяжелых условиях подполья
поднять трудовой люд и интеллигенцию страны на борьбу за то, чтобы
воспрепятствовать истреблению евреев на занятой гитлеровцами
болгарской земле, а затем предотвратить их вывоз в лагеря смерти.
Я познакомился с постоянно действующей в Софии выставкой
"Спасение болгарских евреев. 1941-1944". Беседовал со многими
общественными деятелями, писателями, рабочими, учеными еврейского
происхождения. Узнал, что в мрачные годы союза монархической Болгарии
с гитлеризмом многим евреям спасли жизнь болгарские трудящиеся,
откликнувшиеся на призыв коммунистов. Записал немало рассказов бывших
партизан и коммунистов-подпольщиков про то, как коммунистическая
партия сумела в ту тяжкую пору сплотить болгарский народ против
продавшихся немецкому фашизму монархистов. Услышал об особенно большой
роли, которую сыграл в этих благородных делах выдающийся деятель
Болгарской коммунистической партии и международного коммунистического
движения Тодор Живков, возглавлявший в годы подполья партийную
организацию Ючбунарского района Софии, густо заселенного еврейской
беднотой. Воочию видел, как ныне в Народной Республике Болгарии
граждане еврейского происхождения рука об руку со всем народом строят
социализм в свободной стране, где нет и не может быть столь желанного
сионистам "еврейского вопроса".
Так, может быть, перепуганная мадам Фанни из Роттердама что-то
напутала, может быть, ее дочь чего-то не поняла?
Нет, растерянная женщина верно изложила суть собеседования, на
которое молодые роттердамские сионисты затащили ее Тильду. Это
действительно было первое занятие организованного "молодежной
организацией "Бнай-Брит" семинара "О перманентном антисемитизме в
странах восточноевропейского блока". Первые два собеседования по плану
посвящались Болгарии, последующие три - Чехословакии.
Стало быть, в течение трех вечеров Тильде и еще десяткам молодых
людей вдалбливали в голову клеветнические измышления и о "перманентном
антисемитизме чехословаков".
Спешу извлечь из своего архива письмо бывшего израильского
подданного Якова Цанцера. Подробно описывая свою жизнь начиная с
тринадцатилетнего возраста, когда его заточили вместе с родителями в
фашистское гетто, Цанцер писал мне в феврале 1976 года:
"После того как меня вывезли из гетто на подводе под грязными
мешками, я мог еще не раз попасться в руки фашистов. Но спас меня в
деревне Любавино Иозеф Кунашек, по национальности словак. Он и его
жена знали, что за укрытие еврея их могут расстрелять оккупанты. Они
рисковали жизнью двух своих маленьких детей. Но укрыли меня. И
вылечили, поставили на ноги... А потом, когда я старался уйти подальше
от лагерей, меня в чешской колонии укрыл чех Зайчек. У него в конюшне
среди соломы я встретил двух своих братьев - Ефима и Тулю, которых уже
считал погибшими. Семья Зайчек спасла нас. Но начались усиленные
облавы, и мы вынуждены были уйти от добрых людей. Уже после войны я
узнал, что фашисты все-таки нашли место, где семья Зайчек укрывала
