социальные и политические основы антисемитизма". И не случайно в своих
легендах о Кастнере сионистская пропаганда дошла до предела: придумала
"самоотверженную борьбу" этого предателя в защиту евреев не только с
нацистами и хортистами, но и с венгерским народом!
Что ж, сионисты имеют всевозрастающий опыт махинаций, именуемых в
самом Израиле "превращением черного в белое". Пораженный непрерывным
конвейером подобных махинаций, один из руководителей корпуса
наблюдателей ООН на Ближнем Востоке Карл Хорн восклицает: "Никогда я
не мог себе представить, чтобы правду могли искажать так цинично и с
такой ловкостью!"
Но сионистские фанатики именно таковы.
ДЛЯ ТАКИХ ГОРЕ БЫВАЕТ И ЧУЖИМ
Клеветнические выдумки сионистских "историков" об извечной вражде
"всех остальных народов" к евреям вызвали особенно много горячих
откликов негодующих читателей. Остановлюсь на письме О.П. Шляховецкого
из Андижана.
За свою восьмидесятитрехлетнюю жизнь он познал поистине священную
дружбу сынов многих советских народов, и эта дружба, опаленная огнем
войны, сохранила ему жизнь.
Закончив в столице Советской Украины театральный институт, актер
в первые же дни войны уходит на фронт. Осенью сорок первого попадает в
плен к немецко-фашистским захватчикам. Раненого, его заключают в
подобие "лазарета для военнопленных", где надсмотрщики заподозрили в
нем еврея.
"И мне на помощь пришла подпольная партийная организация, она
работала в лазарете и вокруг него, - пишет Шляховецкий. - Ко мне
прикрепляют пленного бойца, по национальности татарина. Ему поручено
тайком и к тому же быстро обучить меня разговорному татарскому языку,
а мне сказано при всех регистрациях выдавать себя за татарина. И когда
в лагере гитлеровцы провели генеральную массовую проверку с целью
выявления евреев, у них даже не возникло подозрения, что я не татарин.
Затем надо мной взял шефство азербайджанский товарищ, которому
гитлеровцы разрешили работать по его специальности врача. Рискуя
жизнью, он связал меня с товарищами из партизанского отряда, а те
укрыли меня в Житомире на сеновале в доме двух женщин польской
национальности. Женщины понимали, что ежечасно могут поплатиться
жизнью, но продолжали меня прятать до того момента, когда связные
партизан переправили меня в партизанский отряд, действовавший в лесах
Житомирщины... До сих пор не теряю и никогда не потеряю дружбу со
своими украинскими и русскими товарищами из партизанского отряда. А
бывший командир отряда Григорий Петрович Мищенко, ныне доцент
Киевского университета, прислал мне нагрудный знак "Партизан
Житомирщины". Вспоминаю и верных друзей по Кировограду. Оттуда я в
составе группы рабкоров выезжал в Москву. Это было еще в 1928 году, но
разве могу я забыть ободряющие, теплые слова, которые услышал от Марии
Ильиничны Ульяновой, старейшей правдистки... Судьба забросила меня в
Андижан. Как друга встретили меня узбекские товарищи, направили на
интересную работу сначала в уйгурский театр, затем в узбекский. До
ухода на пенсию я работал в городском Доме культуры. К какой бы
национальности ни принадлежали мои сотоварищи по работе, все мы друг
для друга были настоящими советскими людьми, настоящими
интернационалистами. Уверен, что то же самое могут сказать и мои дети:
дочь, окончившая на Украине педагогический институт, и работающий в
Москве сын-врач... Ничего удивительного в моей судьбе и жизни нет.
Дружеская поддержка, помощь и выручка, которую мне оказали советские
люди разных национальностей, - это норма нашего социалистического
общежития. И надо больше жизни ценить и беречь Родину, где люди так
живут..."
Искреннее, насыщенное подлинной правдой письмо из Андижана
напомнило мне беседу в Гааге с ярой сионисткой Дорой Моисеевной
Баркай. Когда она расточала ахи и охи насчет того, что "всюду и везде
в мире - а я объехала десятки стран - все против евреев", мне хотелось
гневно бросить ей в лицо:
- Вот вам, госпожа "защитница" евреев, короткий, без убийственных
для вас подробностей, рассказ, как две русские женщины с риском для
жизни спасли от фашистских захватчиков моего друга, честнейшего
человека, талантливого врача Исаака Соломоновича Жорова! Было это в
тяжелую для Советской Родины военную весну 1942-го. Профессора Жорова,
военного хирурга, впоследствии одного из старейшин советской школы
анестезиологии, по приказу командарма Ефремова перебросили самолетом
на оккупированные врагом дальние подступы к Подмосковью. Профессору
приказано было наладить и возглавить медицинскую помощь нашим раненым
воинам, укрытым местным населением от фашистов. Исаак Соломонович
сумел организовать в тылу врага настоящий полевой госпиталь. Пронюхали
об этом гитлеровцы. Они бросили специальные подвижные группы, чтобы
захватить Жорова, главного хирурга армии генерала Ефремова, части
которой не давали покоя оккупантам. Фашисты сулили за голову
профессора щедрую награду. Но его надежно укрыла в картофельной яме за
огородами жительница деревни Анохино Евдокия Белова. Колхозница
отдавала себе отчет в том, что рискует жизнью своих детей. Помогавшей
ей медицинской сестре Юлии Гращенковой пришлось вынести допросы и
пытки фашистских карателей. После одного ночного допроса фашисты
объявили Гращенковой, что ее сейчас расстреляют. Над головой больной
женщины просвистели пули. Но она молчала, как не проронила ни единого
слова и Евдокия Белова, когда оккупантские лазутчики шныряли в
десятках шагов от прикрытой прошлогодней ботвой картофельной ямы. Две
русские женщины выдержали тяжелые испытания и спасли от фашистов
еврея, советского офицера, коммуниста! Запомните это, госпожа Баркай!
Хотя, знаю, вы все равно будете изрекать фальшивые сентенции о
мифической неприязни народов мира к евреям...
Все же я не сказал этого напичканной античеловечными расовыми
убеждениями Доре Моисеевне в пространной беседе, о которой читатель
прочтет в других главах. Я понял, что унижу себя, если стану
доказывать фанатичной националистке, насколько органичны для советских
людей высокие интернационалистские чувства. Ни в понятие "друг", ни в
понятие "враг" не вкладывают они никаких национальных признаков. Об
этом простыми, идущими из глубины сердца словами просто и
проникновенно сказала на праздновании семидесятилетнего юбилея
профессора Исаака Соломоновича Жорова русская крестьянка Евдокия
Семеновна Белова...
Как и Юлия Гращенкова, она совершила безусловно самоотверженный
поступок. И вместе с тем обе женщины поступили так, как обычно принято
у советских людей. Еще и еще раз подтверждает это правдивое письмо
О.П. Шляховецкого. Вдребезги разбивает оно (а я ведь не привел здесь
многих других читательских писем) античеловечные концепции
цитировавшихся сионистских "историков", а заодно и махрово
шовинистическую продукцию некоторых израильских поэтов, поточно
тачающих массовые песенки с таким, примерно, припевом: "Весь мир
против нас, так ответим ему, брат мой, тем же!"
Впрочем, лидеры сионистской пропаганды несколько "гуманнее"
авторов таких стишков. Они требуют от евреев меньшего - всего лишь
холодного равнодушия и полнейшего безразличия к горю "всех остальных
народов", к любой обрушившейся на них несправедливости.
Вот почему иронические, даже издевательские насмешки над
"странными" евреями, принимавшими близко к сердцу трагедию попавшего
под пяту пиночетовцев народа Чили, или бандитские обстрелы мирных
никарагуанских селений, или леденящий душу апартеид в ЮАР, уже давно
не сходят со страниц сионистской печати. Таким "мягкотелым" она
преподносит циничное назидание: побоку всяческие переживания по поводу
нееврейских бед, пусть вас волнует только то, что касается евреев и
Израиля!
Как выразился докладчик на собрании молодежной организации "Егуд
габоним" в Антверпене, "если евреи будут оплакивать чужие болячки, им
придется остаться при своих собственных". В Роттердаме сионистский
агитатор Фальцман, ходивший по домам с подписным листом на
пожертвования в пользу новых израильских военизированных поселений,
попутно убеждал: "Настоящий друг Израиля не станет размениваться на
мысля о таких несчастьях в мире, от которых еврейскому государству ни
тепло, ни холодно".
Резкий нагоняй получили и шестнадцать эмигрировавших из Латинской
Америки во Францию еврейских семей. Они, видите ли, посмели
опубликовать протест против зверств клики Пиночета. Сионисты назвали
их поведение политической тупостью. А из Израиля на страницах
сионистских газет пришло такое наставление: "Проникнуться болью надо
только за свой народ! Лучше бы вы пришли в израильское посольство в
Париже и предложили свою кровь для наших воинов, чем плакать о
чилийцах!"
Проповедников таких дикарских взглядов имел в виду Константин
Симонов, когда в стихах о мужественном сопротивлении вьетнамского
народа американским агрессорам писал:
Чужого горя не бывает.
Кто это подтвердить боится, -
Наверно, или убивает,
Или готовится в убийцы.
Да, или убивает, как летчики, сбрасывавшие на ливанскую землю
взрывные устройства в ярком облачении детских игрушек, или готовится в
убийцы, как участники карательной операции "Литани", которых бывший
начальник израильского генерального штаба Мордехай Гур напутствовал:
"Не нужно быть вегетарианцем. Нам не нужны пленные..."
Для таких фанатиков горе бывает и чужим. Особенно если это горе
"неполноценной" расы. И международный сионизм глух к стонам ливанских
женщин и детей, чьи страдания стали во сто крат горше после того, как
американские морские пехотинцы, реализуя сговор США с Израилем о
"стратегическом сотрудничестве", начали вкупе с израильской солдатней
творить геноцид на земле Ливана. Под прикрытием разрушительного огня
морской артиллерии США оккупанты совершили в древнем Баалбеке, Сайде и
Тире преступления, равные по жестокости тому, что творилось в Сабре и
Шатиле, в сионистском Бухенвальде - концлагере Ансар. И сионистские
фанатики только злобно радовались, когда линкор-убийца "Нью Джерси"
(это прозвище он по заслугам получил в пору американских зверств во
Вьетнаме) обрушивал огонь мощного калибра на ливанские школы,
больницы, мечети.
Израильская и американская военщина понимают друг дружку.
"СПРОСИТЕ РАНЬШЕ - СКОЛЬКИХ МЫ СПАСЛИ!"
С присущим ему клеветническим толкованием отметил международный
сионизм 40-летие Победы над гитлеровским фашизмом. Многочисленные
"исторические изыскания" были направлены на то, чтобы по указке
организаторов антисоветского "крестового похода" принизить роль и
значение советского народа и его Вооруженных Сил в разгроме фашизма. И
уж совершенно отрицают сионисты освободительную миссию советских
войск, спасших от неминуемой гибели десятки тысяч узников фашизма в
лагерях смерти и гетто.
Мне уже довелось рассказывать читателям, что сами сионисты ничего
не предпринимали для спасения еврейских узников фашизма. Наоборот,
повторю, они намеренно срывали попытки отдельных смельчаков помочь
заточенным в гетто евреям бежать оттуда.
Расскажу вкратце, как сионисты осенью 1944 года предательски
погубили двадцатитрехлетнюю Анику, дочь венгерского писателя Бэла
Сенеша. Будучи в эмиграции, Аника по поручению коммунистов сумела
сплотить группу еврейских молодых людей в боевой отряд парашютистов.
Отважным парашютистам, вылетевшим из Югославии, удалось приземлиться
