тряски - катер начал разрушаться - и осознал наконец то, с чем никак не
хотел примириться: Бродягам незачем было тратить средства и полезный объем
корабля на всякие спасательные приспособления из-за крайне малой
вероятности их применения. В самом деле, зачем они им? Вся их жизнь
проходила в темноте межзвездного пространства. В их представлении
атмосфера - это воздух, накачанный внутрь восьмикилометровой трубы
летающего города. Через наружные микрофоны Кассад уже слышал дикий свист
воздуха, доносившийся сюда сквозь корпус и пробоину в кормовом блистере.
Кассад поежился. Столько раз он ставил жизнь на карту и вот теперь
проигрывал.
Катер содрогнулся. Встречным потоком воздуха оторвало
щупальца-манипуляторы. Труп пилота словно гигантским пылесосом втянуло в
пробоину и выбросило наружу. Цепляясь за перекладину, Кассад озирался по
сторонам, и взгляд его снова остановился на креслах пилотов, видневшихся в
открытом люке кабины. Его поразило, насколько архаично они выглядят -
течь-втечь картинка из учебника по истории астронавтики. Наружный слой
обшивки уже обгорел, куски его отваливались и, словно комья лавы, с ревом
проносились мимо иллюминаторов. Кассад закрыл глаза и попытался вспомнить,
что им рассказывали в Офицерской Школе об устройстве древних космических
кораблей. Падение вошло в свою заключительную фазу. Шум стоял невероятный.
"Аллах!" - буквально выдохнул Кассад полузабытое слово. Хватаясь за
поручни и подтягиваясь, он кое-как добрался до кабины и пролез в люк. Ему
казалось, что он карабкается по вертикальной стене, да, собственно, так
оно и было. Катер перевернулся и вот так, кормой вперед, вошел в последнее
пике. Кассад полз в тройном поле тяжести, прекрасно понимая, что
достаточно одного неверного движения - и он переломает себе кости.
Нарастающий свист воздуха превратился в рев дракона. Десантный отсек
прогорел насквозь, и расплавленный металл обшивки разлетался брызгами.
Взобраться в кресло пилота было не проще, чем подняться по отвесной
скале, взгромоздив на плечи еще двух альпинистов. Проклиная неуклюжие
перчатки, Кассад из последних сил ухватился за подголовник кресла и повис
прямо над бушующим в трюме пламенем. Корабль качнуло. Кассад забросил ноги
вверх, подтянулся и оказался в кресле. Экраны отключились. Пламя разогрело
прозрачный колпак блистера докрасна. Почти теряя сознание, Кассад
перегнулся вперед и принялся шарить в темноте под креслом. Ничего...
Так... рукоятка. Нет, не рукоятка... Кольцо. Господи Иисусе! Аллах!
Кольцо! Совсем как в книжках!..
Один за другим раздавались взрывы. Блистер прогорел насквозь, и
брызги расплавленного перспекса разлетелись по кабине, заляпав скафандр и
забрало. Завоняло горелым пластиком. Катер входил в штопор. Все перед
глазами Кассада вдруг стало розовым, потом потускнело - и разом пропало.
Онемевшими пальцами он затягивал ремни. Так, туже... еще туже... то ли это
ремень врезается в грудь, то ли скафандр прогорел... Кассад потянулся к
кольцу. Как же, ухватишь его в этих рукавицах... Ну, а теперь - ТЯНИ!
Поздно! Охваченный пламенем катер с грохотом разваливался на куски.
Пульт управления вспыхнул и разлетелся на тысячи осколков.
Кассада отбросило на спинку кресла. Вперед! Наружу! В огонь! Вверх
тормашками!
Кувыркаясь в воздухе, Кассад догадался, что кресло создает
собственное защитное поле. Пламя полыхало буквально в сантиметре от его
лица.
Сработали пирозаряды, и кресло вылетело из огненного потока. За ним
тянулся хвост синего пламени. Микропроцессоры тут же развернули кресло под
нужным углом, и диск защитного поля оказался как раз между Кассадом и
конусом раскаленного воздуха. Кресло пролетело около двух тысяч
километров, тормозя с ускорением 8 "g". Кассаду казалось, что на грудь ему
уселся великан.
Один раз ему удалось поднять веки. Он успел заметить, что лежит
согнувшись, а над ним поднимается столб сине-белого пламени. Глаза его
снова закрылись. Никаких признаков парашюта, левитатора или тормозного
устройства он не заметил. Впрочем, какая разница? Все равно он не мог даже
рукой шевельнуть.
Великан передвинулся и заметно потяжелел; Кассад понял, что часть
шлема расплавилась. А может, просто сорвало кусок воздушным потоком. Шум
стоял чудовищный. Впрочем, какая разница!
Он плотнее закрыл глаза. Самое время вздремнуть.
Кассад открыл глаза и увидел темный силуэт склонившейся над ним
женщины. В первую секунду он подумал, что это _о_н_а_. Он посмотрел еще
раз... и понял, что не ошибся. Это _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ была она.
Его щеки коснулись холодные пальцы.
- Я умер? - прошептал Кассад. Потом поднял руку и сжал ее запястье.
- Нет. - В ее мягком гортанном голосе чувствовался странный акцент.
Он еще ни разу не слышал, как она говорит.
- Ты существуешь на самом деле?
- Да.
Кассад вздохнул и огляделся. Он лежал совершенно обнаженный под
тонким покрывалом на каком-то возвышении посередине темной, похожей на
пещеру, комнаты. Сквозь пробоину в потолке виднелось звездное небо. Кассад
поднял другую руку и прикоснулся к ее плечу.
Темный нимб волос. Свободное, тонкое одеяние, сквозь которое даже при
свете звезд проступали контуры ее тела. Ее аромат - тонкий запах мыла,
кожи и _е_е _с_а_м_о_й_, запах, который он прекрасно помнил по прошлым
встречам.
- Ты хочешь что-то спросить? - прошептала она.
Кассад молча расстегнул золотую пряжку, скреплявшую ее одеяние. Оно с
шелестом упало на пол. Под ним ничего не было. В небе отчетливо виднелась
лента Млечного Пути.
- Нет, - ответил Кассад и привлек ее к себе.
К утру поднялся легкий ветерок. Они лежали рядом, закутавшись в
покрывало. Им не было холодно: казалось, тонкая материя сохраняла тепло их
тел. Где-то за голыми стенами шуршал песок, а может быть, снег. Звезды
были видны очень отчетливо и казались необычайно яркими.
Они проснулись с первыми лучами солнца и лежали под шелковистым
покрывалом, прижавшись друг к другу. Она провела рукой вдоль его тела по
старым, давно знакомым шрамам. И по новым.
- Как тебя зовут? - прошептал Кассад.
- Тшшш, - прошептала она в ответ, и ее рука скользнула ниже.
Кассад уткнулся лицом в ароматный изгиб ее шеи и почувствовал, как
напряглись ее груди. Ночь бледнела, превращаясь в утро. Ветер нес на голые
стены то ли песок, то ли снег.
Они любили друг друга, спали и снова любили. Встали они около
полудня. Она принесла Кассаду нижнее белье, серую куртку и брюки. Все это
сидело на нем идеально. Носки из губчатой ткани и мягкие ботинки тоже
оказались впору. Она оделась в такой же костюм, только цвета морской
волны.
- Как тебя зовут? - спросил Кассад, когда они вышли из здания с
разрушенным куполом и зашагали по мертвому городу.
- Монета, - ответила его мечта. - Или Мнемосина [Монета -
героиня-рассказчица в поэме Китса "Падение Гипериона"; по некоторым мифам,
дочь Юпитера (Зевса) от Памяти (Мнемосины); Мнемосина (воспоминание -
греч.), дочь Урана и Геи (и, таким образом, сестра Гипериона); родила от
Зевса в Пиэрии девять муз; кроме того Мнемосина (советница - лат.) - это
одно из прозвищ римской богини Юноны; храм Юноны Монеты стоял на
Капитолии]. Как тебе больше нравится.
- Монета, - прошептал Кассад, глядя на поднимавшееся в лазурном небе
маленькое солнце, - это Гиперион?
- Да.
- Как я приземлился? На парашюте? Или там было тормозное поле?
- Ты спустился на крыльях из золотой фольги.
- Странно, что я уцелел. Я не был ранен?
- Был. Но твои раны вылечили.
- Как называется это место?
- Град Поэтов. Его покинули более ста лет назад. За этим холмом
находятся Гробницы Времени.
- А катера Бродяг, которые за мной гнались?..
- Один сел неподалеку. Повелитель Боли сам займется его командой. Два
других приземлились чуть подальше.
- А кто это, Повелитель Боли?
- Пойдем, - сказала Монета.
Сразу за вымершим городом начиналась пустыня. Струйки пыли текли по
мраморным плитам, наполовину занесенным песком. К западу от города Кассад
заметил десантный катер с открытыми люками. Установленный на упавшей
колонне термокуб выдал им горячий кофе и свежие булочки. Они ели и пили
молча.
Кассад тем временем пытался вспомнить легенды о Гиперионе.
- Повелитель Боли - это Шрайк, - сказал он наконец.
- Конечно.
- Ты отсюда... из Града Поэтов?
Монета улыбнулась и медленно покачала головой.
Кассад выпил кофе и отставил чашку. Его не покидало ощущение, что все
это происходит во сне, ощущение куда более острое, чем во время всех
предыдущих модельных тренировок. Но кофе приятно горчил; лицо и руки
чувствовали тепло солнечных лучей.
- Пойдем, Кассад, - сказала Монета.
Они пересекла море холодного песка. Кассад поймал себя на том, что
время от времени поглядывает вверх, в небо: факельщик Бродяг мог в любую
секунду расстрелять их с орбиты. Внезапно он понял, что этого не случится.
Гробницы Времени лежали в долине. Невысокий обелиск излучал мягкое
сияние, а каменный сфинкс, напротив, словно бы впитывал в себя солнечный
свет. Замысловато переплетенные пилоны отбрасывали друг на друга
бесчисленные тени. Рядом, на фоне восходящего солнца, вырисовывались
силуэты других гробниц. У каждой имелась дверь, и каждая дверь была
открыта. Кассад знал, что когда первые исследователи обнаружили гробницы,
двери были точно так же открыты, а все внутренние помещения - пусты. Более
трех столетий искали там потайные комнаты, подземелья, захоронения, но все
поиски оказались безуспешными.
- Дальше тебе нельзя, - сказала Монета, когда они приблизились к
скале, возвышавшейся у входа в долину. - Сегодня приливы времени особенно
сильны.
Тактический имплант Кассада молчал. Комлога у него не было. Он
порылся в памяти.
- Вокруг Гробниц Времени существуют антиэнтропийные силовые поля,
верно? - спросил он.
- Да.
- Гробницы очень древние. И антиэнтропийные поля предохраняют их от
разрушения.
- Не совсем так, - поправила его Монета. - Приливы обращают время
вспять. Гробницы как бы движутся из будущего в прошлое.
- Из будущего в прошлое? - недоуменно повторил Кассад.
- Смотри.
Внезапно из желтого пыльного вихря возникло дерево со стальными
шипами и, переливаясь как мираж, стало расти. Казалось, оно хочет
заполнить собой всю долину. Вершина его поднялась уже метров на двести -
до кромки обступивших долину скал. Ветви дерева двигались, исчезали и
меняли форму, как элементы плохо отъюстированной голограммы. Солнечные
лучи сверкали на пятиметровых шипах. С десяток шипов унизывали совершенно
голые тела Бродяг - мужчин и женщин. На других ветвях были другие трупы,
причем не только человеческие.
На секунду пыльная буря заслонила дерево, а когда ветер стих, видение
исчезло.
- Пойдем, - сказала Монета.
Кассад шел вдоль линии темпорального "прилива". Когда волны
антиэнтропийного поля языками набегали на "берег", он отпрыгивал в
сторону, словно ребенок, играющий на пляже с океанским прибоем. Кассад
чувствовал, как волны времени проникают в него. Пропитывая буквально
каждую клеточку тела памятью о событиях, которым только предстоит
произойти.
Они остановились у входа в долину, где холмы переходили в
прочерченную грядами барханов зыбкую равнину, отделявшую их от Града
Поэтов. Монета прикоснулась к стене из синего сланца, и в скале открылся
