сложными асанами, которые практиковались в режиме "глубокой
текучести" или в режиме "полной остановки" - очень медленно, с
hqjk~whrek|mn глубоким входом, длительной фиксацией и плавным, но
жестким выходом. В отличие от асан стержневых сетов, асаны,
составлявшие собственно старт-сет, подобно асанам солнечного и
лунного кругов, выполнялись в режиме "скользящего потока" -
довольно быстро и почти без фиксаций. Мастер Чу говорил, что в
старт-сете главное - текучесть и непрерывность движения - как
внешнего, так и внутреннего. Любая тренировка непременно
заканчивалась "стоп-сетом" - последовательностью упражнений,
основой которых были различные модификации лотосового креста. Стоп-
сет как бы подводил черту под практикой, "перебрасывая" восприятие
в более тонкие слои реальности. После стоп-сета шли сеты
статических дыхательных упражнений - дыхание Силы - и
последовательности безмолвных созерцательных техник, названий
которых Мастер Чу мне не давал.
Он также говорил, что, если свободного времени мало, стержневые
сеты можно выполнять и по-отдельности, однако делать это следует с
предельной внимательностью и осторожностью, поскольку тело, не
подготовленное текучими движениями старт-сета, может в какой-то
момент не выдержать напряжения, а это грозит обернуться травмой
или нервным срывом. Как бы то ни было, мы тренировались ежедневно
- по три раза - рано утром, в полдень и поздно вечером, и общая
длительность тренировки в отдельные дни достигала девяти-десяти
часов. Но, несмотря на столь чудовищные нагрузки, я не чувствовал,
чтобы во мне накапливалась усталость. Более того, день ото дня мне
казалось, что в моем теле становится все больше и больше свободной
энергии. Временами мне даже удавалось вводить себя в режим
свободного созерцания Силы. В таких случаях Мастер Чу оставлял
меня и куда-нибудь уходил, предварительно напомнив мне, чтобы я не
слишком увлекался и остановился точно в тот момент, когда
почувствую, что тренировка себя исчерпала.
Однако день, когда мне все это надоело, все-таки наступил, и
случилось это как-то очень уж внезапно. Проснувшись утром, я
почувствовал, что не хочу ничего сегодня делать. Меня потянуло в
город - поесть мороженого и выпить кофе.
Я разбудил Мастера Чу, который спал в своем "круговом доме" и
сказал:
- Если бы ты знал, как ты мне надоел со своими сетами!..
- Сходи в город - развейся. Мороженого в баре поешь... -
посоветовал он, словно прочитав мои мысли.
- И кофе...
- Кофе? Пожалуй... Только имей в виду - кофейные зерна обладают
могучей и очень жесткой силой, и если ты не умеешь осознанно ее
использовать, она может изрядно подпортить общую картину твоего
состояния... Впрочем, ладно, чашка-другая тебе сейчас не повредит.
Иди... Я буду ждать тебя на закате возле разрушенного причала в
круглой бухте под городом - там, где рыбаки раньше стояли...
- О'кей, - согласился я и отправился в путь.
Относительно силы кофейных зерен он был прав, я познакомился
с ней месяц спустя, когда мы с Томой и детьми отдыхали на
Черноморском побережье Кавказа, воздух которого уже был пропитан
мрачным предчувствием надвигавшейся войны, хотя никто ни в кого
пока еще не стрелял.
Оставив детей на попечении Томиной сестры, мы вдвоем
отправились в Гагру, чтобы купить на базаре горного меда и лесных
npeunb. Ненавязчиво моросил очень мягкий и теплый дождик, море
словно затаилось у подножия окутанных туманом гор, и, сделав
покупки, мы решили прогуляться под пальмами дивного парка, длинная
полоса которого прижалась к горным склонам между морем и дорогой.
Было тихо. Мы молча шли вдоль берега, наслаждаясь безлюдным
покоем. И вдруг я почувствовал, что нужно выпить кофе.
Минут через пять мы выбрели на мощенную розовыми плитами
открытую площадку со столиками под драным выгоревшим тентом. В
глубине площадки стоял киоск, в окошке которого виднелась
задумчивая физиономия пожилой киоскерши. Больше на площадке никого
не было, поэтому, несмотря на то, что из киоска вовсю пахло кофе,
я на всякий случай осторожно спросил:
- А кофе что, нет?
- Пачэму нэт? - вскинулась кофейная дама. - Савсэм эст! Кофэ па-
васточнэму! Дэнги платы - кофэ пэй!
Взяв два кофе, мы огляделись. Все вокруг было мокрым, за
исключением одного столика и двух стульев в уголке, где тенту
каким-то чудом удалось сохранить целомудрие. Расположившись за
этим столиком, мы выпили свой кофе, все так же молча глядя на
серый прибой. Как только мы закончили кофепитие, откуда-то вдруг
нагрянули мокрые шумные отдыхающие, и нам пришлось ретироваться,
чтобы возникшая в сознании атмосфера тотальной умиротворенности
нечаянно не разрушилась.
Через некоторое время мы снова выбрели на такую же площадку,
но теперь уже совершенно пустую - даже без кофейного киоска. Едва
мы оказались на ней, как я ощутил, что притаившийся в моем желудке
кофе вдруг начал шевелиться.
- Стоп! - сказал я Томе. - Давай-ка здесь задержимся...
Она внимательно посмотрела на меня, и, не говоря ни слова, села
на окружавший площадку мокрый каменный парапет, предварительно
постелив на него большой полиэтиленовый пакет, который достала из
кармана моего рюкзака. "Женщина. Непостижимое существо", -
вспомнил я слова гигантского огненного пса. Осторожно - чтобы не
разбить банки с медом - я снял рюкзак и прислонил его к парапету,
а сам вышел в центр площадки и замер в ожидании того, как будут
разворачиваться события. И их развитие не заставило себя долго
ждать.
Сначала по телу прошла крупная дрожь, а потом свернувшийся в
животе теплый кофейный комок рассыпался во все стороны потоками
сухого горячего песка. Я начал двигаться, стараясь собрать их в
сколько-нибудь управляемую структуру и направить в руки. Через
некоторое время мне это удалось. Мощными круговыми махами рук я
вытягивал песок из живота в середину грудной клетки и оттуда
напряженными толчками выбрасывал сквозь пальцы и середины ладоней
наружу. Спустя пару минут пространство вокруг меня запестрело
сверкающими жемчужными искрами, и я вдруг обнаружил, что больше не
чувствую дождя. Капли испарялись, едва коснувшись поверхности
тела. Еще минут через пять они вообще перестали до меня долетать,
испаряясь прямо в воздухе. Потом вдруг все закончилось, оставив в
теле ощущение тепла, а в сознании - полное безмолвие. Мои насквозь
промокшие было от дождя одежда и волосы стали совсем сухими.
- Больше всего это было похоже на странное сочетание жесткого и
мягкого цигун, - сообщила мне Тома, когда мы продолжили свой путь
по парку.
- Давай возвращаться, - предложил я. - Кажется, здесь нам
делать больше нечего...
- Ты прав, - сказала она, свернув в сторону автобусной
остановки.
Но это было примерно месяц спустя, а в тот день я быстро
шагал по дороге в сторону города, оставив в одиночестве до
чертиков надоевшего мне Мастера Чу.
Я вышел из города, когда низкое солнце уже начинало понемногу
желтеть. С моря плотной стеной дул западный ветер, который
усиливался с каждой минутой. Быстрым шагом, не спускаясь вниз на
уступы скалистого берега, я дошел до круглой бухты. К тому
моменту, когда я спустился в нее, ветер уже почти превратился в
ураган.
За прошедший месяц в бухте многое изменилось. На каменистой
площадке возле причала раскинулся целый палаточный городок,
окруженный импровизированной веревочной изгородью, немного поодаль
на спускавшейся к развалинам рыбацкого домика дороге стояли ПАЗик,
большой дизельный компрессор для зарядки аквалангов, два пикапа,
УАЗ-грузовик и микроавтобус РАФ с розовыми занавесками на окнах.
На пляже у самой кромки прибоя громоздилась обтянутая зеленой
капроновой сеткой большущая прямоугольная конструкция, сваренная
из толстых стальных труб. "Киносъемочная" - прочел я надпись на
боку микроавтобуса.
Мастер Чу лежал на камнях и наблюдал за тем, как мужик,
облаченный в гидрокостюм мокрого типа дрессирует на мелководье
морского котика. Котик скалился и фыркал, но, тем не менее,
выполнял разные дурацкие задания, которые давал ему мужик, за что
каждый раз получал полудохлую рыбешку из садка, привязанного к
мужиковому грузпоясу.
- Чего это они? - спросил я, подходя и усаживаясь на камни
рядом с Мастером Чу.
- Кино снимают - морские котики как рабочая скотина и
потенциальные подводные диверсанты. Кстати, твои земляки -
киевский науч-поп.
Только теперь я обратил внимание, что номера на всех машинах
действительно киевские, и что на дверце грузовика мелкими буквами
написано "Студия научно-популярных фильмов, г.Киев".
- А ты с ними общался? - спросил я.
- Да так, парой слов перебросился... Они не склонны к общению,
ибо чересчур интенсивно осознают важность возложенной на них
миссии - донести до невежественного человечества радужность
перспектив, раскрываемых перед ним эксплуатацией природных
способностей бессловесной морской твари...
- А если серьезно?
- Да у них там сегодня день рождения главрежа, и, вероятно,
ввиду ограниченности запаса "огненной воды", лишние нахлебники им
ни к чему. Они же не знают, что я не пью. В этих местах в основном
спортсмены-подводники ошиваются, а они - сам знаешь... "После
каждого погружения загубники и прочие резиновые части легочного
автомата нуждаются в протирке спиртом-ректификатом. Расход спирта
на один акваланг должен быть не менее..." Ну и так далее... Вон
именинник - видишь, возле той железной дуры стоит и руками
машет... В белой рубашке и парадно-выходных трусах...
- Это - шорты...
- Какая разница? Трусы - они трусы и есть...
- А что это за дура?
- Вольер для подводных съемок. Хоть котик и дрессированый,
видать все же боятся, что не выдержит исушения свободой и слиняет
при первой же возможности. Вон и тренирует он его, не спуская с
поводка... Ты смотри, какой ветер разгулялся. И волна так быстро
поднялась... Наверное, потому, что ветер дует перпендикулярно
береговой линии.
Действительно, я тоже обратил на это внимание.
- Палатку мою сорвет, - отчужденно произнес я.
- Я ее завалил и камнями присыпал, когда уходил, - успокоил
меня Мастер Чу.
В это время на берегу возникло какое-то шевеление и нервная
суета. От палаток к вольеру и обратно забегали люди, сквозь шум
ветра и рев прибоя до нас донеслись крики и обрывки деловитого
интеллигентного мата.
- Идем, глянем, чего там у них приключилось, - предложил Мастер
Чу.
Мы подошли поближе. Свежевыбритый именинник стоял на берегу
рядом с конструкцией. Он был весь мокрый, отчаянно размахивал
руками и ругался, на чем свет стоит. Вокруг него с растерянным
видом топталось около десятка сотрудников. Они подавленно
наблюдали за тем, как волны, ударяя в тот конец конструкции,
который был обращен к морю, неумолимо срывали со стального каркаса
зеленую сеть. Море неистовствовало, дыра становилась все больше,
свежевыбритый главный режиссер зверел, сотрудники беспомощно
пожимали плечами.
- Интересно, каким образом они собирались втащить эту махину
под воду? - задал я в пространство вопрос, который можно было бы
считать чисто риторическим.
- Да тут Сеня с трактором приезжает - дизтопливо для
компрессора привозит, так мы его собирались попросить, чтобы
столкнул, в воде-то она полегчает, - неожиданно ответил тот из
киношников, который стоял ближе всех и слышал мой вопрос. -
Слушайте, мужики, может подсобите? Нас десять, да вас двое - по
три человека на угол, даст Бог, вытянем... А то главный совсем
уже крышей поехал - боится, что шов на сетке в кадре будет виден,
да и саму сетку жалко. А?
