Валерий Сегаль.
Рассказы
Атака маршала
Первый вторник после первого понедельника
Атака маршала
Эту повесть читали многие крупные гроссмейстеры
современности: Владимир Крамник, Александр Халифман, Алексей
Ермолинский, Борис Гулько, Григорий Кайданов и многие, многие
другие.
Я рад был бы находить читательские отклики об "Атаке
маршала" в моем Mailbox`е.
Валерий Сегаль. VALERY.YANA@worldnet.att.net
I
Незабываемым событием в
моей жизни стала встреча с Леонидом
Ильичом Брежневым... Состоявшийся
тогда же разговор произвел на меня
огромное впечатление. Как шахматиста
меня поразило, что Леонид Ильич в курсе
наших шахматных проблем и событий.
Анатолий КАРПОВ "Девятая вертикаль"
Стены кабинета были увешаны разного рода оружием, в камине
ярко пылал огонь. Всю середину комнаты занимал большой
квадратный стол, на котором был сервирован завтрак на одну
персону - два бутерброда с черной икрой и хрустальный графинчик
с водкой.
За столом сидел широкоплечий человек в спортивном костюме
и курил сигарету "Новость." Выражение его лица было скорее
добродушным, а широкий лоб свидетельствовал о недюжинном уме.
Несколько минут назад он принял шотландский душ, сняв тем самым
усталость после утренней пробежки, и теперь собирался
позавтракать.
Этим человеком был Генеральный секретарь ЦК КПСС,
Председатель президиума Верховного Совета СССР, Маршал
Советского Союза Леонид Ильич Брежнев.
Отставив в сторону изящный хрустальный стаканчик - подарок
короля Иорданского, Леонид Ильич звонком вызвал секретаршу.
Вошла высокая чернокожая красавица, длинноногая и зеленоглазая
- мисс Барбадос-76. Брежнев заклеил ее в ходе своего последнего
европейского турне.
- Я что-нибудь забыла, Лео? - мисс Барбадос обладала
бархатным голосом, волшебным акцентом и необъятной грудью.
- Где мой граненый стакан?
- В среднем ящике стола, honey. Что-нибудь еще?
- Почта какая-нибудь важная пришла?
- Только что получена телеграмма от Карпова.
- От какого Карпова?
- От шахматиста.
- А от этого мудака, - поморщился Леонид Ильич, - ну,
ладно, давай!
- Зачитать? - спросила карибская жемчужина, распечатывая
телеграмму.
- Я сам, - сказал Брежнев, и взяв в руки типографский
листок, дважды пробежал его глазами.
ТОВАРИЩУ
БРЕЖНЕВУ ЛЕОНИДУ ИЛЬИЧУ
Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Счастлив доложить, что матч на звание чемпиона мира по
шахматам закончился нашей победой.
Примите, дорогой Леонид Ильич, сердечную благодарность за
отеческую заботу и внимание, проявленные ко мне и нашей
делегации в период подготовки и проведения матча.
Заверяю Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного
Совета СССР, Советское правительство и лично Вас, Леонид Ильич,
что в будущем приложу все усилия для приумножения славы
советской шахматной школы.
Чемпион мира
Анатолий КАРПОВ
18 октября 1978 года,
Багио, Филиппины
Леонид Ильич резким движением извлек из среднего ящика
стола граненый стакан, наполнил его водкой и принял. Закурив
после этого сигарету, он приказал секретарше:
- Суслова ко мне! Пойди распорядись, чтобы его нашли, и
возвращайся. Выпьешь со мной.
Пять минут спустя в кабинет робко постучал главный идеолог
великой страны.
- Доброе утро, Леонид Ильич! - Суслов кланялся и улыбался,
стоя в дверях. - Как вы себя сегодня чувствуете?
- Как всегда отлично! - бодро ответил Брежнев. Правой
рукой он обнимал талию сияющей мисс Барбадос, а в левой держал
граненый стакан.
- Ну и слава богу! Слава богу, Леонид Ильич!
- Какому богу? Что ты мелешь, болван?! Ты идеологический
лидер коммунистического государства, а не Папа Римский!
- Извините, Леонид Ильич, это просто выражение такое -
"слава богу". К религии оно не имеет никакого отношения. Всего
лишь выражение, фразеологический оборот.
- Не учи ученого! Сошлю в Биробиджан - директором пивной.
Там выучишь новые выражения. "Азохен вэй" будешь чередовать с
"еб твою мать". Или ты уже знаешь эти выражения?
- Никак нет, Леонид Ильич! То есть да, знаю... кажется
знаю, - неуверенно залепетал перепуганный Суслов.
- А когда кажется, что надо делать? - саркастически
спросил Брежнев, подмигивая чернокожей красавице.
- Креститься надобно, Леонид Ильич, - угодливо ответил
"Серое преосвещенство".
- И ты крестишься?
- Да... то есть нет. Нет-нет, Леонид Ильич, как можно?!
- Как ты думаешь, Диаманта, можно его поставить директором
пивной в Биробиджане?
- No, - ответила по-английски красавица, - he is too
stupid.
- Слышишь, болван, что про тебя женщина говорит? Или ты не
понимаешь по-английски?
- Не-е... не пони... то есть...
- Что ты мямлишь? - Брежнев сдвинул брови. - Перед тобой
маршал Советского Союза! Отвечай как положено! Понимаешь
по-английски?
- Никак нет, товарищ маршал!
- А ты, вообще, какими-нибудь иностранными языками
владеешь?
- Никак нет, товарищ маршал!
- А почему?
- Некогда учиться было, Леонид Ильич, - Суслов уже почти
плакал. - Детство трудное было.
- Ну, в детстве положим и я университетов не посещал! Все
решает самообразование! Сейчас я свободно говорю на тридцати
семи языках, и не успокаиваюсь на достигнутом! - Брежнев взял с
журнального столика книгу и потряс ею перед сусловской
физиономией. Это было красочно изданное пособие по изучению
гуронского языка с предисловием Гойко Митича.
Суслов стоял с виноватым видом и смотрел в пол.
- Ну ладно, перейдем к делу, - сказал Брежнев, снова
садясь за стол. - Как у нас на сегодня с шахматами?
- Великолепно, Леонид Ильич! - оживился Суслов. - Только
что одержана замечательная победа!
- Ты так считаешь?
- Конечно, Леонид Ильич! Я имею ввиду матч на Филиппинах.
- Да знаю, знаю! Я уже даже телеграмму получил. Вот,
ознакомься!
Обрадованный таким поворотом разговора, главный идеолог
(или "главный идиот", как его иногда называл Брежнев) быстро
прочел телеграмму и воскликнул:
- Прекрасно! Замечательная победа! И очень важная с
идеологической точки зрения!
- Ты так считаешь? - снова спросил Брежнев.
- А разве это не так? - Суслов растерянно развел руками.
- Я следил за этим матчем! - громовым голосом произнес
Брежнев.
Суслов сжал плечи, почуяв недоброе. Диаманта, кокетливо
прищурив глазки, с восторгом смотрела на своего царственного
друга. Брежнев тем временем продолжал:
- Этот муфлон вел 5:2. Потом стало 5:5. Он просто чудом
выиграл последнюю партию.
- Это не чудо, Леонид Ильич. Это наш советский характер!
- Да какой там, в пизду, характер?! Ему просто повезло!
Уверен, что он сидел там с полными штанами жидкого дерьма.
- Все хорошо, что хорошо кончается, Леонид Ильич, -
осторожно заметил Суслов.
- Это верно, - согласился Брежнев. - Но какой ценой! Мы
пошли на международный скандал, используя жену и сына Корчного
в качестве заложников. Мы создали Карпову неслыханные условия.
До смешного дошло - кефир специально для него в каком-то НИИ
создали! И несмотря на все это, он не сумел доказать своего
превосходства над Корчным. Мы себя так сильно
скомпрометировали, а он там чуть не усрался. Без помощи
гипнотизера Карпов проиграл бы без всякой борьбы. У него бицепс
тоньше, чем у Корчного - хуй!
- Осмелюсь заметить, Леонид Ильич! Эта история с
гипнотизером - выдумка Корчного.
- Это ты двумстам пятидесяти миллионам болванов по
телевизору объяснять будешь! А мне не надо! Подумать противно,
что теперь придется принимать этого мозгляка в Кремле, слушать
его кастрачий голос. Кстати, подготовь все это. Ну и ответную
телеграмму, сам понимаешь. Орден не забудь!
- Все сделаем, Леонид Ильич!
- Но впредь мы не можем так рисковать. Отныне шахматную
корону я беру на себя. Все приходится делать самому! Решительно
все! Ни на кого нельзя положиться. Все очень ловко устроились!
Лежат себе в жопу пьяные на диванах и смотрят программу
"Время". А диктор им вещает: "Добрый вечер, дорогие товарищи
телезрители! Леонид Ильич Брежнев сегодня отбыл на
кратковременный отдых в Крым". И все довольные принимают еще по
стакану. А если завтра программу "Время" начнут так: "Добрый
вечер, дорогие товарищи телезрители! Леонид Ильич Брежнев
сегодня отбыл на постоянное место жительства в государство
Израиль!" Что тогда?
- Без вас, Леонид Ильич, мне будет очень трудно работать,
- искренне сказал Суслов.
- Да я не тебя имею ввиду, болван! Я про всю страну
говорю! Что вы будете делать, когда я умру?
- Что вы такое гово...
- Помолчи, идиот! Когда я умру, вы все будете в полнейшей
жопе! Через несколько лет после моей смерти эта страна
развалится! Ну скажи, болван, кто займет мой пост?
- Я не знаю, Леонид Ильич, - растерялся Суслов. -
Вероятно...гм... Юрий Владимирович.
- Вероятно, - согласился Брежнев. - А хуй ли толку? Ну
ладно... Да, кстати о Крыме, Диаманта, - Брежнев взглянул на
часы. - Ты не забыла? Через два часа мы вылетаем в Мисхор.
Пойди, отдай необходимые распоряжения!
- Что хочешь посмотреть в самолете, Лео? - спросила
Диаманта. - Час назад получена видеозапись матча "Ноттингем
Форрест"-"Ливерпуль". Лучшая игра последнего тура английской
лиги.
- Н-нет, - поморщился Брежнев. - После этого ужасного
финала в Аргентине я что-то не могу смотреть футбол. Эх,
наверное я не доживу до того дня, когда сборная Голландии
станет чемпионом мира по футболу.
Леонид Ильич тяжело вздохнул и снова закурил.
- Тогда может быть посмотрим хоккей? - предложила
Диаманта. - "Монреаль"-"Детройт", из позавчерашнего тура
чемпионата НХЛ.
- Это пойдет, - согласился Брежнев.
Величественной походкой мисс Диаманта Гамилтон вышла из
кабинета, оставив после себя легкий запах духов "Шанель No5".
Брежнев какое-то время молча курил, пуская кольцами дым.
- Леонид Ильич, - осмелился заговорить Суслов. - Вы
сказали, что мы скомпрометировали себя историей с семьей
Корчного. Неужели вы хотите выпустить этих людей? Подумайте,
Леонид Ильич. Ведь через три года Корчной снова может стать
претендентом.
- Именно об этом я и думаю, когда говорю, что больше мы не
можем так рисковать. Корчной слишком силен для Карпова. Поэтому
я и собираюсь прибрать шахматную корону к своим рукам. Но пока
мы еще подержим семью Корчного. Корчной сам виноват. Порядочные
люди, сваливая на Запад, не оставляют здесь семьи. Мне в связи
с этим вспоминается следующая история.
Леонид Ильич затушил сигарету и принялся рассказывать.
- В годы войны я дружил с Гришей Аронсоном. Был он совсем
молоденький лейтенант в штабе восемнадцатой армии. Ему и к
концу войны было лет двадцать пять - двадцать шесть - не
больше. Дружили мы крепко. Ну, а после войны разбросало нас,
как водится. И вот лет пять назад выступал я в Ленинграде перед
трудящимися завода "Электросила". Смотрю - во втором ряду Гриша
сидит. Изменился, конечно, постарел, но я его сразу узнал.
Махнул ему рукой, он заулыбался. Я так обрадовался, а после
выступления забыл спросить про него. Потом дел было по горло.
Периодически я вспоминал, что надо бы Гришку разыскать, но все
как-то руки не доходили. И вот, наконец, в прошлом году поручил
