Компера - узнали, что он заявил о краже своей "ДС". Он был не прочь
заниматься сбытом продукции, но ему вовсе не понравилось, что крошка Болуа
втягивает его в чисто гангстерские операции. Вот он и решил, что, заявив об
угоне машины, прикроет себе тыл. Однако вышло наоборот. Вы его вызвали в
подвал и предъявили счет. А теперь его предъявляю я. Последний акт, мой
храбрый убийца. Осталось подвести итоги.
Я двигаюсь к нему, чтобы надеть наручники, и... испытываю одно из
сильнейших потрясений в моей богатой событиями жизни. Этот сморчок делает
кульбит. Стадо быков мне было бы не так трудно принять на себя, как этот
удар в грудь. У меня перехватывает дыхание, я перелетаю через типографский
станок, врезаюсь спиной в стену и сползаю на пол. Ощущение такое, будто по
мне прошелся полк польской кавалерии. Земной шар подо мной качается, как на
приливной волне; красное облако заполняет мой мозг.
Не давая мне опомниться, он вновь взвивается в воздух, и оба каблука
снова с силой опускаются мне на грудь. Я изнемогаю, внутри все горит, в
голове вспыхивают и гаснут бенгальские огни.
Черт, недооценил я парня! Надо же - позволить взять себя на такой дешевый
прием. А теперь конец - мускулы словно ватные, мозг в штопоре. Как сквозь
туман вижу, что эта падаль лезет в карман. Что-то вытаскивает. У меня еще
хватает сил сообразить, что это не что иное, как пистолет. Он спускает
предохранитель и передергивает затвор. Потом направляет пушку на меня. Я
успеваю заметить, что его палец шевелится на курке, и мысленно говорю вам,
друзья мои: до свидания всем. До встречи там, наверху!
Сухой треск. Я закрываю глаза, моля бога, чтобы этот подонок прицелился
поточнее.
Потом я их открываю. Парень лежит у моих ног с проломленным черепом. Над
ним, совершенно одуревший, стоит Дюбон.
Сначала я решаю, что у меня бред. Но это действительно Дюбон, лоб у него
в поту, глаза вылезли из орбит, а в руках здоровенная железная плита. Надо
быть настоящим быком, чтобы поднять эту штуку. Но Дюбон крепче быка.
- Эх, ты!- вздыхает он.- Железный человек, парень-кипятокПотом
наклоняется и принимается делать мне искусственное дыхание. Черт, как
приятно снова дышать!
- Что ты тут делаешь?- спрашиваю я, когда ко мне возвращается способность
говорить.
- Спасаю дураков-сыщиков, попавших впросак,-серьезно объясняет он.- Я-то
думал, ты уже трясешься в парижском поезде.
- Который час?
- Девять.
- Тогда я там скоро буду. Но, надеюсь, сначала ты объяснишь...
- Как я сюда попал? От злости Когда ты сказал, что возвращаешься в Париж,
на меня, понимаешь, тоска навалилась.
- Знаю.
- Я сказал себе, что надо быть последним слабаком, чтобы бросить дело в
двух шагах от цели.
- Не себе, а мне.
- Неважно. Короче, я решил сам довести его до конца.
- Надо же...
- Перестань издеваться, подонок!- внезапно рычит Дюбон.- А то я доделаю
то, что не успел этот сопляк! Короче, для начала я позвонил той малютке из
почтового отделения Сент-Альбан, чтобы узнать, нет ли новостей. Сослался на
тебя Не знаю уж, что ты там с ней делал, но твое имя действует на нее
магически.
- Пропусти и вали дальше
- Девчонка увидела в газете фото твоего метиса, изображавшего чучело, и
узнала спутника дамы в синем. Потом вспомнила, что он однажды звонил в
Гренобль. Посмотрела по своим карточкам и нашла номер. Дала его мне. И вот я
здесь!
- Надо сказать, вовремя. Я оказался здесь таким же образом.
- Она сказала, что ты ее никогда не забудешь,- говорит Дюбон.
- Кто?
- Да эта, малютка с почты. Думаю, она права. В конце концов, именно
благодаря ей ты остался жив.
...Когда я вхожу к боссу, он делает каменное лицо.
- Ну как, приступ аппендицита прошел?- бесцветным голосом бормочет он.
- Ложная тревога, шеф. Всему виной томатный соус.
