Дэвид пригубил портвейн. Вино было действительно превосходным, тут Хорас оказался прав. Что ж, в бытовых мелочах, например в том, чтобы выбрать бутылку портвейна, Хорас мог оказаться прав - закон средних чисел подразумевает, что изредка прав бывает любой глупец.
Довольно долго они ели в молчании. Затем Хорас благопристойно вытер губы салфеткой, кинул ее обратно себе на колени и заявил:
- Меня порядком беспокоит наш аванпост в Нью-Йорке двадцатого века. Не доверяю я этому Мартину. Вот уже который месяц пытаюсь вызвать его на связь, а прохвост не отвечает.
- Может, он куда-нибудь временно отлучился, - предположила Эмма.
- Если он уехал, - не унимался Хорас, - то как наш доверенный, он обязан был известить нас. С ним там эта женщина, Стелла. В его отсутствие могла бы ответить она.
- А может, она уехала вместе с ним, - сказала Эмма.
- Не имела права. Пост нельзя оставлять без присмотра ни на минуту.
- По-моему, - вмешался Дэвид, - это не лучший для нас выход - пытаться связаться с ним во что бы то ни стало. Сеансы связи надо бы свести к минимуму просто ради предосторожности.
- В этом отрезке времени, кроме нас, нет никого, кто владеет межвременной техникой, - заявил Хорас. - Подслушивать некому.
- Я бы за это не поручился, - сказал Дэвид.
- Подслушивают нас или нет, какая разница! - воскликнула Эмма, как всегда выступая в роли робкого миротворца. - Нет никакого смысла портить ужин спорами на эту тему.
- Этот Мартин избегает общения с нами, - посетовал Хорас. - От него не дождешься никаких сообщений...
Тимоти положил нож и вилку на тарелку, намеренно звякнув сильнее обычного. И провозгласил:
- Допустим, мы не знаем этого человека и не вполне ему доверяем, и все же он, наверное, соображает, как ему поступать. Ты, Хорас, делаешь из мухи слона.
- Я встречался с ним и со Стеллой несколько лет назад, - сказал Дэвид, - когда ездил в Нью-Йорк двадцатого века за книгами для Тимоти. Помнишь, - обернулся он к самому Тимоти, - именно тогда я привез винтовку и дробовик для твоей коллекции...
- Прекрасные экземпляры, - похвалил Тимоти.
- Но я никак в толк не возьму, - резко заметила Эмма, - зачем держать их постоянно заряженными? Добро бы только эти два ружья, а то все без исключения. Заряженное ружье рано или поздно выстрелит...
- Все должно быть в полном комплекте, - объявил Тимоти. - Думаю, даже ты способна оценить принцип комплектности. Патроны - неотъемлемая часть любого оружия. Без патронов ружье - не ружье.
- Не понимаю я подобного объяснения, - высказался Хорас. - И никогда не понимал.
- Но я-то вовсе не о ружьях собирался сказать! - внес поправку Дэвид. - Извините, что вообще упомянул о них. Я только хотел рассказать вам о Мартине и Стелле. Я же останавливался у них и провел с ними несколько дней...
- И как они тебе показались? - поинтересовалась Инид.
- Мартин - угрюмый тип. Крайне неприветливый. Говорил очень мало, а когда говорил, старался ничего не сказать. Да я и видел его нечасто и то мельком. У меня сложилось впечатление, что мой визит ему не по нутру.
- А Стелла?
- Тоже неприветлива, но на свой стервозный манер. Все разглядывала меня исподтишка, притворяясь при этом, что я ее ни капельки не интересую.
- Кто-нибудь из них двоих опасен? Я имею в виду опасен для нас?
- Нет, не думаю. Просто с ними неуютно.
- Мы стали слишком самодовольными, - произнесла Эмма робким голоском. - Все у нас шло гладко столько лет, что мы поневоле впали в заблуждение, что так будет всегда. Хорас среди нас единственный, кто по-прежнему начеку. И постоянно чем-нибудь занят. Сдается мне, что и остальные, чем критиковать его, лучше бы нашли себе какое-нибудь полезное занятие.
- Тимоти занят не меньше Хораса, - возразила Инид. - Не бывает и дня, чтоб он не копался в книгах или не разбирался в том, что собрали для него другие. А кто собрал? Дэвид, выезжавший в Лондон, Париж и Нью-Йорк, не побоявшийся покидать Гопкинс Акт ради сбора информации...
- Что ж, дорогая, это, может, и так, - откликнулась Эмма, - а ты сама чем занята, скажи на милость?
- Милые родственники, - взял слово Тимоти, - не стоит придираться друг к другу. Инид делает никак не меньше, чем остальные, а то и больше.
Дэвид бросил взгляд на Тимоти, восседавшего во главе стола, спокойного и красноречивого, и в который раз поразился тому, как удается брату ладить с Эммой и ее хамоватым мужем. Сколько бы его ни провоцировали, Тимоти никогда не повышал голоса. Лицо, окаймленное жидкой седенькой бородкой, напоминало святого, а главное - он неизменно являл собой голос разума перед лицом любых бурь, налетавших на семейный корабль.
- Чем препираться, кто вкладывает больше стараний в преодоление мелких трудностей, - произнес Дэвид, - лучше бы признаться, что никто из нас не сделал ничего серьезного душ решения проблемы по существу. Почему бы не сказать себе прямо и честно: мы беженцы, мы забились сюда и прячемся в надежде, что нас не найдут? Но нет, мы не хотим в этом сознаться, хоть и не смогли бы придумать ничего другого даже перед лицом собственной гибели...
- А может, кто-то из нас уже нащупывает путь к решению? - заявил Хорас. - И даже если нет, есть же и другие, кто ищет верный ответ. В Афинах, в плейстоцене...
- Вот именно, - подхватил Дэвид, - Мы, Афины, плейстоцен и Нью-Йорк, если Мартин со Стеллой все еще там. И сколько же нас наберется вместе взятых?
- Не стоит забывать, - ответил Хорас, - что нами счет не исчерпывается, должны существовать и другие группы. Три наши общины - по сути четыре осведомлены друг о друге. Но должны быть и другие, связанные между собой так же тесно, как наша четверка, но тем не менее не знающие ни о нас, ни о большинстве других. Это же логично! Революционеры - а мы в известном смысле революционеры - испокон веков разделялись на конспиративные ячейки, и одна ячейка знала о других не больше, чем было совершенно необходимо.
- Со своей стороны, - повторил Дэвид упрямо, - я продолжаю считать, что мы просто-напросто беженцы, улизнувшие из своей эпохи.
К этому моменту с бараниной было покончено. Нора забрала пустое блюдо, а затем вернулась и водрузила на центр стола дымящийся сливовый пудинг. Эмма не замедлила придвинуть пудинг к себе.
- Оказывается, он уже нарезан, - сообщила она. - Передавайте мне свои десертные тарелки. Для желающих найдется и подливка.
- Сегодня я, когда бродил по полям, повстречал Колючку, - сказал Дэвид. - Он, как обычно, играл в свою глупую игру-попрыгушку.
- Бедный Колючка, - высказался Тимоти. - И угораздило же его забраться сюда вместе с нами! Он же тогда просто заглянул в гости, но оказался с нами в минуту отправления. Хоть он и не член семьи, но бросить его было бы негоже. Надеюсь, ему с нами хорошо...
- По всем признакам, он чувствует себя неплохо, - заметила Инид.
- Вряд ли мы выясним, хорошо ему или нет, - объявил Хорас. - Ему же не дано говорить с нами.
- Он понимает больше, чем мы подозреваем, - сказал Дэвид. - Не надо заблуждаться, воображая, что он глуп.
- Колючка - инопланетянин, - констатировал Тимоти. - Жил в соседнем семействе на правах домашнего любимца - нет, это не вполне точно, но состоял с ними в каких-то отношениях. В те дни многие земляне вступали в отношения с пришельцами, и характер таких отношений было не всегда легко понять. По крайней мере, для меня они так и остались загадкой.
- С Генри все было иначе, - заметила Инид. - Он из нашей собственной семьи. Может, родство и дальнее, но он все равно из наших. И отправился с нами, в сущности, добровольно.
- Подчас я испытываю за него тревогу, - заявил Тимоти. - Не слишком-то часто он показывается нам на глаза.
- Занят, - пояснил Дэвид. - Развлекается. Бродит по стране за пределами поместья, наводя ужас на простых селян, да и на помещиков - эти тоже невежественны, как крестьяне, и верят в призраков. Зато нам он приносит уйму местной информации. Благодаря ему, и только благодаря ему, мы довольно широко осведомлены о том, что творится за пределами Гопкинс Акра.
- Но Генри вовсе не призрак! - воскликнула Эмма так, словно объявила официальный протест. - Не следовало бы толковать о нем в подобном тоне...
- Разумеется, он не призрак, - согласился с сестрой Дэвид, - но достаточно похож на призрака, чтоб одурачить любого, кто не знает в чем дело.
Прервав с общего согласия разговор, они приступили к пудингу, который оказался вязок, но исключительно вкусен. И вдруг прозвучала мысль - не голос, а мысль, но настолько сильная и ясная, что ее восприняли все за столом:
~Я слышал, вы тут говорили обо мне...~
- Генри! - взвизгнула Эмма, а остальные сконфузились.
- Конечно, он, кто же еще, - отозвался Хорас, хотя почему-то охрип. - Обожает пугать нас в самую неподходящую минуту. То удерет на много дней, а то объявится рядышком и эаорет в самое ухо...
- Соберись в одно целое, Генри, - распорядился Тимоти, - и садись спокойно на стул. Неприятно говорить с собеседником, который невидим.
Генри собрался, или почти собрался, в целое так, чтоб его можно было хотя бы смутно видеть, и уселся в торце стола, прямо напротив Тимоти. Он был созданием дымчатым, в целом похожим на человека, но слепленным как бы очень небрежно. И даже то, что он собрал воедино, не желало твердо держаться вместе, а колыхалось взад-вперед, - спинка стула, видная сквозь разреженное тело, словно подрагивала в такт этим колыханиям.
~Вы с восторгом поглощаете безобразно тяжелую пищу,~ заявил Генри. ~Все тяжелое. Тяжелая баранина. Тяжелый пудинг. Именно пристрастие к тяжелой пище делает вас столь неповоротливыми, кок вы есть.~
- Разве я неповоротливый? - не согласился Тимоти. - Я такой тощий и легкий, что того и гляди пошатнусь на ветру...
~Да не бываешь ты на ветру,~ отпарировал Генри. ~Ты же из дому не выходишь. Сколько лет минуло с тех пор, как ты ощущал обыкновенное солнечное тепло?~
- Зато тебя почти никогда нет дома, - поспешил Хорас на помощь Тимоти. - Уж тебе солнечного тепла и света достается больше, чем положено...
~Я жив солнечным светом,~ ответил Генри. ~Всем вам это, разумеется, известно. Именно энергия, которую я черпаю от солнца, поддерживает мое существование. Но дело не только в солнце, важно и многом другое. Сладкий аромат диких роз, пение птиц, дыхание открытых пространств, шелест или завывание ветра, гигантская вогнутая чаша неба, непотревоженное величие лесов...~
- Впечатляющий список, - сухо отозвался Дэвид.
~Твой в той же мере, что и мой.~
- Отчасти, - согласился Дэвид. - Я, по крайней мере, понимаю, о чем ты говоришь.
- Ты не встречал Колючку? - поинтересовался Хорас.
~Бывает, он попадается мне на пути. Он, как и вы, ограничен куполом, окружающим Гопкинс Акр. Я единственный, кто способен пройти сквозь купол без помощи времялета. Вот я и странствую в свое удовольствие.~
- Странствуй на здоровье, раз тебе это нравится, - сказал Хорас. - Но прошу тебя больше не докучать туземцам. Они принимают тебя за призрака. Ты держишь всех окрестных поселян в постоянном волнении.
~А они не против,~ заявил Генри. ~Их жизнь уныла и скучна. Испугаться чего-либо для них почти удовольствие. Забьются в угол у печки и рассказывают друг другу сказки. Если бы не я, и рассказывать было бы не о чем. Но сегодня я прибыл отнюдь не ради этого.~
- Зачем же ты прибыл?
~Появились любопытствующие насчет купола,~ ответил Генри. ~Они не знают, что это такое, они не уверены в точном его местоположении, но они ощущают наличие купола, и им любопытно. Рыскают вокруг и вынюхивают.~
- Тогда это безусловно не туземцы. Туземцам ощутить купол просто не дано. Он стоит здесь почти полтора столетия, и...
~Это не туземцы. Это некто другой или нечто другое. Некто или нечто извне.~
В комнате воцарилась глубокая, мертвая тишина. Все сидели, будто приклеенные к стульям, и лишь обменивались взглядами. Древние страхи выбрались из мрачных закоулков поместья и расположились здесь, в самой освещенной комнате.
