Черт побери! Он все-таки прорвался сюда. Сердце радостно забилось от
пьянящего сознания, что он, несмотря ни на что, жив. И готов к решающей
схватке. Риз прищурился, смахнув с лица капли дождя и рассмотрел
изумительный довоенный пейзаж, открывшийся его взгляду. Он стоял на
пересечении Шестой улицы и улицы Олив. Площадь через дорогу называлась
Першинг-сквер. Неужели он родился в какой-нибудь миле отсюда? В детстве он
здесь играл. Но и его детские воспоминания не сохранили ничего похожего на
эту нарядную улицу, застроенную пяти- и шестиэтажными домами, обрамленную
зеленой каймой парка, залитую светом.
Он перебирал в памяти недавние события. Не то что недавние, а
промелькнувшие всего десять-пятнадцать минут назад. В его измерении.
Пятнадцать минут назад он шагал по глубокому подземному бункеру,
возглавляя отряд взрывников.
Позади еще рвались мощные снаряды. Его ребята каленым железом
выжигали это гиблое место. Камня на камне не оставляли. Хмельная радость
победы кружила им головы. Люди, одолевшие роботов, ощутили свое монолитное
единство и готовы были идти до конца.
Там на него все это и свалилось.
Джон, казалось, был совершенно спокоен. По нему никогда ничего не
скажешь. Иначе не был бы он Джоном Коннором. Он шел рядом с Кайлом Ризом,
положив сильную руку на плечо юноши и, стараясь перекричать грохот залпов,
кратко излагал суть задания. Джон сам решил отправить на задание Риза.
Риз не успел опомниться, как его подвели к группе техников,
колдовавших над приборами. Риз проворно сбросил форму, оружие передал
товарищу. Специалисты облепили его, точно муравьи. Одни записывали его
биоритмы, другие брали пробы и делали экспресс-анализы, третьи накачивали
медикаментами. Джон отошел в сторону, но глаз с Риза не спускал.
Дальше события понеслись с головокружительной быстротой. Тело Риза
покрыли толстым слоем сероватого желе, увеличивающего проводимость. От
тошнотворного запаха препарата Риз едва не задохнулся. Его провели в
тесную камеру, где он должен был остаться один. Техники вышли. Джон
последний раз встретился взглядом с Ризом. Выражение, появившееся на лице
генерала, поразило юношу. Так генерал смотрел на него лишь однажды, когда
зачитывал приказ о переводе Риза из 132-ой части в особое разведывательное
подразделение, находившееся под личным командованием его, Джона Коннора.
Риз оглянулся на своих ребят. И все. Его залил слепящий свет,
раздирающая боль пронзила тело. Он очнулся на холодном тротуаре
Лос-Анджелеса.
И вот он стоит под дождем, отыскивая в предрассветном тумане
Першинг-сквер, и испытывает одиночество, какого не испытал за всю свою
недолгую жизнь.
Неясное волнение охватило его. На этих улицах он бывал прежде.
Мальчишкой. Но никогда не видел их такими. Отправляясь в прошлое, Риз был
готов к встрече с родным городом, но не знал, какой она будет, эта
встреча.
"Не распускаться! - приказал он себе. - Никаких эмоций".
Он отсек все, что не касалось его задания. Воспоминания, тревоги,
посторонние мысли - под замок. Он вернется к ним позже. В данную минуту
его должно интересовать лишь выполнение задания. В поисках
телефона-автомата Риз прошел вдоль длинного многоквартирного дома. Увидел
в будке телефонный справочник, открыл его на букве "К" и принялся листать
страницы. Палец, резво пробегавший одну строчку за другой, замер возле
имени "Сара Дж.Коннор".
ПАЛЬМОВЫЙ КВАРТАЛ, ЖАСМИНОВАЯ УЛИЦА, ДОМ 656, 8:28 УТРА
Сара Дженет Коннор вышла из своей квартиры на втором этаже. Вечером
она забыла посмотреть почту, а на подругу, вместе с которой снимала
комнату, в этом деле полагаться нельзя. В чем другом - да, а на почту ей
наплевать. Сара привыкла каждый день заглядывать в ящик, хотя письма ей
приходили не часто. А что тут удивительного - ведь она сама никому не
писала. Вот счета приходят регулярно. К ним она относилась ревностно и
более чем серьезно. В начале каждого месяца снимала небольшие суммы со
своего скромного банковского счета и расплачивалась по квитанциям. В
оставшиеся до конца месяца недели ей приходилось поддерживать режим
жесткой экономии, но она предпочитала жить с сознанием выполненного долга.
Ее подруга и соседка по квартире относилась к другому типу. По
счастью, Джинджер и Сару объединяло гораздо больше, чем разделяло: бьющая
через край энергия, любовь к простому, без затей, досугу. Временами Сара
проявляла в своих вкусах и привычках гораздо больше строгости, чем
Джинджер. Иной раз трудно было угадать, кто из них старше, хотя Джинджер
было двадцать четыре, а Саре всего девятнадцать.
Сара задержалась у запасного входа в подъезд. Кто-то открыл дверь и
подпер ее камнем. "Что за люди, - недовольно подумала Сара, - ключ лишний
раз повернуть лень".
Она вышла к почтовым ящикам. Встреченная утренним солнцем, она
вдыхала запах влажной травы. Ночью бушевала гроза. Как здорово будет
сегодня прокатиться на мотоцикле! Ослепительная голубизна неба напомнила
Саре о колечке с бирюзой, которое она получила в подарок от своего первого
мальчика. В школе. Как его звали? Чарли. Как бы там ни было, кольцо она
сохранила. Оно лежало вместе с другими мелочами, напоминавшими ей о тех
немногих людях, отношениями с которыми она дорожила.
В тихом Пальмовом квартале издавна жили бок о бок белые и черные,
евреи и протестанты. Возраст жителей тоже был самый разный. Район прилегал
к центральной части Лос-Анджелеса, неподалеку от него находились и такие
небезызвестные места, как Беверли-Хиллз, Санта-Моника, Калвер-Сити. Этот
конгломерат национальностей, рас и вероисповеданий являл собой такую
оригинальную демографическую картину, что у чиновников во время
избирательной кампании голова шла кругом. Район был плотно застроен
многоэтажками, и припаркованные у тротуаров машины вечно теснились бампер
к бамперу. Одной из причин, по которой Сара снимала комнату в этом доме,
было наличие подземного гаража.
Она открыла свой ящик. Из него выпали два счета, письмо от матери и
какая-то корреспонденция для Джинджер.
Пока что ее что-то не забрасывают настойчивыми признаниями
отвергнутые состоятельные поклонники. Переживем. Особенно сегодня. Тем
более вечером у нее свидание, которого она ждала всю неделю. Она еще не
знала, что запомнит этот вечер до конца своих дней. "Никаких воздушных
замков, - одернула она себя. - Он, конечно, не прекрасный принц. Ничего в
нем особенного нет. Зато у него билеты на концерт Джулиана Леннона в
спорткомплексе Баул".
Сара погрузилась в мечтания. История, в которой она была главной
героиней, начиналась с романтической встречи и переходила в страстный
роман.
По дорожке к дому трусцой бежала Джинджер Вентура. Она ворвалась в
мир фантазий Сары и безжалостно разрушила его. Реальность была для
Джинджер куда привлекательнее, чем всякие там бредни.
Высокая спортивная брюнетка, она чуть запыхалась, но энергии у нее не
убавилось. Болтая с Сарой, Джинджер продолжала свой бег на месте. Она
подпрыгивала, длинные черные волосы мотались по плечам. В наушниках, с
которыми она никогда не расставалась, гремела мелодия Брюса Спрингстина.
Лента на голове взмокла от пота. Сара была уверена: если бы сейчас
потребовалась исполнительница главной роли для программы "Чудо-женщина",
при условии, что у Джинджер обнаружится капелька артистических
способностей, лучшей кандидатуры не сыскать. Еще бы: сильная, гибкая,
спортивного склада, пяти футов и семи дюймов ростом, настоящая амазонка
Джинджер и минуты не была без движения. В руках у нее все горело, вокруг
все вертелось и ходило ходуном. На улице на Джинджер все обращали
внимание. От нее словно исходили жаркие токи энергии и неиссякаемого
оптимизма.
- Для меня есть что-нибудь? - выдохнула она.
Сара протянула ей конверты. Брови Джинджер изумленно взлетели, когда
она прочитала надпись на одном.
- Господи! Сегодня все решится.
И, подхватив Сару под руку, Джинджер потащила ее в квартиру, на ходу
выбив ногой камень, державший дверь запасного входа.
- Что случилось? - тревожно спросила Сара.
- Мои анализы!
- Какие анализы?
- На беременность, глупышка. Разве я не говорила тебе?
Сара остановилась на пороге.
- Да ты что, Джинджер? Конечно, нет.
- Забыла, значит, - легкомысленно отозвалась Джинджер, входя в
гостиную.
Тихо ахая, Сара нашаривала за спиной дверную ручку.
- Но ты же предохраняешься. Как это могло случиться?
Джинджер надорвала конверт.
- Ты же меня знаешь. Таблетки я органически не перевариваю. Все
остальное эффективно на восемьдесят процентов, двадцать - риска. У меня
была задержка в прошлом месяце, ну вот...
Сара не сводила с конверта потрясенного взгляда.
- Какой результат?
Джинджер постаралась разрядить напряжение легкомысленной шуткой:
- Ставлю пять долларов, что все в порядке.
- Не тяни, Джинджер, читай скорее.
- Ладно уж, - проговорила Джинджер с самым небрежным и независимым
видом, за которым, однако, не могла скрыть испуганного ожидания.
Джинджер вынула из конверта листок бумаги, пробежала его глазами.
Лицо ее приняло выражение покорной обреченности.
- Какое имя выберем? Может быть, просто Мэтт-младший?
У Сары все оборвалось внутри.
- Нет, Джинджер... О, Господи! Ну как же ты?.. Что же теперь
делать?..
- Чего нибудь выпить. - Джинджер скорчила гримасу и бросила смятое
письмо на стол.
Джинджер поднялась и направилась в кухню с видом каторжника, которому
предстоит осилить последнюю милю.
Сара проводила ее потрясенным взглядом. Ерунда какая-то. Чтобы
Джинджер, разумная, практичная Джинджер, вляпалась в такую историю?
Джинджер, у которой продуман каждый шаг. Быть этого не может! Она же...
Неясное подозрение толкнуло Сару к столу. Она расправила скомканный
листок и впилась в него взглядом.
Вот уж с кем не соскучишься!
Сара покачала головой, злясь на себя за то, что подруге так легко
удалось ее провести.
Она влетела на кухню, кипя праведным гневом.
- Очень остроумно, Джинджер.
Джинджер выскочила из-за холодильника, окатив Сару холодными брызгами
минералки, бутылку которой она только что открыла. Сара взвизгнула от
неожиданности и замахала руками.
- Какое свинство! - негодующе начала Сара и не удержалась от смеха. -
Не знаю, как только эти фокусы сходят тебе с рук.
Джинджер подмигнула ей.
- Могу объяснить. Тебе самой это нравится, малышка.
- Зараза!
Сара согнала с лица улыбку, нахмурилась.
- Ты же с самого начала знала, что ничего нет.
- Еще бы. У меня с тринадцати лет все по расписанию.
- Так. И зачем нужно было проделывать это со мной?
- Ты все воспринимаешь чересчур серьезно.
- Ох, смотри, как бы я сама тебя не удивила. И очень скоро.
- Это будет просто потрясающе.
Сару начинал выводить из себя покровительственный тон Джинджер, в
котором звучало: "Я подшучиваю над тобой и не собираюсь этого скрывать. С
наивными дурочками иначе нельзя". Сара безнадежно покачала головой.
Джинджер искренне полагала, что учить Сару жизни - ее крест и святая
обязанность. Приблизительно такого же мнения придерживалась и мать Сары.
Но ни та, ни другая не отдавали себе отчета в том, что малышке Саре уже не
нужны поучения. Она уверенно стояла на ногах: работала, училась, да еще
ухитрялась каждый месяц откладывать по нескольку долларов. Она была
довольна своим существованием.
