не перекричать, и задвинул люк, успев приметить чуть в стороне белый буер
помощника шерифа, с еще неотцепленным моторным толкателем.
Ясно, подумал Оскар. Чуть поутихнет, двинутся заявки проверять.
Мне-то что, пусть. А типчики вроде Барыги как пить дать забеспокоятся.
Оскар вдавил педаль до упора, моторы за спиной зарычали от натуги, и
тяжелая платформа рванулась вперед, пулей вылетела на ледяной простор.
Вскоре Оскар поставил руль на стопор, включил таймер и повернулся к
термосам. Следовало подкрепиться сейчас, когда платформа подойдет к
Лабиринту, придется самому браться за руль и ползти на самых малых
оборотах. В который раз проклял он Старую Трещину, присовокупив к ней и
Лабиринт, но объезжать ее с другого конца было бы уж совершеннейшей
дикостью - этот утомительный процесс занял бы в общей сложности трое
суток, спятить можно от скуки, да и сроки поджимают, сроки! Заявка
истекает.
Эх, если бы можно было прыгнуть через Старую в обе стороны, подумал
Оскар. Только чтоб ни о какие балластины больше не...
Напарника он так и не нашел, пришлось управляться самостоятельно;
высосав из донышка первый термос, Оскар натянул парик, снял руль со
стопора и высунулся из люка. Над горизонтом висела Полумаска, вечный
спутник Льдины, и слабо светилась в лучах Айсстар. Отыскав созвездие
Крыла, Оскар вслепую пошевелил рулем, снова застопорил его, включил
ближний, ультразвуковой, локатор, и задвинул люк...
...Локатор будил его дважды. Первый раз сработал невесть отчего, а во
второй раз Оскар успел увидеть, как шарахнулась от ультразвукового веера
певчая сова, истошно вопя и топорща когти.
Оскар вяло ругался, обложил певчую тварь последними словами, которые
ему были известны, потом бросил взгляд на таймер и решил, что доспит
как-нибудь в другой раз. Вскоре в луче прожектора высветились головоломные
фигуры Лабиринта. Они могли бы показаться прекрасными, но только издали, и
Оскару некогда было ими любоваться. Все эти ледяные цветы, спирали и
прочие причуды, то ли выветренные, то ли выросшие изо льда, интересовали
Оскара лишь потому, что их приходилось обходить, увертываться, черт их
побери. Этим жутким слаломом он и занимался часа три кряду, неустанно
наполняя кабину тихими проклятиями.
Выбравшись наконец-то на чистый лед, Оскар начал ругаться в полный
эпос, самыми последними черными словами, которые приберег для Лабиринта,
но сейчас адресовал не ему: перекрывая вой ветра, издалека донесись глухие
хлопки...
- Какая гадина рвет лед на моем участке?! - яростно спросил он экран
радара. - И полиция развлекается на ветростанции парадами, холера их всех
порази!
Оскар бросился к рации, вызвал шерифа, вызвал еще и еще, и еще, но
никто не отвечал.
- Ладно, - решил Оскар, - сто чертей им в задницу, будем разбираться
сами, господа старатели, - и дал пропеллерам полные обороты.
Примчавшись на участок, он сразу понял, что план выемки блоков,
тщательно отработанный на макетах, можно забыть, больше плана не
существовало.
Это был почерк Барыги: одна-единственная шахта, а вокруг - ледяное
крошево, веер трещин; полный разгром, словом. Браконьер, он добудет одного
аборигена, а загубит десяток других, остальных; даже без сканера ясно
стало, что трещины идут до самой почвы, разрывая тела...
- У-у-у, гад... - только и прошептал Оскар, разворачивая платформу.
Нечего было и думать догнать, настигнуть мерзавца, самого
отъявленного из всех браконьеров, короля браконьеров, так сказать. Тот был
на буере: об этом свидетельствовали три царапины на льду, а при этаком
ветре - буер летел, как дым от вентилятора. Тут же валялась ледяная
балластина; видимо, вместо нее Барыга приспособил блок с аборигеном. Чуть
что - сбросил, и поминай как звали... И все же Оскар решил отправиться по
следу - авось черт подставит подлецу копыто.
Такой уж день выдался: туда ехал, ругался, обратно едет - ругается,
только еще чернее. В запале преследования Оскар два раза терял царапины,
оставленные буерными коньками, рыскал потом широким зигзагом и наконец
допер, куда держит курс Барыга; тот шел, ясное дело, не к Старой Трещине,
нечего было и думать перелететь ее с балластом, и не к Лабиринту - там
буер надо тащить на веревке, ну и, естественно, не в трехсуточный объезд
браконьер отправился, чтобы миновать Трещину с другой стороны; мерзавец
направился мимо Свечки, между нею и Болотом, в самое злое и
непредсказуемое местечко. Старый шериф Нигмеев прозвал его "Пронеси,
Господи", и не было известно жителям Ириса, Аптауна и окрестностей места
хуже и гибельней. Правда, еще существовала вероятность, что браконьер
просто-напросто путает след, на всякий случай, и пойдет в обход Болота.
Скорее всего, он так и сделает, если не почувствует на хвосте погоню...
Через час Оскару стало ясно, что мерзавец решился рискнуть, рвануть в
"Пронеси, Господи".
Оскар нахмурился. Что же он у меня спер, подумал Оскар, если так
торопится к черту в зубы... Подумал, но додумать не успел; из-за горизонта
выскочила верхушка Свечки. Оскар сбросил обороты, погасил прожектор и
малым ходом покатился к точке в полумиле от ледяного вулкана.
Но сунуться в гибельную узость ему так и не довелось; на второй трети
пути в луче правой фары мелькнул человек и сразу же отскочил, Оскар
вырубил моторы и положил руль круто влево. Платформа завертелась юлой и
вскоре остановилась; Оскар выдернул из зажимов игломет, отодвинул люк и,
позабыв даже парик натянуть, выскочил на лед.
Судя по пижонскому костюмчику, усыпанному серебряными пряжками, это
был Барыга, он самый, собственной персоной, причем в наиболее
предпочтительном виде, в наиболее приемлемом состоянии - без буера и без
оружия. Бить ему морду сейчас толку было маловато, только кулак расшибешь
о прутья фейсгарда, поэтому Оскар лишь ругнулся коротко и показал
иглометом на люк аэросаней. Лютый зверь Барыга как-то странно, слишком
поспешно и охотно, прыгнул в кабину; Оскар едва успел дать ему пинка под
задницу, чуть не промахнулся.
- Сними шлем, - еле сдерживаясь, велел он.
Тот отцепил фейсгард и перестал быть Барыгой, обратившись в Мариуса
Фангейта, сына нынешнего шерифа.
Первым делом Оскар вернул игломет в зажимы.
- Ты откуда свалился?! - выдохнул он наконец.
Оскар отлично знал парня, уважал даже за изумительный талант
скульптора-литейщика, сам его многому научил, когда Мариус занимался
айсингом...
- Меня Барыга взял с собой, - ответил юноша.
Хорошенькое прикрытие придумал Барыга, сволочь хитрая, подумал Оскар.
А вслух спросил:
- Как же ты угодил в такую расчудесную компанию?
- Так ведь никто меня не брал... А он меня пригласил. Помните, я же и
с вами просился...
- Я туристов не вожу. А случись с тобой что-нибудь, как бы я глядел в
глаза шерифу? Ты же несовершеннолетний...
- Я бы расписку дал...
- Толку с нее!.. И шерифу, я думаю, нужен живой сын, а не расписка.
Так что, говоришь, Барыга тебя сбросил, как балласт?
- Нет... - глаза юноши вдруг странно расширились. - Он там...
- Ты что, демона увидел? Где - "там"?
Мариус дрожащим пальцем ткнул чуть в сторону от Свечки.
- Что с ним?
- Н-н-не знаю... Не знаю я! Все случилось так очень быстро...
- Ладно. Садись за руль и правь сам, вези самым малым. Справишься?
Мариус кивнул. Казалось, он сейчас заплачет.
- И успокойся. Ты жив и цел и не подохнешь во льдах, брошенный на
произвол, а это, в конечном счете, самое главное.
Парень судорожно кивнул и неуверенно надавил педаль контактора. Оскар
включил прожектор. Немного не доезжая Свечки, Мариус затормозил и показал
влево от курса:
- Вот здесь мы сняли балласт.
- С аборигеном?
- Да... Это был... ваш участок?
- Мой. Блок потом подберем. Где этот гад подлый?
- Впереди. Но туда нельзя ехать.
- Ладно. Где не проедем, там пешочком пройдем, где не пройдем пешком,
там ползком... Бери фару и полезли, - заключил Оскар, натягивая парик и
перчатки.
Гад подлый был на месте и уже получил свое, даже с избытком. На
ровной площадочке острием вверх торчала странно закругленная, закрученная
алмазно-прозрачная сосулька, внутри - серебристый буер и рядом с ним -
Барыга.
Доигрался, сволочь, подумал Оскар.
Вот и меня однажды могут найти в аналогичном виде, подумал он пять
минут спустя.
Мариус все порывался что-то объяснить, но Оскар жестом велел ему не
открывать рта. Постояв еще некоторое время, Оскар повернулся и без единого
словечка пошел к балластине. Вырезана она была самым что ни на есть
варварским способом, воровским манером - все поверхности сплошная муть и
сетка мелких трещин. Он взял у Мариуса фару, поставил рядом с блоком,
посмотрел с другой стороны, обойдя кругом. Внутри смутно различался
свернувшийся калачиком человек. Оскар подобрал какую-то забавную ледышку,
валявшуюся возле самого блока, и положил на блок сверху.
- Ни черта не разберешь, - пробурчал он. - Давай, впрягайся. Лебедка
сюда не достанет.
...Они затащили блок на платформу, влезли в кабину, сняли теплое.
Оскар налил Мариусу спирту, выпил сам и приказал:
- Теперь рассказывай все по порядку.
Парень, хлебнув согревающего, долго дышал, выпучив глаза, наконец
начал:
- Он хотел попробовать, нельзя ли на облегченном буере проскочить
язык Стеклянной Реки. Как только буер вскочил на него, под ним словно
что-то лопнуло, и лед полез вверх... Он выскочил, но лед захватил и его...
Все кончилось в несколько минут.
- Понятно. А теперь одевайся и вылезай. Быстрее!
- Господин Пербрайнт, за что?! Клянусь, я не знал, что это ваш
участок!.. Если бы знал, ни за что...
- Дурень. Набитый причем. Я сейчас буду менять липучку, а это -
зрелище для избранных. Минут через десять опять вернешься, и если я буду в
ауте - постучишь по морде, покрепче. Понял?
...Когда они уже подъезжали к Ирису, Мариус начал кактус странно,
выжидающе поглядывать на Оскара.
- В чем дело, ну? - буркнул Оскар.
- Господин Пербрайнт, можно вас попросить?
- Валяй.
Оскар находился еще под тяжелым впечатлением от гибели Барыги, в этом
состоянии его можно было просить о чем угодно, даже сжевать треугольный
буерный парус, и мальчишка это почувствовал.
- Не говорите обо всем этом маме... Отец так или иначе все узнает, а
мама...
- Договорились. Скажешь ей, что был у меня в мастерской, - ответил
Оскар, и Мариусу заметно полегчало. - Кроме того, мы с твоей матерью
обычно ходим разными курсами.
Они помолчали, а потом Мариус спросил:
- Вы помните, как выглядел буер в этом сталагмите?
- К сожжению, да.
- Он похож на язык пламени. Понимаете, форма течет вниз и
одновременно - взметается вверх, тут все дело, вся заковыка - в спирали. И
в парусе буерном, острым углом вниз направленном... Это был бы чудесный
памятник погибшим во льдах...
- Эта скотина - памятник?! - воскликнул Оскар. - Да кто ж его у тебя
купит?
- Я бы сделал бесплатно...
- Вот и ставь его где угодно, только боже тебя упаси сунуться с ним в
Аптаун...
- Но есть и другие места!
- Угу, - пробормотал Оскар. - Перед казино или еще лучше у ресторана.
Наконец-то Барыга утвердится в приличном обществе. А замерзни я, ты б и
меня выставил, да, парень?
- Что вы, господин Пербрайнт!!
- Ну так пусть Барыга стоит там, где его Бог покарал, или если
хочешь, черти побрали. К тому же его оттуда никаким образом не вытащишь.
