Анатолий РУБИНОВ
СЛЕЗЫ ЛЬДА
...Посвящается Системе ФЛП
СССР и всем тем людям, которые
в ней находились либо находятся
(Т.Н. "ФЭЭЛ Пжиникая")
...Аттвуд знал, что увидел в галерее. И несмотря на это, ему было не
по себе: хотя глаза аборигенов, прикрытые веками, видеть его не могли, ему
казалось, что они смотрят, смотрят, смотрят, видят его, и что это он,
Аттвуд, стоит обнаженный и открытый для обозрения, стоит на морозе,
замерев в вечной неподвижности, он, а не они... А ледяные кристаллы,
расположенные в отдалении, дробили своими гранями заключенные внутри тела,
и от этого зрелища Аттвуду делалось еще хуже.
Особенно поразил его старик: словно обмотанный золотящейся лентой;
точнее, ошарашила поза, в которой старик застыл навеки: на корточках,
расслабленно свесив руки, пропустив сухие морщинистые ладони меж острых
колен: но от лицо, так же длинное и морщинистое, было запрокинуто к
небу... То ли посылая проклятия, то ли молитву о чудесном спасении,
которое могло появиться в этом мире лишь оттуда, сверху. Впрочем, как и
смерть. Как и все прочее, вероятно...
Ровесник мне, подумал Аттвуд. Посмотреть бы ему в глаза...
Это странное чувство близости с застывшим в немой мольбе
стариком-аборигеном окончательно определило отношение Аттвуда к
губернаторской галерее. И ко многому другому, свойственному людям,
населяющим этот мир сейчас.
- Идемте отсюда! - твердо сказал он, обращаясь к губернатору. И пошел
к выходу, не дожидаясь ответа.
Губернатор усмехнулся: вышел следом, ни слова не говоря. Оба молча
прошли теплый переходный туннель, молча же вышли в оранжерею
губернаторской виллы.
- Не понравилось. Показалось странным, - наконец констатировал барон
Ив д'Иллэри. Он же - губернатор Ириса: для друзей - просто Биди; для
самого лучшего друга - Ив.
- Если бы только _с_т_р_а_н_н_ы_м_, - ответил Аттвуд, криво
усмехнувшись и выделив интонационно последнее слово. Подумав, добавил: -
Скорее отвратительным. Даже более чем.
- О, мой друг! Отвратительного вы еще не видели, поверьте мне, за
отвратительным надо бы в Столицу съездить... Там один тип есть, Макги...
Собирает обожженных, полуразложившихся, просто куски тел. И при том еще
смеет, представляете, отваживаться именовать себя коллекционером!..
Извращенец, я так думаю. Психическая патология. Нормальный человек разок
взглянет на его "коллекцию", с вашего позволения, в кавычках, один раз
побывает в его галерее и потом полгода как минимум лечится. Спать не может
- кошмары, знаете ли, всепоглощающие, беспримерные одолевают... Выпить
хотите?
- Пожалуй... Сейчас - в самый раз. После нашей галереи тоже стоит
полечиться. Для меня ваша галерея, губернатор, извините, тоже - кошмар
всепоглощающий. Я бы даже сказал... - Аттвуд замолчал и махнул рукой.
Биди снова усмехнулся. Пойдемте в кабинет, - губернатор сбросил
электроплащ и остался в черном, плотно облегающем костюме.
Рядом с Биди, одетым простенько и без претензий, очень функционально,
Аттвуд вновь почувствовал себя неловко - сам он был разодет по последней
земной моде: вышитое жабо, кружевные манжеты, драгоценные каменья везде,
где только можно, разноцветные ленточки, витые шнурки и прочее, прочее,
прочее...
Странная одежда для астронавта, подумал Биди в который раз. Впрочем,
астронавтов мы здесь не видывали лет двести...
- И почему же вам не пришлась по душе моя галерея? - спросил он,
разливая аквавит. - Если можете, объясните, буду весьма признателен.
Формально это та же скульптура, только изваянная самой природой. Причем из
самого совершенного материала.
- Формально - да. Но стоит себе представить, что эта скульптура, в
кавычках, с вашего позволения... когда-то жила точно так же, как мы... Она
была живая и...
- Лет пятьсот тому назад, - вставил Биди.
- ...и до сих пор кажется живой...
- А я кажусь вам злобным вурдалаком, жутким извращенцем, лишь
чуть-чуть более тихим и нормальным, чем тот буйный параноик из Столицы?
Да? Или шефом анатомического театра?..
- Нет. Шефом - ни в коем случае. В анатомичке честнее - все кусочки
по полочкам и под каждым - невнятная латынь, это тоже отвлекает. Никто же
не сравнивает мысленно свой собственный череп с тем, что на полке стоит...
- Аттвуд внезапно замолчал: он чуть было не проговорился о том странном
чувстве, которое испытал, когда смотрел на застывшего в мольбе старика,
заключенного в ледяном кристалле. - То, что вы считаете искусством, на
деле, мне кажется, всего лишь свидетельство духовного кризиса вашего
Социума.
- То есть, вы полагаете, что мы покатились вниз?
- Судя по тому, что вы рассказали с столичном собирателе, уже
покатились. Еще и как.
- Знаете, мне вспомнились слова... Их сказал кто-то из старых
философов, там, на Земле... Каждый из нас, сказал мудрец, в том либо ином
смысле - извращенец. Но только каждый - извращенец по-своему. В том либо
ином, либо третьем, пятом, двадцатом смысле. И поэтому два извращенца,
повстречавшись и заговорив каждый о своем извращении, непременно обзовут
друг дружку извращенцами, и каждый будет прав - по-своему, в том либо
ином, третьем, пятом... Только не истолкуйте мою цитату превратно, ради
всего святого. Я ничего такого сказать не хотел... Бросьте, Аттвуд. Это -
искусство! - Биди взмахнул рукой в сторону галереи. - Просто оно ново и
для вас непривычно. Судя по книгам, на планете-матери такое бывало с
каждым новым течением, в любом из видов искусств.
- Да, бывало. Но мы сейчас, похоже, с вами говорим на разных языках.
В определенном смысле ваша цитата очень даже к месту... Вы называете
э_т_о_ искусством, я же считаю, что искусством здесь и не пахнет. Оно и
близко к вашей галерее не стояло. На Земле вас и таких, как вы, назвали бы
некрофилами.
- Ну, так то же на Земле... А здесь не стоит произносить таких слов.
Тут все такие, как я. Вас не поймут. Или, что гораздо хуже, поймут
буквально. Мы здесь простые, грубые, но гордые - все как один, потомки
первопоселенцев. Ведь наш "Ирис" для нас то же, что и "Мэйфлауэр" когда-то
для первых англосаксов, высадившихся в Америке... Аналогичная ситуация - в
других наших городах...
- Я как-то догадываюсь... Спасибо, я учту, но все же останусь при
своем мнении. _Э_т_о_ - не искусство. Извините, если обидел, конечно.
- Допустим... Но вы согласны, что социум не может существовать _б_е_з
искусств, в частности - изобразительных?
- Да. Это, можно сказать, аксиома.
- А скажите, на вашем корабле много картин?
- От силы - полторы...
- Вот именно. - Биди поднял палец, охваченный губернаторским кольцом.
- И на наших кораблях было то же самое: инструменты, машины, приборы и так
далее, но ни одного мольберта, и уж конечно - ни единой скульптуры, уж
слишком они тяжелы. Ведь "Ирис", и прочие корабли сами садились на
планету, модули и шлюпки не годились. А термин "полезный вес" означает
предметы, несущие практическую пользу, непосредственно необходимые для
выживания. Когда предки наши прилетели на Волчий Хвост...
- Волчий Хвост?.. - переспросил Аттвуд.
- Так мы зовем иногда нашу планету... Но вас я должен предостеречь.
От чужака наши граждане такого не потерпят. Говорите "Кельвин-Зеро" или,
на худой конец, "Льдина". Да, так вот, когда-то предки сюда добрались,
здесь был лед. Лед, лед, лед и ничего больше. Что прикажете делать?
Рисовать пальцем в воздухе?.. А здесь, как выяснилось, замерзла целая
цивилизация, причем мгновенно... В движении. Потому они вам и кажутся
живыми. Правда?
- Правда, - неохотно согласился Аттвуд.
- Ну так попробуйте об этом думать как о разновидности балета, о
застывшем танце, что ли... Каждый из них застыл навеки в собственном
движении. Мы не знаем, кто их заморозил, однако мы сами освобождаем их из
ледяного плена...
- Не до конца!
- Да, не до конца. Иначе они станут просто трупами, и от разложения
их больше ничто не спасет. И еще одно... Айсинг - общий знаменатель для
всех кельвиниан. Сюда прилетел сущий ковчег. Русские, американцы, китайцы,
африканцы, арабы и прочие, прочие. А вместо чудовищною культурного
конгломерата все они получили единую культуру.
- А вы, судя по всему, француз? - спросил Аттвуд.
- Говорят, - усмехнулся барон. - Удивительно, как мои предки
ухитрились протащить сквозь время и космос родовое имя и титул. А может
быть, и то и другое - фантазия. Здесь можно было назваться хоть русским
царем. Хоть воплощением Будды...
- И все бы поверили?
- Нет. Просто всем было наплевать. Имели значение не имена и не
титулы, а знания, талант, хватка, ловкость, сила. Правда, наша семья была
в несколько привилегированном положении. Мой прапрапрапрадед чуть ли не
единолично финансировал строительство "Ириса", все деньги извел. То же - и
в других городах. Каждый корабль строил кто-то... И потом его семья имела
несколько привилегированное положение.
- Кстати, а почему корабли сели порознь?
- Полет был долгий, капитаны пересобачились... Прямо какие-то партии
сложились, вот и сели подальше друг от друга, от греха подальше. Люди они
везде - люди, знаете... "Шарденне", например, опустился вообще в другом
полушарии, до сих пор о них ничего не слышали и не знаем. А мы, честно
сказать, удивились, что ваш модуль сел у нас, а не в Столице.
- Откуда нам было знать, где у вас - столица?
- Так ведь самый большой город... Потому и зовем - Столица. Это,
наверное, и с орбиты заметно.
- Нет, с орбиты все одинаково.
Аттвуд тронул один из камней своего браслета, охватывающего правое
запястье, и на грани рубина высветились цифры стандартного, земного цикла.
- Уже ночь, - сказал он, - а мы ничего еще не решили.
- Здесь у нас всегда ночь, - Биди весело посмотрел на Аттвуда. -
Интересно, очень интересно мы с вами беседуем. Вы все собираетесь
заговорить о репатриации, а я искусно заговариваю вам зубы. Сегодня мне
это особенно удачно удается, правда?
- Пожалуй, - несколько натянуто улыбнулся и Аттвуд. - Но я все-таки
выяснил кое-что полезное. Для своей... э-э-э, миссии, я имею в виду.
- Можно ли узнать, что именно?
- Во-первых, вы еще очень хорошо помните Землю, помните планету, к
которой сквозь космические расстояния протянулись ваши корни, а ведь вы -
губернатор, то есть человек, более всех озабоченный именно местными
проблемами. А во-вторых, вы еще не адаптировались к здешним условиям. Не
лично вы, конечно, а _в_с_е_ вы, люди, называющие себя... э-э,
кельвинианами.
- Почему вы так решили?! - на лице Биди отразилась его крайняя
заинтересованность.
- Кутаетесь. На морозе вам не сладко. Так же, как и мне.
- Ну, это естественно! Я же не тюлень какой-нибудь! - улыбнулся
барон.
- Вот вы и подтвердили одной-единственной фразой оба моих наблюдения.
Здесь ведь нет тюленей. Да и вы не тюлень, это бесспорно. Хотя тюлень-то
как раз мог бы быть здесь своим.
Биди безмолвно поднял руки и засмеялся.
- Капитулирую! Вы меня уложили на обе лопатки. Давайте ваш
ультиматум.
- Я бы попросил вас не употреблять этого слова, барон. Все-таки у нас
международные переговоры, и терминологическая четкость здесь немаловажна.
Более чем. Я бы сказал... Меморандум, так будет лучше, вам не кажется? А
