дверей, отстранилась от Олега, вскинула голову, расправила плечи, словно
готовясь к схватке. Олег проследил за ее взглядом. К ним направлялся
рослый худощавый бородач лет тридцати в строгом, но не лишенном
элегантности костюме. В петлице его пиджака красовался значок Союза
журналистов. Но и без того Олег уже догадался, что это тот самый Вал, с
которым Мирослава, если верить Пете, только и знает, что ссорится.
- А вот и передовой гонец, - с нескрываемой иронией сказала девушка.
- Сейчас узнаем волнующие подробности о прибытии их светлости.
Бородач оставил без внимания ее выпад, пожал руку Леониду,
доверительно сообщил:
- Геннадий Трофимович скоро будет. Поехал в аэропорт провожать
киевлян. Оттуда - прямо сюда.
- Правительственное сообщение передано, - хмыкнула Мирослава. - Может
теперь поздороваешься?
Бородач фамильярно потрепал ее по плечу.
- Привет, хвыленок! Ты, как всегда, неотразима. Это не комплимент -
факт, не требующий доказательств.
Мирослава не то, чтобы смутилась, но ироническая усмешка сошла с ее
лица, да и тон изменился на более мягкий.
- Привет, Вал. И ты неплохо выглядишь сегодня. Бороду только
постриги, а то уже на попа стал походить.
- Не груби, деточка, своему шефу, - не убирая руки с ее плеча,
поглаживая его и одновременно испытывающе поглядывая на Олега, сказал
бородач. - С понедельника поступаешь под мое чуткое, но требовательное
руководство. Распоряжение уже подписано: Мирослава Тысячная - сотрудник
пресс-службы областной администрации. Звучит?
- Звучит. Не руководи преждевременно, еще не понедельник, - снимая
его руку с плеча, без особой обиды сказала Мирослава. И только затем,
спохватившись, представила его Олегу: - Вольдемар Завгородний,
пресс-секретарь областной администрации и мой наставник в журналистике.
Завгородний, не скрывая любопытства, уставился на Олега.
- А это, - Мирослава снова взяла Олега под руку, - мой жених, Олег
Николаевич Савицкий, вице-президент компании "Скиф-Холдинг". Прошу любить
и жаловать.
Ее заявление ошеломило всех. Олег не был исключением, хотя нечто
подобное ожидал: мятежный дух, владевший Мирославой с начала вечера,
должен был как-то излиться. Первым пришел в себя Завгородний, и хотя на
его лбу выступили желтые пятна, сумел пересилить себя, протянул руку
Олегу.
- Наслышан о вас, Олег Николаевич. В нашем городе вы почти легенда. И
неудивительно, что местные красавицы всех возрастов влюбляются в вас
наперебой. Поздравляю с удачным выбором. Ваша невеста прекрасна, и не
вздумайте когда-либо усомниться в этом - прощения не будет. Восхищайтесь
ею денно и нощно, но особенно по утрам, ей это льстит.
За подобные намеки бьют физиономию, но Олег усомнился в своем праве
на это. Леонид растерялся - к числу местных красавиц, которые... и так
далее, надо было отнести и его жену. Но посчитал благоразумным не
акцентировать на этом внимания, ограничился замечанием общего порядка.
- Вольдемар, не забывайтесь!
А вот Мирослава, казалось, только этого ждала.
- Пусть поговорит, - небрежно усмехнулась она. - Его жаба душит, что
не за него выхожу. Вот и делится утраченным опытом. Ничего другого ему не
осталось. Давай, Вольдемарчик, поведай еще что-нибудь эдакое обо мне. И о
себе в связи со мною. Все-таки два года встречались, есть что вспомнить.
Расскажи как спаивал, заводил до упора, как и в каком виде демонстрировал
меня на потеху пьяным мужикам, и как однажды, испугавшись поддатых
недорослей, убежал, оставив меня среди ночи на их усмотрение. И
обязательно расскажи, как отступился от своей подружки за предоставленную
тебе высокую должность. Что молчишь? Рассказывай, я разрешаю.
Пятна на лбу Завгороднего стали оранжевыми - он не ожидал такого
отпора, но постарался сохранить самообладание.
- Леонид Максимович, вы не так поняли меня.
- Перед Леонидом Максимовичем извиняется! - фыркнула Мирослава. -
Обмазал дегтем женщину, а извиняется перед приятелем начальника. Рыцарь
конца двадцатого века!
- Что ты выдумала, хвыленок, - стал сдавать Завгородний. - Я не то
имел ввиду.
- А я-то! - заорала Мирослава. - Размечтался стать моим шефом,
руками-водителем. Забудь об этом! И тому, кто распоряжение подписал, то же
самое передай.
Неизвестно, чем окончилась бы их перепалка, если бы не Полина,
которая поспешила на шум голосов. Быстро оценив обстановку, она
обворожительно улыбнулась Завгороднему.
- Вал, вы мне нужны, как воздух. Славочка, ты тоже. Есть
великолепный, просто потрясающий материал для прессы. Олег, извини, я
ненадолго отвлеку твою даму.
Леонид облегченно вздохнул, когда Полина увела журналистов.
- Славу будто подменили. Не пойму, что с ней происходит, - не то
оправдывая, не то осуждая свою воспитанницу, сказал он.
- Завгородний вел себя по-хамски, - заметил Олег.
- У него были на то причины.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что она представила тебя своим женихом. Дурацкая шутка!
- Это была не шутка, - возразил Олег, хотя не был уверен, что свое
заявление Мирослава сделала всерьез.
У Закалюка отвисла челюсть, ему понадобилось не меньше минуты, чтобы
совладать с собой.
- Понимаешь, что говоришь?
- Я еще не пьян.
- Удивительно, - пробормотал Леонид. - Как и когда вы успели? Утром
познакомились, днем поссорились, вечером поругались, а сейчас уже под
венец.
- Находишь это безнравственным?
- При чем тут безнравственность? Соображать хоть что-то надо - тебе
уже не семнадцать лет! Она дурью мается, а ты все за чистую монету
принимаешь. Думаешь Завгородний случайно нахамил ей? Она ему два года
голову морочила: то сходилась, то расходилась с ним. А недавно за Геннадия
принялась, - даром, что он ей в отцы годится. Влюбила в себя так, что он с
женой разводиться собрался. И вот пожалуйста - новый фортель.
Вертихвостка!
- А тебе не кажется, что ты порочишь ее не меньше Завгороднего?
- Она сама себя порочит! Вообразила себя неотразимой женщиной и
считает, что все мужчины от пионера до пенсионера должны быть у ее ног.
Тебя устраивает такая перспектива?
- Я сам это решу. Не пойму только, почему это не устраивает тебя?
- Меня? - снова растерялся Леонид. - Она мне не чужая.
- Она взрослый человек.
- Я бы этого не сказал... Впрочем, дело - ваше. Об одном только
прошу: если Геннадий начнет оказывать ей знаки внимания, не возникай. - Он
замялся, а затем сказал, как бы оправдываясь. - Я не думал, что у тебя с
ней так получится. Ты не предупредил.
- Считай, что уже предупредил. И в моем присутствии Мельник не будет
ухаживать за Мирославой. Так что, во избежание скандала в благородном
собрании, интимную обстановку организовывай без нее или без меня.
- Нет, нет, - заволновался Леонид. - Это не соизмеримо! Ты
обязательно должен встретиться с Геннадием.
- Зачем?
- Мы уже говорили об этом. Кто-то настроил его против акционирования,
дело это для нас новое и он хочет знать твое мнение. Но, возможно, его
заинтересуют расчеты по филиалу. Если разговор зайдет об этом,
убедительная просьба: подтверди, что компания не имеет претензий к нам.
- Но это не так.
- Олег, мы обо всем договорились: причитающиеся вам неустойки будут
учтены при акционировании. В общем, если он спросит, скажи, что по филиалу
я рассчитался полностью. Цифры не называй.
- Почему?
- Есть один нюанс, в который я не хочу его посвящать.
- И меня не хочешь посвящать?
- Это ни в коей мере не затрагивает интересы компании. Стаськой
клянусь!
Леонид расстегивал и тут же застегивал пуговицу пиджака, что выдавало
крайнюю степень взволнованности. Олег с трудом сдержал негодование. То, о
чем говорил Терлецкий, подтверждалось со всей очевидностью: Закалюк
запутался в своих махинациях и уже не знает как выкрутиться. Он унижался
перед тем, кого сам когда-то унижал, превосходство над кем всегда
подчеркивал, но сейчас вряд ли отдавал себе в этом отчет. Им владела одна
мысль, одно желание - выкрутиться любой ценой.
И гнев уступил место жалости: Олегу стало жалко этого человека,
который всегда отличался выдержкой, целеустремленностью, но предпочитал
идти за лидером, тем самым снимая с себя ответственность за выбор
направления. Но на этот раз Леня Закалюк что-то не учел, а быть может
зарвался и сейчас не знает, что предпринять. Олег не желал ему зла еще и
потому, что оно непременно ударило бы рикошетом по двум далеко не
безразличным ему женщинам.
Он ничего не обещал, но ободряюще похлопал Леонида по плечу, как-то
так само собой получилось...
Мельник прибыл в половине одиннадцатого. Это был крепкий жилистый
мужчина лет сорока пяти с резкими чертами волевого лица, тщательно
зачесанной шевелюрой черных с эффектной проседью волос. Прямая осанка,
уверенная пружинистая походка свидетельствовали, что сосновский губернатор
не пренебрегает спортом, или, по меньшей мере, ежедневной физзарядкой.
Олег даже нашел в нем сходство с Жаном Марэ.
Мельника сопровождали трое мужчин: в таких же строгих, как у шефа,
костюмах, и женщина в очках и претенциозном платье с кружевным жабо. Это
платье, прическа от парикмахера и сладкая улыбочка, с которой сановная
дама то и дело обращалась к губернатору, делали ее почти карикатурной, тем
не менее, Олег сразу узнал Катьку Ткачук.
Высокое начальство встретили у входа устроители презентации и
Закалюк, который бесцеремонно отстранил от главы областной администрации
советницу в кружевном жабо, пошел с ним рядом, подобно Катьке
подобострастно улыбаясь и что-то оживленно говоря.
Еще продолжался концерт, но высокого гостя и его свиту повели не в
зрительный - в Большой зал, наскоро познакомили с выставленными там
экспонатами, двумя художниками и одним резчиком по дереву, а затем
пригласили на третий этаж, где уже были накрыты банкетные столы.
Однако Мельник - надо отдать ему должное - не устремился к столам с
обильной закуской, выпивкой, а остановился в холле с одним из
сопредседателей Фонда - благообразным стариком в чопорном смокинге,
угостил его сигаретой, закурил сам. Примеру губернатора тотчас последовали
сопровождающие его мужчины, а вот женщины - Полина и Катька - были
озадачены непредусмотренной остановкой. Мельник отмахнулся от обеих,
мужчины свиты не проявили интереса к ним, и дамам от культуры не
оставалось ничего другого, как подойти к висевшей в холле единственной
картине, сделать вид, что заинтересовались ею.
Олег оказался в холле третьего этажа не по своей воле, его пригласил
Леонид, чтобы представить Мельнику, но пока это не удавалось. Олег не без
интереса наблюдал за сановными дамами, которые с трудом переносили друг
друга, но изо всех сил старались показать, что это не так. Особенно
усердствовала в этом Катька, прямо-таки излучавшая на Полину свою
доброжелательность. Несколько раз она исподволь бросала выжидательные
взгляды на старого знакомого, но Олег старался не замечать их - вступать
даже в мимолетный контакт с этой сплетницей и дурой он не хотел.
Леонид куда-то исчез, Мельник увлекся беседой со стариком в смокинге,
свита губернатора игнорировала вице-президента компании, и Олег чувствовал
себя не в своей тарелке.
К нему подошел Завгородний, спросил не видел ли он Мирославу.
- Я хотел спросить вас о том же, - удивился его вопросу Олег.
- Мы были за кулисами, брали интервью у руководителя детского хора, а
