Олег вспомнил рассказ Сероштана о вояже Мельника со своим спонсором в
Австрию, откуда они вернулись на двух "мерседесах", и должен был признать,
что отказывается что-либо понимать. Музыку заказывает тот, кто платит. И
коль скоро спонсор Закалюк делает такие подношения сосновскому
губернатору, то по меньшей мере странно, что спонсор нуждается в поддержке
стороннего человека перед тем же губернатором. Что-то тут не так...
Машину Леонид вел осторожно, с заметным напряжением.
- Быстро скорость набирает, не привык еще, - резко затормозив на
перекрестке, стал оправдываться он. - А вот Слава будто родилась с ней:
мчит на пределе и ни одной царапины. Это у нее в крови, ее отец водил
машину с закрытыми глазами. Гонщиком был. Славе это с генами передалось:
еще девчонкой на мотоцикле гоняла, страшно было смотреть. И вообще до
семнадцати лет держалась, вела себя как мальчишка. Но потом женское начало
все-же взяло свое: появились наряды, помады, кавалеры, женихи, от которых
по сей день нет отбоя.
Он умолк, видимо ожидал расспросов, а поскольку Олег от таковых
воздержался, спросил уже напрямик: какое впечатление на него произвела его
- Леонида воспитанница? На этот вопрос Олег еще не мог определенно
ответить даже себе. Отделался обтекаемой фразой: дескать, хороша собой,
неглупа, эрудированна, но резковата, что не красит ее.
- Это у нее осталось, - почему-то улыбнулся Леонид. - Поклонники
томно-нежных жеманниц шарахаются от нее, как черт от ладана.
Это было сказано как бы безотносительно к слушателю, но Олег понял,
что это не так: Леонид хотел во что бы то ни стало выяснить его отношение
к Мирославе и должно быть к Полине, которую всегда считал томной
жеманницей. В последнем Олег мог бы возразить ему: Полина даже в
девичестве не очень-то томилась, а став замужней дамой, не слишком
жеманилась, со своим возлюбленным во всяком случае. Но должно быть с
законным супругом она вела себя иначе. Однако спорить с ним на эту тему
было бы, по меньшей мере, не корректно. Что же до Мирославы, то и здесь
надо было соблюдать осторожность - Олег вовремя почувствовал, что интерес
Леонида к тому, какое впечатление его воспитанница произвела на
вице-президента компании, не праздный. И потому посчитал за лучшее
отмолчаться...
Дом был построен в конце семидесятых годов по индивидуальному проекту
на аккуратной тихой улочке неподалеку от центрального парка. Он выгодно
отличался от других новостроек тех лет как внешним видом, так и внутренней
планировкой, отделкой, чисто прибранными подъездами, исправно работающими
лифтами, широкими лестничными пролетами, высокими потолками, массивными
дверями, ведущими в четырех-пятикомнатные квартиры с просторными
прихожими, большими кухнями, выложенными цветным кафелем ванными. И не
случайно этот дом, построенный для совпартработников, горожане в свое
время прозвали "дворянским гнездом".
Когда-то Олег с Полиной бывал в одной из квартир этого дома у ее
однокашницы Екатерины Ткачук, или просто Катьки - субтильной манерной
девицы с претензиями на аристократизм, которую Полина называла не иначе
как "моя заклятая подруга". Катька была патологической сплетницей и
интриганкой: она обзаводилась приятельницами и приятелями с единственной
целью перессорить их друг с другом. После того, как Олег стал женихом
своей кузины, Катька воспылала к обоим горячей симпатией, но уже вскоре
стала намекать Олегу, что его невеста сожительствует попеременно то с
Леонидом, то с Володей-боксером, а Полине говорила, что Олег упорно
добивается ее - Катькиного расположения. К чести Полины надо сказать, что
она оставляла без внимания эти наговоры, а отношения с Катькой
поддерживала не без нажима со стороны Петра Егоровича - что ни говори,
дочь первого секретаря горкома партии. И расчет оправдал себя - вскоре
после того, как Полина вышла за Леонида, они получили квартиру в этом же
доме, не без содействия, надо полагать, всемогущего Катькиного отца.
Припомнив это, Олег спросил Леонида об их общей знакомой.
- Цветет и пахнет, - хмыкнул Леонид. - В субботу будешь иметь
удовольствие пообщаться с ней и ее мужем-академиком на моем дне рождения.
Пришлось пригласить - академик поддерживает меня в избирательной компании,
а Екатерина Ивановна нынче советница нашего губернатора по делам культуры.
Живет в той же квартире, своих родителей переселила в кооперативную на
окраине города. Отреклась от отца-коммуниста, но не от его методов. В
областной администрации за полгода ухитрилась перессорить всех сановных
дам. По-соседски не обделяет вниманием и нашу семью: старается убедить
меня, что Стаська - не мой сын, а у Полины и Мирославы противоестественные
отношения.
Он рассмеялся, словно это была забавная шутка. Олега покоробило:
повторять сплетни о своей жене способен только глупый или циничный
человек. Дураком Леонида никак не назовешь, а его цинизм всегда был строго
дозирован. Стало быть, это попытка вызвать протест собеседника и таким
образом навязать ему разговор, от которого он уклонялся.
Олег не пошел у него на поводу, ограничился пренебрежительной
гримасой.
25
Дверь им открыла Мирослава, и снова Олег едва узнал ее: высокая
пышная прическа, каким-то чудом державшаяся на темени, делала ее лицо не
то чтобы старше, но строже. Этого нельзя было сказать о вызывающе-нарядном
платье, откровенные вырезы которого лишь слегка прикрывал меховой
палантин. Однако держалась она не кокетливо - независимо, а по отношению к
Олегу подчеркнуто холодно. Мирослава подставила Леониду щеку для поцелуя,
а затем отстранилась, вопросительно посмотрела на него, ожидая одобрения
своему наряду, прическе. Ответный взгляд из-под сердито насупленных бровей
одобрительным никак нельзя было назвать. Но это не смутило девушку:
отступив на несколько шагов, она сбросила с оголенных плеч палантин, а с
лица маску холодности, озорно улыбнулась и с пластичностью завзятой
манекенщицы крутанулась на триста шестьдесят градусов, продемонстрировав,
помимо прочего, обтянутое колготками бедро в нежданно открывшемся разрезе
платья. Однако, перехватив взгляды мужчин, порозовела, сдвинула брови,
поспешила оправить и укротить застежкой игривый подол, прикрыла плечи и
грудь палантином.
- Что за маскарад! - рассердился Леонид. - И в таком виде ты
собираешься на презентацию?
- А почему бы и нет? - преодолев смущение, подчеркнуто небрежно
хмыкнула Мирослава. - Вечернее платье от Кардена для того и предназначено,
чтобы показываться в нем избранной публике.
Леонид побагровел.
- Сейчас же переоденься! Совсем с ума сошла. В заводской клуб идешь.
Соображать хоть что-то надо!
- Не смею ослушаться вас, монсиньор, - в грациозном реверансе присела
Мирослава.
И как девчонка довольная своей проказой, шмыгнула за одну из дверей,
выходящих в просторный коридор.
- Это для тебя предназначалось, - натянуто улыбнулся Олегу Леонид. -
Она пожаловалась Полине, что ты не воспринимаешь ее как женщину. Еще
недавно сетовала на чрезмерное внимание мужчин, а сейчас - наоборот.
Сумасбродная девчонка. Это платье Полине к ее тридцатилетию пошила
супермодная портниха, но оно оказалось тесноватым и перешло к Славе.
Впервые надела. И только для того, чтобы сразить тебя.
Объяснение было слишком пространным и маловразумительным, до
тридцатилетия Полины было еще полтора месяца. Похоже, что Леонид
оправдывал не столько свою воспитанницу, сколько платье. Как-то в Цюрихе
Даниель затащила Олега в один из выставочных салонов, где
демонстрировались вечерние туалеты, и он видел подобное на одной из
манекенщиц. Помнится, Даниель сказала, что такие платья шьют в
единственном экземпляре и стоят они многие тысячи - роскошь позволительная
лишь английским принцессам, звездам Голливуда и наложницам ближневосточных
шейхов. Стало быть сомнительно, что продемонстрированное Мирославой платье
и меховой палантин к нему пошиты местной портнихой. Да и Мирослава прямо
сказала, что платье от Кардена. И сказала, очевидно, не случайно, что
вывело Леонида из себя. В самом деле, не слишком ли роскошествует директор
отнюдь не процветающего предприятия, преподнося супруге такой наряд, а
затем не возражая против передачи его воспитаннице? Носи, деточка,
платьице стоимостью в десятки тысяч долларов, поражай мужчин всех
возрастов и сословий роскошным нарядом, что открывает для обозрения не
менее роскошные формы. Но к чему она сказала об избранной публике и
сказала с сарказмом?
Однако долго размышлять над этим Олегу не пришлось - в гостиную, куда
его пригласил Леонид, донесся настойчивый телефонный звонок, и хозяин
поспешил в соседнюю комнату, плотно притворив за собой дверь. Олегу стало
не по себе, подумал, что должно быть это звонит Кошарный или Роман. Но
взял себя в руки, как когда-то, когда его рота десантировалась с
вертолетов на горный перевал, где из-за каждого камня в любой миг можно
было ожидать пулеметной очереди, ракеты, выстрела снайпера. Реагировать по
обстановке - другого не оставалось.
Но обошлось и на этот раз: как объяснил Леонид, звонил сам Мельник,
предупредил, что задержится еще на час-полтора и просил начинать
презентацию без него.
- Может не приедет? - предположил Олег.
- Приедет, - почему-то насупился Леонид. - Сказал, что обязательно
приедет. Какие-то важные персоны из Киева голову ему морочат вот уже
второй день. Отвяжется от них и явится.
Хотел еще что-то сказать, но вовремя спохватился. Олег подумал, что
Леонида по какой-то причине не радует встреча с губернатором, и тот звонил
сейчас не только затем, чтобы предупредить о своей задержке, - судя по
испортившемуся настроению хозяина дома разговор был для него не из
приятных.
Леонид вышел из гостиной, но уже вскоре вернулся, принес два хорошо
сшитых пиджака - темно-синий и серый, несколько галстуков на выбор. Олег
был одного роста и почти одной комплекции с ним, и оба пиджака пришлись
ему впору. Он выбрал темно-синий.
- Строго и элегантно, - одобрил Леонид. - Это стиль Геннадия
Трофимовича. И не только в одежде.
- Кто такой Геннадий Трофимович?
Леонид недоуменно посмотрел на него.
- Мельник.
Подчеркнуто уважительный тон, каким он говорил о главе областной
администрации, можно было отнести за счет въевшегося в плоть и кровь
чинопочтения, но Олег нашел другое объяснение: Закалюк давал понять
вице-президенту компании, что, несмотря на обещанную непринужденную
обстановку, держаться с губернатором надобно почтительно, ибо губернатор
есть губернатор. О своих неформальных отношениях с Мельником, он
по-прежнему умалчивал, что тоже было неслучайно.
- Надо отгладить рукава, - осмотрев выбранный Олегом пиджак, заметил
Леонид. - Попрошу Славу, она поухаживает за тобой. А я пойду отгоню машину
в гараж. В клуб поедем на служебной "Волге". На официальных приемах
надлежит быть официальным во всем.
Не успел Олег поразмыслить над его словами, как хозяин дома задал ему
новую задачу: выйдя в соседнюю комнату и оставив за собой непритворенную
дверь, Леонид заглянул за другую дверь в глубине комнаты, окликнул жену:
- Полиночка, у нас гость. Займи его, пожалуйста. Я ненадолго
отлучусь.
Это было в духе Леонида: оставлять их наедине, не избавляя при этом
от своего незримого присутствия. Олег всегда это чувствовал, чего нельзя
