в Европе, открыто заявили, что иллюминаты проникли в американское
масонство и действуют под его вывеской. Преемник Вашингтона, президент
Джон Адамс, обратился в 1798 г. к масонству с серьезным предупреждением:
"...масонское общество постигло науку управления, искусство господства над
обществом, известные только им и никому другому из законодателей и
философов в мире; я имею в виду не только, что они умеют опознавать друг
друга по условным знакам к жестам, непонятным для посторонних, но и их
удивительную систему, заставляющую всех мужчин, а вероятно и женщин,
строго хранить тайны общества. Если это искусство найдет применение для
отказа от общепринятых норм общественного поведения и введения в них
политики и неподчинения правительству, при дальнейшем сохранении тайны,
то совершенно ясно, что эти знания и такие общества могут быть
использованы для всех злых целей, которые уже давно подозревались".
После этого открытого упрека, только смерть Вашингтона в
последующем году смогла задержать общественные требования полного
расследования деятельности тайных обществ, и его противники, как это часто
бывает, воспользовались этим предлогом, чтобы отвести внимание в сторону.
Подозрения, однако, не затухали в течение последующих трех десятилетий,
приведя к возникновению в 1827 г. т.н. "антимасонской партии", которая на
своем съезде в штате Массачусетс в 1829 г. заявила: "Налицо доказательства
тесной связи между высшими ложами масонства и французским
иллюминизмом". Это однако была последняя общественная попытка добиться
публичного расследования, а уже следующий съезд той же партии в Вермонте
в 1830 году сформулировал свою позицию в словах, ставших обычными в
нашем столетии: "...по непонятным причинам требования расследования
скоро угасли; печать оказалась столь же немой, как голос задушенного
часового, а народная масса в полном неведении того, что прозвучали сигналы
тревоги по вопросам, касавшимся масонства".
Другими словами, требования расследования оказались
подавленными, как они заглушаются и в наше время воплями об "охоте на
ведьм" и т.п. С той поры и до наших дней американскому народу не удалось
заставить ни одно правительство США провести полное расследование
масонства; а проникновение его агентов во все правительственные
учреждения продолжалось с полной силой, результаты чего частично были
разоблачены в 1948 г. и позже. Положение в Англии было совершенно
аналогичным.
Мы несколько забежали вперед, описывая беспокойство в
общественном мнении Америки по поводу масонства, вплоть до подавления
этих настроений (анти-масонская партия фактически прекратила свое
существование в 1840 году). Теперь мы вернемся к непосредственным
последствиям французской революции и к ее влиянию на судьбы всего
остального мира. Как показывает "Собрание трудов" президента Адамса, он
был полностью осведомлен о существовании всемирного, непрестанно
действующего заговора против законной власти и религии. Его ошибкой,
объяснимой в то время, было считать все это чисто французским заговором,
как и в наше время, но уже без всякого оправдания, говорится о русском
коммунизме, хотя международный характер русской революции давно уже
очевиден и по этому вопросу нет никаких сомнений.
Закон президента Адамса о подрывной деятельности, изданный в 1798
г., имел целью оградить американскую республику от потрясений в будущем,
но время показало, что никакие законы против тайных обществ и заговоров
(хотя их необходимость очевидна, для установления противозаконности
подобной деятельности) не в состоянии эффективно их обезвредить, главным
образом потому, что тайная организация обладает, опытом многих столетий в
деле обхода и нарушения таких законов. Единственным действительным
средством против тайного заговорщичества является судебное расследование,
открытое обличение и обвинение; однако, именно этого еще никогда не
удавалось полностью провести.
Доверенный президента Вашингтона, Александр Гамильтон, был тем
американским общественным деятелем, который яснее всего предвидел, в
какие формы выльется будущее. Среди его бумаг сохранилась памятная
записка, примерно 1797-1800 годов, а которой он писал:
"...наша эра - одна из самых необычайных в истории человечества. В
течение долгого времени постепенно распространялись взгляды,
подрывавшие основы религии, морали и общества. Первые удары были
направлены на откровение христианства, взамен которого людям
преподносилась "религия природы". Само существование Божества ставилось
под сомнение, а иногда и просто отрицалось. Долг благочестия высмеивался,
преходящая природа человека возвеличивалась, а все его надежды
привязывались к короткому периоду его земной жизни. Смерть была
объявлена вечным сном, догмат бессмертия души - обманом, придуманным
чтобы мучить живых на благо мертвым... В конечном итоге, было основано
общество апостолов анти-религии и их учеников. Религия и правительство
были заклеймены, как злоупотребления... Практическое применение этой
порочной системы мы видели во Франции. Она была механизмом для
подрыва всех древних учреждений Франции, как гражданских, так и
религиозных, со всем тем, что ограничивало и смягчало суровость власти.
Франция была брошена в водоворот целой серии страшных потрясений,
уничтожавших собственность и искусства, разрушавших города,
опустошавших и обезлюдивавших целые провинции; они окрашивали землю
Франции кровью и затопляли страну преступлениями, нищетой и
несчастьями... Одно время казалось, что эта чудовищная система угрожает
существованию всего цивилизованного общества и ведет человечество к
полному хаосу. И хотя явное зло, бывшее первым и единственным ее плодом,
несколько замедлило ее развитие, приходится опасаться, что яд
распространился слишком широко и проник слишком глубоко, чтобы его
можно было вырвать с корнем. Действие этой системы смогло быть
приостановлено, но все ее элементы сохранились, готовя новые взрывы в
подходящий момент. Нужно больше всего опасаться, что человечество еще
далеко от конца своих несчастий, которые продолжают систематически
подготовляться, предвещая потрясения, революции, резню, опустошение и
нищету. Симптомы грандиозного преобладания этих сил в Соединенных
Штатах очевидны и вызывают тревогу. Под их влиянием нашу страну
пытались заставить выступить на стороне Франции в начальном периоде
настоящей войны; спровоцировать наше правительство чтобы оно
способствовало успеху ее гнусных принципов ценой жизни и достояния
наших граждан. Под их влиянием каждая последующая революция
одобрялась или оправдывалась; совершенные зверства прощались или
преуменьшались; и даже последняя узурпация власти, столь противоречащая
официальным принципам революции, была принята с удовлетворением, а
сфабрикованная ей деспотическая конституция лицемерно выставлена, как
образец, достойный нашего подражания. С распространением этой системы
бесчестие и неверие продвигались гигантскими шагами. Чудовищные
преступления, дотоле неизвестные, появились среди нас..."
Нам, людям XX века, так хорошо знакомы предвиденные здесь
результаты, что мы едва можем себе представить, какой ум требовался в 1790
г., чтобы предугадать их столь ясно! Де Люше, писавший до эпохи террора
("Серия бедствий, конец которых теряется во мгле времен... вечно тлеющий
подземный огонь, периодически вырываясь наружу в бурных и
разрушительных взрывах") и Александр Гамильтон, писавший после него
("их элементы сохранились, готовя новые взрывы в подходящий момент...
Человечество еще далеко от конца своих несчастий... потрясения, революции,
резня, опустошение и нищета..."), оба они абсолютно точно и ясно
предсказали облик нашего столетия. Однако практические результаты всего
этого предвидения, в смысле предостережения, были равны нулю. "Все
последующее, хотя в этом не было ни малейшей нужды, обрушилось на нас
точно так, как они предсказывали, а с ними и Берк, Баррюэль, Робисон и
Морс; подобно лунатику, Европа ступала на все заложенные против нее
мины, одну за другой. Анти-революционных пророков зашикали и замолчали;
революционные горлодеры и писаки овладели сценой и были встречены
аплодисментами.
Наполеоновские войны помогли отвлечь общественное внимание от
заговора и его организации. Через десять лет после французской революции
все забыли и о материалах иллюминатов и о самой революции; народы либо
поверили, что тайные общества действительно приказали долго жить или не
играли в революции никакой роли, -либо же потеряли всякий интерес к этому
вопросу. Через двадцать лет после революции иллюминаты были активнее,
чем когда-либо. Ничто не изменилось кроме того, что сторонники
революционной секты в Англии и Америке, используя свою власть над
печатным словом, сумели обманом успокоить общественное мнение и
оклеветать всех, кто предупреждал об опасности.
Последние данные об иллюминатах сравнительно недавнего
происхождения; они стали известны благодаря трудам английской
писательницы-историка Несты Вебстер. Она нашла их в архивах
наполеоновской полиции, ставших теперь доступными для историков. Из них
явствует, что через два десятилетия после революции, накануне падения
самого Наполеона, Орден Иллюминатов был жив и действовал весьма
активно, преследуя свои неизменные цели.
Франсуа Шарль де Беркхейм был начальником полиции в занятом
французами Майнце, будучи в то же время масоном. В 1810 году он сообщал,
что иллюминаты имели своих посвященных во всех странах Европы и
усердно старались внедрить свои принципы в масонские ложи: "Иллюминизм
становится грандиозной силой. От него жестоко пострадают и короли, и
народы, если предвидение и благоразумие не сломают эту страшную
машину". Более позднее донесение 1814 года полностью подтверждает
утверждения Баррюэля, Робисона и Морса в 1797-99 г.г. о продолжении
деятельности тайных обществ:
"Старейшей и наиболее опасной ассоциацией является та, которая
обычно известна под именем иллюминатов и была основана в середине
прошлого столетия... Доктрина иллюминизма стремится ниспровергнуть все
виды монархии; основная догма секты - неограниченная свобода и
абсолютное уравнение всех и всего; цель всех ее усилий - разорвать все
связи монарха с народом его страны". Через двадцать лет после публичного
раскаяния герцога Брауншвейгского, Беркхейм писал, что "среди главных
руководителей есть люди. выдающиеся по своему богатству, благородству
рождения и почетному положению в обществе". По его мнению, некоторые
из них "не были простыми марионетками демагогических мечтаний", но
"надеялись, что разжигая народные страсти, они смогут захватить в свои руки
бразды правления, или во всяком случае приумножить свои богатства; однако
большинство сторонников секты с религиозным рвением слепо верят всему".
Картина, изображенная этими словами (очень похожая на то, что
писал де Люше за двадцать пять лет до того) хорошо знакома, вернее, должна
быть знакома нашему поколению, когда мы вновь так часто видим, что жажда
власти толкает богатых или известных людей на сотрудничество с
политическими движениями, казалось бы столь враждебными их богатству
или положению; эти люди уверены, что с их помощью они станут еще богаче
и влиятельнее.
Беркхейм далее описывает организацию и методы иллюминатов, что
точно воспроизводит картину, обнаруженную в переписке Вейсхаупта 1786
года, и что в то же время могло бы быть точной копией коммунистических
методов нашего столетия.
Приводимый ниже отрывок из донесения французского начальника
полиции описывает столь типичных политиков нашего столетия, что любой
внимательный исследователь наших дней мог бы легко распознать их и
назвать по именам; и, однако, все это было написано в 1813 году: "Поскольку
главная сила иллюминатов заключается в обработке общественного мнения,
они с самого начала стремились привлечь в свою организацию людей,
которые в силу своей профессии призваны оказывать прямое влияние на умы,
как например литераторов, ученых и, прежде всего, профессоров
