выдвинулись три человека, которым были ясны три вещи: что весь ход
революции следовал плану, обнаруженному в материалах иллюминатов в
1787 году; что тайное общество оказалось способным, используя масонство,
вызвать революцию и управлять ею; и что это тайное общество заговорщиков,
с его планом непрерывной мировой революции, выжило и готовит
дальнейшие "насильственные и губительные взрывы", предсказанные де
Люше. Этими людьми были: аббат Баррюэль, иезуит и очевидец революции;
профессор Джон Робисон, шотландский ученый, в течение двадцати лет
бывший генеральным секретарем Эдинбургского Королевского Общества; и
Джедедия Морс, американский священник и географ. Все трое были
выдающимися людьми: книги аббата Баррюэля и профессора Робисона, как и
опубликованные проповеди Морса (1791-98 г.г.) выдержали много изданий и
до сих пор служат необходимы пособием для всех, изучающих этот период.
Их труды привлекли широкое внимании; получив также поддержку со
стороны филадельфийской "Поркупиновой Газеты" Вильяма Коббетта
(William Cobbett, 176З-1835, писал под псевдонимом Peter Porcupine),
талантливого журналиста, анти-якобинца и анти-демократа, вынужденного к
эмиграции теми же темными силами, которые яростно ополчились против
Баррюэля, Робисона и Морса.
Суждения аббата Баррюэля о современных ему событиях полностью
совпадают с более ранним пророчеством де Люше и значительно более
поздним анализом лорда Актона; Баррюэль писал: "Мы покажет читателю,
что, не исключая и самых ужасных преступлений, совершенных во время
французской революции, все было заранее обдумано, предвидено и
предрешено. Что они были результатом глубоко злодейских планов,
подготовленных и осуществленных людьми, державшими в руках ключи к
интригам и заговорам, замышляя их в потаенных убежищах... Хотя и мог
показаться, что ежедневные события не были связаны друг с другом, но тем
не менее за каждым из них действовала единая тайная сила, направлявшая их
к давно задуманной цели... истинная причина революции, ее характерные
черты, ее жестокие преступления - все это непрерывная цепь глубоко
задуманного, преднамеренного злодейства".
Все три пришли к одинаковым выводам: "Это - заговор против
христианства... заговор не только против королей, а против любой власти,
против всего общества и даже против всякой собственности" (аббат
Баррюэль); "Было создано общество, поставившее своей исключительной
целью искоренить все религиозные установления и свергнуто все
существующие правительства в Европе" (Робисон); "Исключительной целью
является искоренение и уничтожение христианства и свержение всех
гражданских властей" (Морс). Все трое современных революции
наблюдателей были согласны в том, что происшедшее не было ограниченным
французским, эпизодом, вызванным местными французскими условиями, а
делом организации с постоянным, всеобщим планом, всемирным планом. Они
также не сомневались в том, что этой организацией было тайное общество
иллюминатов, что именно оно вдохновляло террористическую фазу
революции и руководило ей, и что это общество сохранилось, став мощной
силой также в Англии и в Соединенных Штатах, что особенно
подчеркивалось Баррюэлем.
Выводы трудов этих трех людей были поддержаны ведущими
общественными деятелями того времени, а дальнейший ход событий
настолько подтвердил их, особенно в наш век, что исторически неоспорим
факт распознания всемирной революции и ее будущего развития в момент ее
второго проявления в Европе. Их попытки отвратить наступившие
впоследствии в результате заговора катастрофы оказались тщетными, и
именно это придает их судьбе особенный интерес.
Она подтвердила яснее, чем все ими написанное, действительное
существование и силу тайного общества, ведущего непрерывную
разрушительную деятельность во всех странах. На Баррюэля, Робисона и
Морса полились потоки клеветы, в конце концов задушившие их. В те
времена печать была еще в начальной стадии своего развития, а газеты, как
правило, принадлежали одному человеку, одновременно бывшему их
издателем и редактором. Захватить контроль над значительной частью прессы
в то время было, поэтому, много труднее, чем теперь. Организованное
наступление, предпринятое со всех сторон на этих трех людей, как только они
обличили иллюминатов, как зачинщиков французской революции,
продолжавших действовать и далее, показывает, что уже в 1797 г.
иллюминизм контролировал газетное дело в Америке и Англии.
Это было пожалуй самым неожиданным открытием, сделанным нами
при собирании материалов для этой книги. Автор этих строк также очень
скоро почувствовал, что вся печать стоит под контролем, и что любой автор,
пишущий о мировой революции в духе Эдмунда Берка, найдет все пути к
публикации своих трудов закрытыми. О том же свидетельствует и английская
писательница-историк Неста Вебстер (Nesta Webster). Когда в начале 20-х
годов она приступила к описанию революции, известный лондонский
издатель предупредил ее: "Помните, что как только Вы займете анти-
революционную позицию, весь литературный мир окажется против Вас". Она
пишет, что сначала это удивило ее, но что очень скоро она на личном опыте
убедилась в правоте издателя, и совершенно таким же было и убеждение
автора этой книги. Правда, по началу он думал, что таково было положение,
создавшееся в 30-х годах нашего века, но лишь до тех пор, пока не начал
знакомиться с историей Баррюэля, Робисона и Морса; тут он увидел, что
"весь литературный мир" дружно, как один человек, обрушился на них уже в
1798 году, когда якобинский террор только что закончился. Ничто не могло
показать яснее, что от иллюминизма 1789 года к сегодняшнему коммунизму
ведет одна прямая "линия; та же организация преследует те же цели, теми
же методами и даже под теми же лозунгами.
Последнее также было характерной чертой наступления на
упомянутых трех писателей, занявших "анти-революционную позицию". Не
успели их труды привлечь всеобщее внимание, как началась газетная
кампания, почти во всех случаях анонимная, и в тех же выражениях,
которыми в аналогичных случаях пользуются и сегодня. Всех трех обвинили в
"охоте на ведьм", в том что они "фанатики и паникеры", что они преследуют
"свободу мнений" и "свободу науки", искажают "либеральную" и
"прогрессивную" мысль, и так далее. После этого нападки перешли к клевете
и непристойным инсинуациям, и в них можно было найти формулировки,
целиком повторявшиеся в наши дни в газетной кампании 1947-49 годов
против Джеймса Форрестола, военного министра Соединенных Штатов; их
обвиняли в безнравственности в частной жизни, в сомнительных финансовых
предприятиях, а под конец появились также хорошо известные в наше время
предположения, что они просто "сумасшедшие". Последнее явно считается
особо сильным средством в клевете, и неизменно применяется в
кульминационной стадии кампании против любого анти-коммуниста. Трудно
не заметить, что первоисточником именно этого метода является Талмуд,
первым применивший его против Иисуса Христа: в статье о Христе в
"Еврейской Энциклопедии" читателя отсылают к труду еврейского писателя,
который "не сомневается в том, что в основе поведения и высказываний
Иисуса Христа явно лежали ненормальные психические процессы".
Короче говоря, уже в кампании против Баррюэля, Робисона и Морса
применялся тот же, довольно ограниченный политический словарь, который в
наше время легко опознать, как язык революции и ее агентов, и затасканная
неизменность которого служит лишним доказательством его происхождения
из одного организационного центра. Эта кампания была настолько успешной,
что все их предостережения, как и предостережения Берка, оказались
широкой публикой забытыми. Секретная шайка однако продолжала Дрожать
перед ними, а поскольку она боится правды, как черт ладана, клевета и
поношения продолжались и после того, как все трое давно уже приказали
долго жить. Не далее, как 1918 году. Колумбийский университет в штате
Нью-Йорк выделил значительные фонды на поиски исторических
доказательств того, что Орден Иллюминатов, будучи запрещен в 1786 году,
прекратил свое существование и потому не мог играть никакой роли во
французской революции, как не мог и действовать после нее. В
опубликованных материалах этих исследований все упомянутые выше
эпитеты и инсинуации против трех авторов применялись, как если бы
покойные по сей день занимались своей "охотой на ведьм".
В упомянутом 1918 году русская революция еще только начиналась, и
по-видимому важно было показать, что французская революция была
ограниченным местным эпизодом, не оставившим никаких корней, тем более
таких, из которых могла бы выроста резолюция в России. Если бы Баррюэль,
Робисон и Морс могли откуда-либо наблюдать за происходящим, они без
сомнения заметили бы, что в 1918 году, как и в последующие годы
Колумбийский университет оказался для коммунистов очень подходящим
полем для вербовки новых членов. Среди молодых неудачников, попавших в
их сети, был упомянутый нами Уиттакер Чамберс; его позднее раскаяние и
предостережения, будь они услышаны президентом Рузвельтом в 1939 году,
могли бы изменить к лучшему ход второй мировой войны и всего нашего
столетия.
Два первых президента Американской республики, хотя и не
предпринимали активных мер против тайного общества, были тем не менее
глубоко обеспокоены его деятельностью, хорошо понимая, что Баррюэль,
Робисон и Морс говорили правду. Одним из последних дел Джорджа
Вашингтона было письмо к Морсу с выражением надежды, что его труд
получит "...более широкое распространение... так как он содержит важные
сведения, очень мало известные за пределами узкого круга людей, в то время
как широкое ознакомление общества с изложенным было бы очень полезно".
(Надо думать, что генерал Вашингтон не предложил бы Уиттакеру Чамберсу
"утопиться в озере"). Незадолго до того Вашингтон писал другому
корреспонденту, что он абсолютно убежден в "широком распространении
доктрины иллюминизма и якобинских принципов в Соединенных Штатах".
В этом действительно не могло быть сомнений. Тайные общества
появились в Соединенных Штатах в 1793 году, т.е. уже через десять лет после
рождения заокеанской республики, скрываясь под названием
"демократических клубов"" Чем они были в действительности, было ясно из
отношения к ним французского посланника Жене (Genet); он проявлял к ним
столь же открытую симпатию, какую в наше время советские послы
демонстрируют по отношению к коммунистическим организациям, точнее, к
тем организациям, которые служат ширмой коммунизма (связи между
советскими посольствами и революционными партиями стран, где они были
аккредитованы, получили полное документальное подтверждение во время
расследований в Канаде в 1945-46 гг. и в Австралии в 1954-55 годах). В 1794
году президент Вашингтон обвинил эти якобы "сами собой возникшие"
общества в подстрекательстве к восстанию в Пенсильвании в связи с
обложением спиртного дополнительным налогом. Авторитет Вашингтона был
слишком высок, чтобы его можно было обвинить в "охоте за ведьмами", и
клубам пришлось скрыться в своих норах, но с этого момента существование
в Америке всемирной революционной организации стало ясно каждому, кто
не поддавался "промыванию мозгов" на страницах печати.
Роль масонского Великого Востока, проникнутого иллюминизмом, во
французской революции привела к подозрениям и в отношении
американского масонства, однако свободному обсуждению вопроса мешало
то, что сам Вашингтон был главой американского масонского братства.
Защитники масонства не уставали всячески подчеркивать этот факт и
устроили на похоронах Вашингтона в 1799 г. большой масонский парад,
чтобы продемонстрировать свое "братство" с умершим героем. Из уважения к
ею памяти, но отнюдь не из-за отсутствия общественного интереса к вопросу,
всякие прения прекратились, но, по крайней мере, два видных масона того
времени, Амос Стоддард и о. Сет Пайсон, подобно герцогу Брауншвейгскому
