- Как понимать "исчезла"?
- А так, - ответил Хит, - что она исчезла с герметичного
космического корабля.
Кобринский недовольно покачал головой.
- Вы все сошли с ума.
- Я не говорил этого, - подчеркнул Венциа.
- Нет, но вы этому верите.
- Да, верю.
- Между прочим, - обратился Хит к Венциа. - Как это вы так быстро
сюда добрались? Я готов был поклясться, что мы прилетим на Солтмарш на
три дня раньше вас.
- Я лег в глубокий сон на две недели, а когда проснулся, послал
радиограмму вперед, обнаружил, что Кобринский на Солитере, и изменил
курс.
- А сам я об этом не подумал, - признался Хит.
- Тоже мне, вор высшего класса! - презрительно бросил Венциа.
- Ладно, неважно, - пожал плечами Хит. - Мы обогнали ее, а это
главное.
Он сделал паузу.
- Кстати, не только у вас есть к ней вопросы, когда она явится.
- О чем вы говорите?
- Черная Леди посетила ночью нашего друга Леонардо.
- Она в самом деле явилась к вам? - взволнованно спросил Венциа,
повернувшись ко мне.
- Я не вполне уверен, друг Рубен, - ответил я. - Именно об этом я и
хочу ее спросить.
Венциа, кажется, собирался сделать какое-то замечание, но потом поджал
губы и коротко вздохнул.
- Значит, ждем, - произнес он.
- Ждем, - согласился я.
- Простите, что я вас прерываю - насмешливо сказал Кобринский, - но
в этом бункере нет четырех спальных мест. Собственно, в нем даже двое не
поместятся. Я счастлив, что трое сумасшедших немного развлекли меня
днем, но когда захотите спать, возвращайтесь по кораблям.
- Вы хотите, чтобы мы сейчас ушли? - спросил я.
- Как хотите. Но на бортовых экранах не будет виден весь эффект
плазменной живописи.
- Когда вы начнете? - спросил я.
- Стемнеет минут через двадцать или около того, - сказал он. -
Наверное, где-то через час.
- Тогда, если вы не возражаете, - сказал Хит, - мы с Леонардо
останемся до конца.
- И я остаюсь, - прибавил Венциа.
- Устраивает, - ответил Кобринский. - Но должен вас предупредить,
что и еды тут еле хватит одному мне. Если вы, парни, голодны, то как раз
успеете сбегать к своим кораблям и что-нибудь перехватить.
- У вас еды только на один раз? - спросил Венциа, явно не веря.
- Я завтра улетаю, - ответил Кобринский.
- И куда вы направитесь?
- Не знаю. Если останусь недоволен своей картиной, возможно, разыщу
еще какую-нибудь покинутую планету и снова попробую.
- А если останетесь довольны?
Он пожал плечами.
- Какой смысл повторять, если сразу хорошо получилось? На Периферии
организуется новая лига Смертобола. Может, попробую свои силы.
- Смертобол? - заинтересованно спросил Хит.
Кобринский кивнул.
- Это сочетание из древней игры под названием регби, и того, что
называлось Мотобол с шипами.
- Мотобол с шипами? - эхом откликнулся Хит. - Разве пару столетий
назад его не запретили?
- В Олигархии, - ответил Кобринский. - В него еще играют на Внешней
Границе.
- В этой игре погибало много людей, - сказал Хит. - А какой процент
потерь в смертоболе?
- Двадцать восемь процентов за сезон из десяти матчей, - сказал
Кобринский. - Звучит захватывающе.
Меня передернуло.
- Это звучит страшно.
Кобринский минуту смотрел на меня.
- Знаете, что на самом деле страшно? Лежать на больничной койке, в
полном одиночестве, и ждать смерти.
Он выглянул в окно.
- Если проголодались, парни, шевелитесь.
- Сколько времени вам потребуется, чтобы там вверху получилась
картина? - спросил Хит.
- Полчаса, наверное.
- Тогда я, пожалуй, посмотрю на нее до ужина. Ничто так не портит
удовольствие от еды, как спешка.
- Как хотите, - безразлично произнес Кобринский.
- Я тоже останусь, - сказал я. - Мне хочется посмотреть, как
создается плазменная картина.
- А вы? - спросил Кобринский у Венциа.
- Там чертовски жарко, - пробормотал Венциа. - Мой корабль отсюда в
двух милях. Подожду, пока станет прохладнее.
- Какую картину вы изобразите? - поинтересовался я.
- Поскольку здесь вы трое, можно будет попробовать Черную Леди, -
ответил Кобринский.
Он скорчил рожу.
- На самом деле я собирался еще месяца два над ней поработать, пока
не добьюсь абсолютной точности в каждой детали.
- На голограмме она выглядела совершенно законченной, - заметил
Хит.
Кобринский покачал головой.
- Рот не совсем получился.
- А по-моему, хорошо.
- Нет, - возразил Кобринский. - Она всегда словно собирается что-то
сказать, будто сотая доля секунды - и губы зашевелятся. Когда я смотрю
на голограмму, этого ощущения не возникает.
Он пожал плечами.
- Ладно, в самом деле. Может, буду работать еще пятьдесят лет, и не
добьюсь. С тем же успехом могу попробовать то, что получилось.
Наступили короткие сумерки, а потом небо поразительно быстро потемнело.
Кобринский еще несколько минут подождал, пока за дальними горами
погаснут последние отсветы солнца, и начал давать команды своим машинам.
Постепенно они загудели, мощность пульсировала в них почти осязаемо.
- Так и должно быть? - забеспокоился Хит.
Кобринский утвердительно кивнул.
- Они работают, как проводник, от реактора к полотну.
- Полотну?
- К небу, мистер Хит, - ответил Кобринский, довольно улыбаясь. - К
Небу.
В течение следующих двадцати минут он продолжал отдавать команды, что-
то регулировать, менять свои распоряжения, жонглировать векторами и
углами. Наконец он на шаг отступил от машин, повернулся к нам и объявил:
- Уже почти готово.
- Куда смотреть? - спросил Хит.
- Все окна специально обработаны, - ответил Кобринский. - Можете
смотреть в любое.
Он помолчал.
- Если не выходить из бункера, опасности нет, но лучше все-таки
влезьте в защитные костюмы, просто для перестраховки.
- Какие защитные костюмы? - спросил Венциа.
- Да, верно: когда я о них говорил, вас тут не было. Когда начнутся
взрывы, вся планета получит смертельную дозу радиации, - он подумал. -
Здесь вам ничто не грозит.
- Но как я вернусь на корабль?
- У меня где-то завалялся запасной костюм. Откопаем, когда
соберетесь уходить.
- Может, лучше мне сейчас сходить на корабль и найти свой
собственный? - предложил Венциа.
Кобринский пожал плечами.
- Как хотите. Найдете дорогу в темноте? У Солитера лун нет.
Венциа на мгновение растерялся.
- Не уверен, - признался он. - Наверное, я все-таки останусь здесь
и возьму у вас костюм взаймы, когда нужно будет уходить.
- Отлично.
Мы с Хитом облачились в экранированные защитные костюмы. Тут я заметил,
что Кобринский не надел рукавицы, и указал ему на недосмотр.
- В них неудобно манипулировать, - ответил он. - А иногда в
последние секунды требуется ручная регулировка.
Он повернулся к компьютерам и снова начал распоряжаться, произнося одни
математические формулы, которых я абсолютно не понимал.
- Теперь скоро, - сказал он, не отрывая взгляда от оборудования.
Мы все трое подошли вплотную к одному из окон и уставились в тихое
ночное небо.
- Еще немного, - пробормотал он, произнося последнее уравнение. -
Теперь внимание - пуск!
Я во все глаза смотрел в окно. Сначала ничего вроде бы не происходило.
Потом, медленно, постепенно, воздух стал ощутимо густеть, и я различил,
как возникают вихревые узоры, ставшее зримым молекулярное движение.
Сверкнула молния, непохожая на все молнии, которые я до сих пор видел,
она не рассеялась, а осталась в небе, изогнувшись огненной кривой. Еще
одна молния - еще одна линия рисунка. Вихри электрической энергии вместо
грунта, сияющие ионизированные молекулы вместо красок, новые штрихи
молний - и вдруг перед моим потрясенным взором стало приобретать форму
лицо Черной Леди.
В следующее мгновение ее лицо заняло все небо, печальные глаза сияли
светом дальних туманностей, звезды делали белые зубы еще белее, в
волосах, волнующихся темным облаком, мерцали крошечные точки звездной
пыли. Потом начались взрывы, невообразимое высвобождение энергии, и ее
лицо заиграло бликами.
- Невероятно! - воскликнул я.
- Никогда не видел ничего подобного, - добавил Хит благоговейно.
- Рот не получился, - сказал Кобринский и опять повернулся к
машинам. - Если бы удалось поймать выражение губ, так, словно она вот-
вот заговорит...
Он стал регулировать вручную.
- Сколько это продержится? - спросил Венциа.
- Секунд через десять начнет терять цельность, - сказал Кобринский,
нажимая на кнопки и манипулируя векторами. - Проклятие! Все еще не так,
и уже пропадает! Не успеваю регулировать!
- Но оно вовсе не распадается, - заметил Хит.
- Сейчас распадется.
Мы все не отрывали глаз от картины.
- Если на то пошло, я бы сказал, что изображение становится ярче, -
заметил Хит.
Кобринский подошел к окну и смущенно нахмурился, глядя на свое
творение.
- Не понимаю, - сказал он. - Она уже должна гаснуть и исчезать.
- Но она не исчезает.
- Тогда я еще успею дорисовать губы! - взволнованно воскликнул
Кобринский.
Он бросился к машинам и нажал еще несколько кнопок.
- Вышло! - триумфально вскричал он, опять оказываясь с нами у окна.
И действительно, на космическом полотне теперь сияло совершенное во
всех деталях изображение Черной Леди. Она казалась совсем настоящей, и я
поймал себя на том, что уже прислушиваюсь к словам, готовым сорваться с
ее губ.
А потом, так естественно, что лишь через несколько секунд я понял, что
происходит, ее губы шевельнулись.
- Владимир, - прошептала она с небес, и горы содрогнулись. - Иди ко
мне.
- Вы слышали? - спросил Кобринский со сверкающими от возбуждения
глазами.
- Иди ко мне, Владимир, - пропела она, и бункер дрогнул, а машины
жалобно и протестующе взвыли.
- Значит, это все-таки был сон, - пробормотал я ошеломленно, поняв,
что она зовет только Кобринского.
Кобринский, как загипнотизированный, пошел к двери. Венциа схватил его
за руку.
- Нет! - заорал он. - Сначала я задам свой вопрос!
Кобринский шевельнул плечом, и Венциа отлетел в дальний угол.
- И куда вы собрались? - спросил Хит.
- К ней, - невозмутимо ответил Кобринский.
- Если открыть дверь, Венциа умрет - и вы тоже, если не наденете
рукавиц.
- Она не причинит мне вреда, - ответил Кобринский.
- Но ее там нет! - резко произнес Хит. - Вы выйдете в радиоактивную
печь!
- Владимир, - прошептала Черная Леди.
- Она меня зовет.
- Леонардо, скажите же что-нибудь!
- Она не Мать Всего Сущего, - тускло проговорил я, чувствуя легкое
головокружение. - Она всего лишь Черная Леди.
- Что вы несете? - обозлился Хит.
Я повернулся к нему.
- Чего же она хотела от меня? - растерянно спросил я. - Не
понимаю.
- Иди ко мне, Владимир, - шептала Черная Леди.
Кобринский открыл дверь.
- Нет! - вскричал Хит, прыгнув к нему в тщетной попытке остановить.
Он опоздал, и через мгновение сильный порыв ветра захлопнул дверь
снаружи.
Мы оба кинулись смотреть к окну, и к нам присоединился Венциа с
безобразным кровоподтеком на лбу.
Кобринский стоял примерно в пятидесяти ярдах от бункера, молящим жестом
воздев руки к небу - и как раз перед тем, как начала рассеиваться
картина, неизменно печальное выражение на лице Черной Леди растаяло,
вдруг сменившись улыбкой. Я перевел взгляд туда, где стоял Кобринский,
но его не было. Ничего не было.
- Где он? - спросил я озадаченно.
- Исчез, - сказал Хит и смущенно нахмурился. - Во всяком случае,
мне кажется, что он исчез.
- НЕТ! - завопил Венциа, подбегая к двери и распахивая ее. - Вы не
можете уйти! У меня есть вопрос!
