Радио "Моржо"
Рассудов-Талецкий.
Радио "Моржо"
© Copyright Андрей Лебедев
Email: andreyleb@mail.ru
WWW: http://andreylebedev.webjump.com
Date: 20 Jun 1999
(Фантастическая повесть о том, как французы в России делают бизнес, о
происках хитрых агентов КГБ, об умных диск-жокеях, о глупых и жадных русских
начальниках и сексапильных девчонках...)
Автор заранее предупреждает, что все персонажи в повести, все фирмы,
конторы и описываемые события являются плодом авторской фантазии.
Случился этот разговор в один из тех прекрасных сентябрьских дней,
когда в Париже спала жара, когда факультетах Сорбонны занятия еще не
начались, но юные развратницы, насытившись приключениями автостопа, уже
потянулись в столицу мира, своими шоколадными загорелостями возбуждая
рефлексы толстых мосье, заставляя их чмокать губами, и говорить "о-ля-ля",
притормаживая свои шестьсот пятые "пежо", чтобы лишнюю секунду проводить
взглядом юные прелести, проплывающие под парусами мочально выгоревших где-то
там, на Кот-д-Азюр, волос , когда на Севастопольском бульваре и в
Жардан-де-Люксембур шрапнелью сыплются под ноги публике жирные каштаны и
ошалевшие от Лувра русские туристы, выйдя в сад Тюильри, набивают карманы
этими бесплатными сувенирами Парижа.
В один из таких сентябрьских дней одна тыщща девятьсот восемьдесят
восьмого года два господина, назовем одного из них мосье Берзак, а другого
мосье Зэро, сговорились вместе пообедать и заодно обсудить кой-какие
делишки. Оба эти мосье были французами, любили лягушек и бордо, речь свою
пересыпали междометиями и восклицаниями вроде "зют","мерд","о-ля-ля", "пф" и
"а-бон", оба имели, упитанный вид и оба очень любили "мани" (они же "гельд",
они же "аржан", они же еще и "бабки").
Мосье Зэро работал в компании "Арта Габжет" - гигантском холдинге,
владевшем автомобильными и химическими заводами, банками и железными
дорогами. В компании он возглавлял финансовую группу, снабжавшую деньгами
коммерческое радио и телевидение. Мосье же Берзак, в свою очередь, входил в
совет директоров крупнейшей во Франции сети радиостанций и с "Артой Габжет"
самые тесные контакты, поскольку сеть эта практически полностью компании и
принадлежала.
Заняв столик на открытой веранде ресторанчика "Пье-де-Кушон", что на
площади Форум-дез-Аль, заказали по дюжине лягушек и по полжбана бордо.
- Ну что, брат, надо мани делать, - сказал мосье Зэро, когда выпили по
первой.
- Пф, о чем базар, в натуре, надо, - отвечал мосье Берзак, закусывая
лягушатиной.
- Все бабки, братан, сейчас надо делать на Востоке, - стал развивать
свою мысль Зэро. - В Советском Союзе гласность и перекройка. Горби разрешил
делать бизнес и гешефт. Надо торопиться, потому что кто придет первым, тот
снимет все сливки, а опоздавшему, сам понимаешь, - кости, и мы с будем
последними мудаками, если не снимем сливок на двацать миллиардов франков.
- О-ля-ля, - оживился Берзак и, бешено завращав глазами, выпил разом
два стакана бордо. - Так что же, построим русским химический или дороги - я
слышал, в России совсем нет дорог?
- Мерд, - с явной досадой выругался Зэро. - На кой хрен мы будем этим
русским что-то строить! Не забывай, что русские - наши и в восемьсот
пятнадцатом году они оккупировали Париж. Если мы построим им дороги и
заводы, а перекройка кончится - нашим врагам останется построенное, а мы с
тобой останемся с нашими длинными французскими носами.
- Зют, это не есть хорошо, - скривился Берзак. - Тогда, может, нам
следует начать продавать русским сосиски и сыр - я слышал, что у русских
совсем хреново со жратвой?
- Нет, брат, этого тоже делать не следует, ведь, если перекройка
кончится, у наших врагов останутся калории от съеденных сосисок, поэтому
надо делать такой гешефт, при котором у русских при любом раскладе не
осталось бы абсолютно ничего, а мы при этом сделали бы свои двадцать
миллиардов.
- О-ля-ля, двадцать миллиардов, - эхом повторил Берзак, закатывая
глазки.
- Причем такой бизнес, при котором ничего давать не надо, у нас с тобой
есть, - Зэро с торжествующим видом посмотрел на собеседника. - И этот бизнес
- радио!
- Радио? - воскликнул Берзак. - Но ведь для радиобизнеса нужны антенны,
передатчики, студии и персонал!
- Правильно, но у русских все это уже есть, и они нам это сами отдадут
совсем за бесценок.
- Как ?
- А так! - Зэро сделал торжественную паузу и покровительственно положил
руку Берзаку на плечо. - Мы русским дадим так называемое ноу-хау
коммерческого радио. Дадим им пластинки Джонни Холидея - пускай крутят, наш
вклад оценим минимум в семьдесят процентов - и увидишь: двадцать миллиардов
будут наши!
- Лихо придумано, - похвалил Берзак и жадно откусил кусок лягушки.
- И при этом, заметь, мы не строим никаких заводов, не кормим никого
нашими сосисками, а, наоборот, травим сознание их молодежи, приучая к Джонни
Холидею.
- Ты уже согласовал проект с правительством? - спросил Берзак.
Зэро утвердительно кивнул головой и сделал пару добрых глотков вина.
- Единственное затруднение пока, - сказал он, слегка почмокав губами, -
у нас нет человека на этот проект.
- А у меня, по-моему, такой человек есть! - уверенно сказал Берзак,
глядя прямо перед собой. - Правда, есть одно маленькое затруднение: он
сейчас немножечко сидит в тюрьме...
- Это неважно, это даже хорошо, - резко выдохнул Зэро. - Как зовут
этого человека?
Берзак спокойно допил вино, потом аккуратно вытер салфеткой губы и тихо
произнес:
- Морж Павлинский.
На второй день визита Рогачев устроил на даче для дорогого французского
друга русскую баню и обед, которые Биттеран почему-то упорно норовил назвать
странным словом "барбекю".
Когда по второму разу уже выпили за гласность и по третьему - за
здоровье Каисы Раксимовны, когда спели "Подмосковные вечера" и "Шевалье де
ля табле рондю", мосье Зэро, находившийся в свите и представлявший деловые
круги, лягнул Биттерана под столом и влажно шепнул в волосатое ухо
президента:
- Пора!
- Дорогой друг, - с жонтийной улыбкой начал президент. - В вашей
прекрасной стране уже четвертый год идут замечательные процессы
преобразований, которые повернули жизнь вашего общества лицом к развитым
странам Запада...
- И это правильно, - кивнул Рогачев задумчиво.
- Ваше общество стало более открытым, народы Советского Союза получили
доступ к целым слоям западной культуры, считавшимся табу все долгие годы так
называемого "железного занавеса"...
- Йестердэй, ол май трабелз симд соу фар эвэй... - завыл вдруг сидевший
подле Рогачева Александр Тыковлев.
- Иди проспись, - Рогачев, сбросив оцепенение мечтательной
задумчивости, раздраженно ткнул своего зама раскрытой ладонью в лоб. -
Продолжайте, пожалуйста, - со смущением и любезностью повернулся он к
Биттерану.
- Движение к демократизации общества, начатое непосредственно по Вашей
инициативе, уважаемый господин Рогачев, сделало вашу страну более
привлекательной для инвестирования денег и ноу-хау, так необходимых для
реформ вашей экономики. В общем, как сейчас говорят у вас в России, процесс
пошел...
- И это главное, - поддакнул генсек, сменив романтическую задумчивость
на лице выражением государственной озабоченности.
- Так в чем дело, бабки-то давайте! - влез подслушивавший сбоку премьер
Мавлов.
- Не так сразу, - с легкой брезгливостью отодвинулся Биттеран. -
Необходимо сначала позитивно осуществить один - два проекта со сравнительно
небольшим объемом капиталовложений. Вот тут мне мои советники предлагают
один проект, - он бросил взгляд на напрягшегося рядом Зэро. - Предлагают
сделать у вас в Москве музыкальную радиостанцию...
- Так у нас же вроде есть этот, как его, "Маяк"... - неуверенно, в
явной растерянности замычал Рогачев.
- Это не то,- замахал руками Тыковлев. - Мне бизнесмены зарубежные, да
и весь дипкорпус давно жалуются, что едешь по Москве - слушать в машине
совсем нечего.
- Как же нечего, я в машине еду - всегда "Маяк" слушаю или эти, как их
там, новости, - продолжал упрямствовать Рогачев.
- У них в машинах приемники с другим диапазоном, - принялся объяснять
Тыковлев. - Они "Маяк" не ловят.
- Ну так пускай они наши приемники поставят, или сделайте, чтоб "Маяк"
на ихней волне ловился, - как-то неуверенно предложил генсек.
Паузу разрядил Биттеран. Он улыбнулся одной из своих коронных улыбок и
тоном, принятым в общении с детьми, когда их приглашают разрезать именинный
пирог, предложил:
- Давайте сделаем в Москве советско-французское музыкальное
коммерческое радио!
- Я, в общем, не против, - в растерянности оглядывая советников,
промямлил Рогачев. - Вот, может, ты чего скажешь? - он снова ткнул ладошкой
в тыковлевский лоб.
- Тут надо Зуткина спросить, - уклонился тот от прямого ответа. -
Может, это дело вообще технически неосуществимо. Тут надо специалиста
спросить.
Одному из генералов КГБ поручили "достать" Зуткина, и чтобы одна нога
здесь, а другая там. Генерал, дозвонившись на зуткинскую квартиру, выяснил,
что тот два дня как отдыхает в Болгарии на Златых Пясцах и собирается делать
это еще две недели. Генерал не стал докладывать Рогачеву и, подумав:
"Невелика шишка, пусть протрясется", - отдал команду от имени генерального
секретаря: отпуск прервать и немедленно прибыть на дачу в Знаменское.
Сменив два военных самолета и вертолет, Зуткин прибыл через три часа с
четвертью, когда генсек уже уехал на московскую квартиру, потому что Каиса
Раксимовна позвонила, что никак не может найти старых университетских
фотографий, а "тут пришли девочки и хочут посмотреть". Биттеран тоже укатил.
Оставшийся было подышать и половить в Москве-реке рыбки Александр
Тыковлев сильно об этом пожалел, потому что мосье Зэро впился в него, как
голодная пиявка.
- Вы слышал? Ваш патрон велел! Он сказал: перестройка делать, радио
делать, гласность делать? Вы слышал, ваш патрон велел: радио делать,
перестройка делать...
Тыковлев, сидя на деревянных мостках и с кислейшей улыбкой грустно
глядя на поплавок, лишь бормотал невыразительно, что приедет Зуткин, что он,
Зуткин, специалист, а он, то есть Тыковлев, не специалист, и тому подобное.
Наконец, Зуткин приехал и как был - в суконном костюме-тройке, едва
найденном со страха в курортном гостиничном номере, - предстал перед
Тыковлевым - в трусах, с голым торсом и в соломенной шляпе - и Зэро, все еще
завернутым в банную простыню.
- Не-е, свободных частот нет, - только поняв, о чем речь, заявил он
безапелляционно.
- В УКВ у нас восемь рабочих частот, на пяти из идет "Маяк", на трех
остальных - Первый канал, - с явной неохотой объяснять что-либо дальше
выдавил из себя Зуткин.
- Зачем так много частот "Маяк"? - дотошно каркал Зэро.
- Потому что так надо, - с тупой усталой злостью отвечал главный спец.
- А почему у вас нету вещаний в ФМ? - настаивал мосье.
- Потому что у нас в ФМ работают службы управления полетами гражданской
авиации и милиция.
- У нас тоже работает полиция, но у нас в ФМ сорок рабочих частот для
сорок разных радиостанций в Париже.
- У вас, может, и сорок радиостанций, а у меня вон: хотели мы "Маяку"
еще одну частоту нарезать, так в Теплом Стане фантомным сигналом всю
агентурную связь забило - девиация!
Такой примерно разговор продолжался еще полтора часа, пока над
Москвой-рекой не сгустились сумерки и Тыковлев не предложил разъехаться по
