Р.: Я не знаю и не понимаю, что значит изучать себя.
Ю.: Любить свои собственные мысли, свои ощущения, разбираться...
Р.: Свои собственные мысли любить - это значит дарить их людям. А для
чего они мне?
Ю.: Но ты же людям даришь не ощущения свои, не мысли, - а просто де-
лаешь подарки.
Р.: Нет, я людям дарю и разговоры свои, и свое общение. Есть люди,
которые интеллектуально еще ниже меня, и они что-то от меня воспринима-
ют, и слава Богу.
Ю.: Я думаю, что это прекрасный конец. Остановимся на этом, Иосиф.
Сделаем книгу "Беседы Юлиса с Раскиным", ты ее издашь... Мы ведь свобод-
ные люди...
Р.: Севела любит говорить, что свобода начинается с первого миллиона
долларов. А я думаю, что истинная свобода - это свобода от всяческих
связей с людьми, хотя, с другой стороны, это и большое несчастье. В этом
смысле ты - свободен. Можешь сесть в самолет и лететь куда хочешь. Мо-
жешь поехать к цыганам, если знаешь, где они. Можешь пойти в бордель,
чтобы узнать жизнь борделя. А у большинства людей есть жены, дети,
родственники, соседи, наконец... Истинный художник, творец - он от всего
этого свободен.
Ю.: Но для этого нужно от всего отказаться и стать попрошайкой.
Р.: Очень даже хочется, и я стараюсь...
Ю.: И готов для этого стать попрошайкой, как я?
Р.: Попрошайкой? Нет, никогда в жизни.
Ю.: Тебя пугает, что ты не сможешь заботиться о близких? Или просто
не хочешь быть попрошайкой и жить, как живу я?
Р.: Да я не смогу быть попрошайкой. Просто не смогу. Может, последние
год-два я чуть-чуть изменился, но до этого сколько я ни бывал в рестора-
нах, кого я ни водил в рестораны, какая бы ни была компания, я в жизни
не мог позволить, чтобы кто-то заплатил за меня или я не заплатил за
всех.
Ю.: Ну, представь себе, что книжка даст мне доход, и я скажу: "Иосиф,
ты меня год кормил, а теперь я тебя буду кормить. Езжай, куда хочешь".
Р.: Нет, для меня это будет страшно унизительно.
Ю.: Ну, а если твоя книга будет тебя кормить, ты все равно будешь хо-
дить в свою грязную темную комнатушку и считать приходы-расходы?
Р.: Я думаю, что еще несколько месяцев - и с долгами я рассчитаюсь.
Надеюсь, по крайней мере. Ну, а если моя книга... Может, куплю себе брю-
ки, если захочется. У меня ведь единственные брюки - это те, что на мне,
даю тебе честное слово. Мне хочется, чтобы моя жена хоть как-то...
Ю.: А ездить, ты будешь ездить?
Р.: Конечно. Если у меня будут деньги? Мной заработанные? Для меня
это счастье - ездить. Но один - никогда. Буду когото возить. Жену во-
зить, сына, внука. Еще кого-то, не знаю.
Ю.: Вместе будем ездить.
Р.: Тебя возить не буду. Не надо брать с меня такого обещания. Я буду
возить людей мне милых и симпатичных.
Ю.: То есть таких людей, которые глупее тебя. А я, наоборот, ищу лю-
дей умнее.
Р.: Нет, ну зачем же? Ты не прав. Просто мне одинаково необходимо и
общение с людьми, которые меньше меня знают, и с теми, кто обладает та-
лантом. Неважно, каким, но талантом! И мне, конечно, страшно интересно
общаться с людьми, которые больше меня знают. Из мыслей древних одна мне
кажется непреложной истиной - чем больше человек пытается узнать, тем
больше он понимает, что ни черта не знает. И все-таки, чем меньше я по-
нимаю, тем больше я стараюсь понять, расспрашивая тех, чье мнение для
меня важно, кому я доверяю, кто для меня в чем-то авторитет. И я не могу
понять, как этот народ, то есть народа-то нет, народ уничтожен, но как
люди в таком огромном количестве могут такое терпеть? Как они могут ме-
сяцами сидеть без зарплаты и работать? Жить в таких диких условиях и
считать это нормальным!
Ю.: Вот и с тобой, по-моему, случилась маленькая жизненная катастрофа
- ты остыл к анекдотам. Раньше у тебя на все случаи жизни был готов
анекдот, в любой ситуации ты вспоминал что-нибудь подходящее.
Р.: Это у меня, знаешь, по Марксу: бытие определяет сознание. А мое
бытие в последнее время - гипертония, головные боли... Но анекдоты - это
святое. Я каждый день слышу что-нибудь новенькое, а уж пересказываю это
всем, кого только встречу. А то и позвонить не поленюсь.
Ю.: Ну, а какой анекдот подошел бы к тому, что у нас с тобой сейчас
происходит? Ты, например, признал, что я - великий, а ты - говно в про-
руби, неизвестно зачем коптишь это небо...
Р.: Ну, на это есть старый классический анекдот. Анекдот вообще может
быть классикой, как литература. Так вот, гуляет во дворе красавец-дог.
Ухоженный, гордый, ни на кого не смотрит. А вокруг него бегает шелудивый
дворовый пес, не решаясь приблизиться. Наконец, набрался храбрости,
подскочил к догу и спрашивает: "Слушай, а ты кто?" Тот надменно отвеча-
ет: "Я - дог, а ты кто?" А тот, поджав хвост: "Да я никто, я поссать вы-
шел". Вот и я по жизни поссать вышел, а ты - дог.
Ю.: Да, с дворнягой этой ты попал в десятку. А может, и нет. Ведь ес-
ли бы не было тебя, неизвестно, стал бы я догом или нет. И что бы было
со мной в тот год, если бы ты меня не кормил, не помогал.
Р.: Ну, я не думаю, что эта помощь так уж много значила в твоей жиз-
ни. Для тебя эта помощь - в кавычках. Лучше я тебе еще один анекдот
расскажу, он тоже к нам относится. Один старый еврей пошел в горы и по-
пал под обвал. Летит он в пропасть и случайно хватается за какой-то кус-
тик. Вцепился в него, висит над пропастью и орет изо всех сил: "Есть
здесь кто-нибудь?" И слышит в ответ громовой голос: "Есть!" Тогда этот
еврей орет: "Ты кто?" Тот отвечает: "Я - Бог!" Еврей орет: "Сделай же
что-нибудь!" И звучит голос Господа: "Немедленно отпусти руки!!" Тогда
еврей снова орет: "Есть здесь еще ктонибудь?"
Ю.: Да, это прекрасно, и это про нас, и нас можно менять местами.
Когда ты кормил меня, водил в Сандуны - а без тебя бы я никогда туда не
попал - но ведь еще ты твердил мне: "Гений, гений". Ты был тогда один,
это сейчас только стали появляться другие, а тогда ты был единственная
моя поддержка. И ты же говорил мне: "Ты хам, говно, преступник", ты тре-
бовал, чтобы я отпустил руки. А сейчас я тебе говорю - отпусти руки,
начни думать, начни жить!
Р.: Давай договоримся так, я не пожалею еще пятидесяти долларов - и
недельки через две, слышишь?
Ю.: Слышу, Иосиф, слышу, милый... И деньги ты достанешь, и вообще ты
все можешь. Кстати, почему ты утверждал, что у меня деньги где-то зары-
ты? Откуда у меня деньги? Какой у меня доход? Объясни.
Р.: А когда я утверждал, что ты гений, ты не спорил, ты сам был в
этом уверен больше, чем я. И тут я больше чем уверен, что даже в тот
год, когда я давал тебе какие-то копейки, у тебя были деньги.
Ю.: Да откуда, где я мог заработать?
Р.: А может, ты когда-то банк взял? Я не знаю, меня бы это не удиви-
ло. Может, у тебя наследство осталось от какой-нибудь из твоих женщин.
Матерей твоих детей. Может быть, ты когото из них ограбил. Ты на все
способен. Понимаешь, такой человек, как ты, не может быть нищим. Ты не
Гоген какой-нибудь, или кто там еще, Ван Гог...
Ю.: Почему? Почему не Мандельштам?
Р.: Ты не Мандельштам, ты не Платонов. Потому что они все гении, но у
них не было того страшного злодейства, как у тебя. Но за эту беседу я
говорю тебе спасибо!
