Они поужинали и выпили несколько стаканов виски.
- В котором часу ты идешь к отцу? - спросила Кей.
Майкл посмотрел на часы.
- В 8.30 официально прекращается посещение больных. Пойду, когда там
никого не будет. Меня пропустят. У него своя палата, так что я просто
смогу посидеть некоторое время рядом с ним. Не думаю, что он уже в
состоянии говорить или просто понять, что я пришел навестить его. Но я
обязан пойти к нему.
- Я переживаю за твоего отца, - тихо сказала Кей. - На свадьбе он
показался мне таким добрым. Я не верю тому, что о нем пишут газеты.
Уверена, что почти все - ложь.
- Я тоже так думаю, - вежливо ответил Майкл.
Он и сам поразился осторожности, которую соблюдал в разговоре с Кей.
Он любил ее, верил ей, но никогда не станет рассказывать ей секреты из
жизни отца и всего семейства. Она посторонний человек.
- А что с тобой? - спросила она. - Ты тоже можешь оказаться
замешанным в эту войну банд, о которой с такой радостью пишут газеты?
Майкл улыбнулся, распахнул пальто и сказал:
- Посмотри, пистолетов нет.
Кей рассмеялась. Было уже поздно, и они поднялись в номер. Она
приготовила две порции коктейля, села к нему на колени и начала потихоньку
пить. Под платьем она казалась шелковой, его рука дотронулась до ее
белоснежного бедра. Одетые, они вместе упали на кровать...
- Это у вас, солдат, называют раз-два? - проговорила через несколько
минут Кей.
- Да, - ответил Майкл.
- Неплохо, - сказала Кей сдержанным тоном.
Они продремали некоторое время, потом Майкл встал и озабоченно
посмотрел на часы.
- Черт побери, - сказал он. - Почти десять. Надо идти в больницу.
Он пошел в ванную помыться и причесаться. Кей вошла за ним и руками
обняла его за талию.
- Когда мы поженимся? - спросила она.
- Когда захочешь, - ответил Майкл. - Мне кажется, ты должна все
объяснить родителям.
- Чего объяснить? - тихо спросила Кей.
Майкл повел расческой по мокрым волосам.
- Скажи, что встретила хорошего и красивого парня, итальянца.
Отличные оценки в Дартмуте. Крест за доблестную службу во время войны, и
это вдобавок к золотому сердцу. Но его отец один из главарей мафии,
которому приходится убивать дурных людей. Иногда - подкупать
государственных чиновников, в него стреляют на улице, и он весь
продырявлен. Но это не имеет никакого отношения к сыну, который ведет
честный образ жизни и тяжело трудится. Ты считаешь, что сможешь все это
запомнить?
Кей прислонилась к двери ванной комнаты:
- А это правда? - спросила она. - Это правда. - Она запнулась. - Он и
в самом деле убивал?
Майкл кончил причесываться.
- Не знаю, - сказал он. - Никто не знает. Но я не буду удивлен, если
узнаю, что это правда.
- Когда мы снова увидимся? - спросила она его уже у двери.
Майкл поцеловал ее.
- Я хочу, чтобы ты поехала домой и поразмыслила над всем этим у себя
в деревне, - сказал он. - Я не хочу, чтобы ты была замешана в это дело.
После рождественских каникул я вернусь в университет, и мы встретимся в
Ганновере. О'кэй?
- О'кэй, - ответила она.
Он вышел и перед дверью лифта еще раз помахал ей на прощание рукой.
Никогда она не ощущала такой близости к нему, никогда не чувствовала такой
любви, и скажи ей кто-нибудь, что она снова встретится с ним только через
два года, она ни за что бы не поверила бы.
Майкл вышел из такси у Французского госпиталя и был очень удивлен,
увидев, что улица совершенно пуста. Войдя в больницу, он еще больше
удивился, не встретив в вестибюле ни души. Чем, черт бы их побрал,
занимаются Клеменца и Тессио? Разумеется, они никогда не учились в
Вест-Пойнт, но у них достаточно ума, чтобы расставить охрану. По меньшей
мере два человека должны были сторожить в вестибюле.
Давно ушли последние из посетителей. Было уже почти половина
одиннадцатого, Майкл не стал останавливаться у информационного окошка. Он
вошел в лифт. Никто его не остановил, и он беспрепятственно прошел мимо
окошка сестры к палате отца. У двери палаты тоже никого не было. Где, черт
побери, детективы, где, черт побери, люди Клеменца и Тессио? Может быть
кто-то находится внутри? Но дверь была открыта. Майкл вошел в палату. На
кровати лежал человек, и при свете декабрьской луны он увидел лицо отца.
Оно ничего не выражало, грудь неравномерно поднималась и опускалась. Со
стального штатива, стоявшего возле кровати, свешивались трубочки, концы
которых были засунуты в рот больного. Майкл постоял несколько минут и,
убедившись, что все в порядке, вышел из палаты.
Он подошел к сестре.
- Меня зовут Майкл Корлеоне, - сказал он. - Я пришел навестить отца.
Что случилось с детективами, которые должны были охранять его?
Медсестра оказалась прелестным созданием.
- О, у вашего отца было слишком много посетителей, и это мешало нам
работать, - сказала она. - Около двадцати минут назад прибыла полиция и
заставила всех разойтись. А пять минут назад позвонили из участка и срочно
вызвали детективов. Они тоже ушли. Но не беспокойтесь, я каждые несколько
минут заглядываю в палату. Для этого мы и оставляем двери открытыми.
- Спасибо, - сказал Майкл. - Я посижу с ним несколько минут. О'кэй?
Она улыбнулась ему.
- Но только несколько минут. Потом, боюсь, вам придется уйти. Таковы
правила, вы ведь знаете.
Майкл вернулся в палату отца. Он снял телефонную трубку и попросил
связать его с домом в Лонг-Биче, назвав номер телефона, который стоял в
кабинете отца. Ответил Сонни.
- Сонни, я в больнице, - прошептал Майкл. - Здесь нет никого из людей
Тессио. У дверей нет детективов. Старик был совершенно беззащитен.
Голос Майкла дрожал. Последовала длинная пауза, а потом раздался
низкий голос Сонни:
- Это и есть сюрприз Солоццо, о котором ты говорил.
- Я тоже так думаю, - ответил Майкл. - Но как ему удалось устроить,
чтобы полицейские всех выгнали? Что случилось с людьми Тессио? Иисус,
неужели этот выродок Солоццо держит всю нью-йоркскую полицию в кармане?
- Не волнуйся, мальчик, - голос Сонни и в самом деле успокаивал. -
Нам снова повезло. Счастье, что ты пошел в больницу в такой час. Оставайся
в палате старика. Через четверть часа там будет несколько человек. Сиди
спокойно и не бойся. О'кэй, мальчик?
- Я не боюсь, - ответил Майкл. Впервые с начала всей этой истории он
почувствовал дикую ненависть к врагам отца.
Он положил трубку и позвонил в колокольчик сестре. Он решил на этот
раз действовать сам. Когда сестра вошла, он сказал:
- Нам придется перенести отца в другую комнату или на другой этаж. Ты
можешь вынуть все эти трубочки, чтобы нам было легче выкатить кровать?
- Это смешно, - сказала сестра. - Мы должны получить разрешение
врача.
Майкл говорил теперь очень быстро.
- Ты, наверное, читала о моем отце в газетах. Видишь, сегодня ночью,
его никто не охраняет. Мне только что стало известно, что его собираются
убить. Поверь мне, пожалуйста, и помоги.
Когда он хотел, он мог говорить очень убедительно. Сестра сказала:
- Мы не должны отсоединять трубочки. Штатив можно перенести вместе с
кроватью.
- Есть здесь пустая палата? - прошептал Майкл.
- В конце коридора, - ответила сестра.
Перевозка дона заняла всего несколько минут. Потом Майкл сказал
сестре:
- Оставайся здесь с ним, пока не придет помощь. Если будешь в
коридоре, можешь пострадать.
Тут раздался голос отца, охрипший, но сильный.
- Майкл, это ты? Что случилось?
Майкл склонил голову над кроватью. Он взял руку отца в свою руку.
- Это я, Майк, - сказал он. - Теперь слушай, старайся не шуметь,
особенно если кто-то громко произнесет твое имя. Тебя хотят убить, понял?
Но я здесь, и ты можешь не бояться.
Дон Корлеоне, который еще не до конца понимал, что случилось с ним за
день до этого, страдал от страшных болей, но улыбнулся своему младшему
сыну и с усилием произнес:
- Почему я должен бояться? Меня впервые пытались убить, когда мне
было двенадцать лет.
10
Больница была небольшой, с одним-единственным входом. Майкл выглянул
из окна на улицу. У дверей больницы начинался извилистый дворик, который
заканчивался лестницей, спускающейся на улицу. Улица была совершенно
пуста. Каждый, кто придет в больницу, будет вынужден идти этим путем.
Майкл знал, что времени у него в обрез, и поэтому, выйдя из палаты,
стремглав бросился вниз.
Он вышел на тротуар у входа в больницу и зажег сигарету. По девятой
авеню быстрым шагом направлялся к больнице молодой человек, под мышкой он
нес пакет. У парня была тяжелая шевелюра и одет он был в военный плащ.
Когда он поравнялся с фонарем, лицо его показалось Майклу знакомым, но он
так и не сумел вспомнить кто это. Однако молодой человек сам остановился и
протянул ему руку, приветствуя Майкла по-итальянски:
- Дон Майкл, вы меня не помните? Энцо, помощник пекаря Назорине, его
зять. Ваш отец спас мне жизнь тем, что помог остаться здесь.
Майкл пожал ему руку. Теперь он его вспомнил.
Энцо продолжал:
- Я пришел повидать вашего отца. Меня пропустят в такой поздний час?
Майкл улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Нет, не пропустят. Но, во всяком случае, спасибо тебе. Я предам
дону, что ты приходил.
Из-за поворота вдруг показалась машина и с ревом понеслась на них.
Майкл закричал Энцо:
- Быстро уходи. Могут быть неприятности. Ты ведь не хочешь иметь дело
с полицией?
Он заметил тень испуга на лице молодого итальянца. Неприятности с
полицией означают для него либо высылку из страны, либо отказ властей
выдать ему американское гражданство. Но парень не тронулся с места. Он
прошептал по-итальянски:
- Если могут быть неприятности, я должен остаться. Я должник
крестного отца.
Эти слова тронули Майкла. Он собирался было еще раз приказать
молодому человеку убираться, но потом подумал: "А почему бы не позволить
ему остаться? Два человека у дверей больницы могут распугать всю банду
Солоццо, которая будет послана на "работу". Один человек их наверняка не
напугает." Он протянул Энцо сигарету и дал ему прикурить. Так они и стояли
в полумраке холодной декабрьской ночи. Желтые окна больницы, украшенные к
Рождеству зелеными бумажными кружевами, поблескивали в свете фонаря. Они
уже собирались закурить по второй сигарете, когда на девятой авеню
показалась длинная сигарообразная машина, свернувшая на тридцатую улицу и
направившаяся прямо к ним. Она остановилась почти у самого тротуара. Майкл
заглянул внутрь машины и невольно отпрянул. Кто-то его узнал. Майкл
протянул Энцо вторую сигарету и заметил, что руки пекаря дрожат. Он
обратил внимание на свои руки и обнаружил к собственному удивлению, что
они спокойны.
Они остались на улице и продолжали курить. Через десять минут ночной
воздух разорвала сирена полицейской машины. Патрульный автомобиль с ревом
остановился у больницы. За ней показались еще две полицейские машины. Вход
в больницу вдруг заполнился полицейскими в форме и сыщиками. Майкл
вздохнул с облегчением. Это, наверное, старина Сонни уладил дело. Он пошел
им навстречу.
Двое здоровенных полицейских схватили его под руки. Третий обыскал
его. По лестнице поднимался грузный офицер полиции, перед которым все
расступились. Для своей комплекции и возраста он был очень проворен. Его и
без того красное лицо покраснело еще больше, когда он подошел к Майклу и
грубо заорал:
- Я думал, что задержал всех итальянских бандитов. Кто ты, черт
