чем угодно, лишь бы оно имело нужный размер и двигалось
соответственно. Лягушка все это слопает и умрет с голоду (или от
несварения желудка). Но в природе таких фокусов не существует. В
природе только муха ползет, как муха, а каждая муха - лягушачий
обед.
Этот принцип нетрудно понять. Скажите об этом наивному приятелю, и
он ответит: "Ну конечно, все понятно. Лягушка игнорирует все, что не
похоже на муху". Неправильно! Ничего подобного. Лягушка не
игнорирует немухообразный объект. Она его просто не видит.
Подключимся к глазному нерву лягушки и медленно протянем перед ней
камушек - слишком большой и слишком медленно. Ни один прибор не
зарегистрирует нервного импульса, потому что его не будет. Глаз не
утруждает себя "разглядыванием" того, что лягушке не интересно. Но
махните перед ней дохлой мухой - стрелки измерителей задрожат, нерв
передаст информацию, язык лягушки выстрелит и изловит пищу.
И вот здесь мы подходим к киборгу. Роль Брэдли заключалась в том,
что он ввел между сложнейшими рубиновыми глазами и замороченным
человеческим мозгом Вилли Хартнетта промежуточные цепи - медиаторы,
которые фильтровали, интерпретировали и упорядочивали все сигналы,
поступающие с глаз киборга. "Глаза" видели все, даже в
ультрафиолетовой и инфракрасной частях спектра. Мозг не мог
справиться с таким потоком импульсов, а промежуточные цепи Брэдли
удаляли излишние биты информации.
Конструкция медиационной системы была высочайшим достижением,
потому что Брэдли и в самом деле был очень хорош в той единственной
области, в которой он был хорош. Однако в то утро его не было на
месте, чтобы установить медиатор самому. Итак: потому, что у Брэдли
было свидание, потому, что президенту Соединенных Штатов очень
хотелось в клозет, и потому, что двум китайцам, по имени Синь и
Сунь, не терпелось попробовать пиццу, история человечества
покатилась в другом направлении.
Джерри Вейднер, главный ассистент Брэдли, руководил медленным и
кропотливым процессом запуска зрительных схем киборга. Работа была
на редкость канительная. Как все, через что приходилось проходить
Вилли Хартнетту, она доставляла ему максимум неприятностей.
Чувствительные нервы глазных век были давно удалены, иначе его и
днем и ночью пронизывала бы мучительная боль. Он все равно
чувствовал, что с ним делают, если не в форме боли, то как
раздражающее сознание: кто-то ковыряется острыми инструментами в
очень чувствительных частях его тела. В таких случаях его зрение
переключали в пассивное состояние, и потому видел он только туманные
тени. Этого было вполне достаточно. Он ненавидел это.
Он лежал так уже больше часа. Вейднер и компания колдовали над
регуляторами, записывали показания приборов и общались между собой
на языке технарей, то есть цифрами. Когда поле зрения наконец было
признано удовлетворительным, и ему разрешили встать, Вилли чуть не
грохнулся.
- Гаавно, - рявкнул он. - Ссснова голова кружжитсся.
- Ладно, давай еще раз проверим равновесие, - ответил Вейднер,
сбитый с толку и обеспокоенный.
И еще одна получасовая задержка, пока вестибулярная команда
исследовала его рефлексы. В конце концов Хартнетт взорвался.
- О Госсссподи, да отвяжжитессь выы! Я могу просссстоять на одной
ножжжке сследующщщие ссссутки, ну и шшто иззз этого?
Ему все равно пришлось отстоять свое на одной ноге, пока ассистенты
измеряли, на сколько он сможет свести кончики пальцев с выключенной
зрительной системой.
Результаты удовлетворили вестибулярную команду, но не Вейднера.
Такое головокружение уже случалось и раньше, но точной причины так и
не удалось выяснить. То ли нужно было искать во встроенном
автогоризонте, то ли в примитивных, естественных косточках стремечка
и наковальни в ухе. У Вейднера было подозрение, что дело в
медиаторе, за который отвечал конкретно он, но с другой стороны,
может быть, дело и не в этом... Скорее бы Брэд вернулся с этого
чертовски длинного обеда, взмолился он.
В это же время на другой стороне земного шара находились два
китайца, по имени Синь и Сунь. Это имена не из анекдота, их и на
самом деле так звали. Прадед Синя погиб на стволе русской пушки
после неудавшегося восстания боксеров. Увы, "Кулак Справедливости и
Согласия" не смог изгнать белых дьяволов из Китая. Отец произвел
Синя на свет во время Великого Похода, а сам погиб еще до его
рождения, в бою с солдатами союзного с Чан Кай-ши генерала. Самому
Синю было уже девяносто. Он пожимал руку товарищу Мао и поворачивал
Желтую реку для его преемников, а теперь руководил крупнейшим в
своей карьере гидротехническим проектом в австралийском городе
Фицрой Кроссинг. Это была его первая длительная поездка за пределы
Новой Народной Азии, и он связывал с ней три желания: посмотреть
настоящий порнофильм, выпить бутылку шотландского виски родом из
Шотландии, а не из народной провинции Хонсю, и попробовать пиццу.
Для начала он со своим товарищем Сунем неплохо приложились к виски,
потом узнали, где можно посмотреть кино для взрослых, а теперь вот
приценивались к пицце.
Сунь был намного моложе, ему еще не исполнилось сорока. Этот
страдал от чрезмерного уважения к возрасту своего товарища. Вдобавок
Сунь стоял на несколько ступеней ниже в общественной иерархии, хотя
безусловно считался восходящей звездой промышленно-технического
крыла партии. Сунь целый год провел в картографической экспедиции, в
Большой Песчаной Пустыне, и только что вернулся. Там был не просто
песок. Там была почва - добрая, плодородная почва. Ей не хватало
лишь небольших добавок кое-каких микроэлементов - и воды. Сунь как
раз и нанес на карту химический состав почвы на площади трех
миллионов квадратных километров. Карта, составленная Сунем, и
огромный акведук Синя с четырнадцатью мощными ядерными насосными
станциями по пути равнялись новой жизни для этих миллионов
квадратных километров пустыни. Химические добавки + вода далекого
океана, опресненная с помощью солнечной энергии = десять урожаев
ежегодно для ста миллионов новоавстралийцев китайского
происхождения.
Проект был тщательно изучен, и в нем было только одно слабое место.
Старые новоавстралийцы, продукт послевоенного смешения народов, не
хотели видеть на этой земле новых новоавстралийцев. Они считали эту
землю своей. Итак, входя в пиццерию Дэнни, что на главной улице
Фицрой Кроссинг, Сунь с Синем наткнулись на выходивших оттуда двух
старых новоавстралийцев, некоего Костянко и некоего Градечека,
которые на свою беду узнали Синя по фотографии из газеты. Прозвучало
несколько непечатных выражений. Китайцы почуяли пивной перегар, и
решив, что хулиганы всего лишь перебрали лишнего, попытались войти.
Но в Костянко и Градечеке взыграл боевой дух старых
новоавстралийцев, они выбросили их обратно за двери и - череп
девяностолетнего Синь Си-Цина раскололся о тротуар.
Тут Сунь выхватил пистолет, на который у него не было разрешения, и
застрелил обоих нападавших.
Обычная пьяная драка. Полиция Фицрой Кроссинг справлялась с
тысячами гораздо худших преступлений, и справилась бы и с этим, если
бы ей дали такую возможность. Но на этом дело не кончилось, потому
что одна из официанток, новая новоавстралийка родом из Юнаня, узнала
Суня, выяснила, кем был Синь, подняла трубку и позвонила в пресс-
агентство Нового Китая при консулате в Лагранже, на побережье,
сообщив, что зверски убит один из крупнейших китайских ученых.
Десятью минутами позже спутниковая сеть разнесла эту не совсем
точную, но зато весьма колоритную версию происшедшего по всему миру.
Не прошло и часа, как посольство Новой Народной Азии в Канберре
потребовало встречи с министром иностранных дел, с целью вручения
ему ноты протеста. В Шанхае, Сайгоне, Хиросиме и нескольких других
городах разразились спонтанные демонстрации. С полдюжины
разведспутников маневрировало на орбитах, передвигаясь к северо-
западному побережью Австралии и Зондским островам. В двух милях от
порта Мельбурн на поверхности моря всплыла огромный серая туша;
двадцать минут она тихо покачивалась на волнах, не отвечая ни на
какие сигналы. Потом туша представилась, как подводная атомная лодка
ННА "Багряный Восток", направляющаяся с официальным визитом
вежливости в дружественный порт. Известие пришло как раз вовремя,
чтобы приказ атаковать неопознанный корабль, отданный королевским
ВВС Австралии, отозвали, но до атаки оставалось совсем немного.
Под Пуэбло, штат Колорадо, президента Соединенных Штатов вырвали из
послеобеденной дремоты. Он сидел на краю кровати, с отвращением
прихлебывая черный кофе, когда вошел помощник по связям с
министерством обороны, с донесением о ситуации и известием, что
объявлено состояние боевой готовности. Ответные меры давным-давно
были запрограммированы в сети командования обороной Северной Америки
НАДКОМ. У офицера были снимки со спутников, рапорт с места
происшествия от военного представителя в Фицрой Кроссинг, он уже
знал о появлении подводной лодки "Багряный Восток", но еще не знал,
что атака с воздуха отозвана. Суммировав эту информацию, он добавил:
- Теперь только стрелять, или не стрелять, сэр. НАДКОМ готов к
атаке с возможностью отбоя в течение пятидесяти минут.
- Я неважно себя чувствую, - буркнул президент. - Чего они намешали
в этот чертов суп?
В этот момент Дэшу было вовсе не до Китая; ему как раз снился
негласный опрос общественного мнения, который показал падение его
популярности до семнадцати процентов, включая как оценки "отлично",
так и "удовлетворительно", при шестидесяти одном проценте считающих
его администрацию "слабой" или "в высшей степени
неудовлетворительной". Увы, это был не сон. Именно этому вопросу
было посвящено утреннее политическое совещание.
Президент отпихнул в сторону чашку и мрачно задумался над решением,
которое теперь зависело только от него, единственно от него одного.
Запустить ракеты по крупнейшим городам Народной Азии? Теоретически
это было обратимое решение: полет боеголовок можно в любой момент
(до входа в атмосферу) прервать, отключить взрыватели, позволить
головкам безвредно упасть в море. Но на практике станции ННА
обнаружат запуск ракет, и черт его знает, что тогда устроят эти
свихнувшиеся сукины дети? В животе у него бурчало так, будто он вот-
вот родит двойню, и все шло к тому, что его сейчас стошнит. Первый
секретарь укоризненно заметил:
- Доктор Стассен советовал вам не есть капусты, сэр. Мы дадим
указание повару, чтобы он больше не готовил капустный суп.
- Хватит меня учить. Ладно, слушайте. Оставаться в состоянии боевой
готовности и ждать моих дальнейших указаний. Никакого запуска.
Никаких ответных мер. Понятно?
- Да, сэр, - с сожалением ответил представитель министерства
обороны. - Сэр? У меня несколько конкретных вопросов, от НАДКОМ, от
программы Человек Плюс, от главнокомандующего флотом в юго-западной
части Тихого океана...
- Ты слышал, что я сказал? Никаких ответов. Все остальное - в
действие.
Первый секретарь разъяснил этот вопрос за президента.
- Наша официальная точка зрения такова: инцидент в Австралии -
внутреннее дело, не затрагивающее национальных интересов Соединенных
Штатов. Наши планы не претерпят никаких изменений. Мы задействуем
все наши системы, но не предпримем никаких действий. Я правильно вас
понял, господин президент?
- Да, - хрипло ответил Дэш. - А теперь постарайтесь десять минут
обойтись без меня. Мне нужно в сортир.
Брэду даже не пришло в голову, что неплохо бы позвонить и
