был напуган. Он не хотел Перемещаться.
Волк, Хендл, вызвал этот страх. "Может быть, вы все еще считаете, что
Перемещение - это благодать". Конечно, он так не считал, сейчас это было
смешно. Перемещение - конечный результат Медитации, дар, посылаемый лишь
немногим преображенным личностям. Это одно. Но то Перемещение, о котором
шла речь, было совершенно иным; даже если не учитывать, что оно
происходило с детьми, с Галой Тропайл, с вертолетом.
И во всем этом замешан Глен Тропайл.
Джермин перевернулся на другой бок.
Есть древний и надежный рецепт лечения бородавок. Возьмите травинку,
бросьте ее в горшок с водой и доведите воду до кипения, воду охладите, на
девять секунд погрузите бородавку в воду. Бородавка исчезнет, но только в
том случае, если в течение этих девяти секунд в вашем мозгу не возникнет
слово "носорог".
Гражданину Джермину не давало уснуть то, что он пытался не вспоминать
слово "носорог" - в данном случае это было слово "Взаимосвязь". Он пришел
к выводу, что если а) люди, знакомые с Гленом Тропайлом, очевидно,
Переместятся; и б) люди, которые погружаются в Медитацию, думая о
Взаимосвязи, очевидно, Переместятся, то тогда а+б, люди, которые были
знакомы с Гленом Тропайлом и не хотят Перемещаться, не должны погружаться
в Медитацию о Взаимосвязи.
Было очень трудно не думать о Взаимосвязи. Снова и снова он складывал
в уме числа, цитировал Пять Правил, сочинял Приветственные Поэмы и Стихи
по случаю Созерцания. Но вновь и вновь его мысли возвращались к Тропайлу,
к Перемещению, к Взаимосвязи. Он не хотел Перемещаться, но мысль о
Перемещении была соблазнительна. Что оно собой представляет? Болезненный
ли это процесс?
Вероятно, нет, размышлял он. Все происходит очень быстро, по словам
Хендла, если только можно верить тому, что сообщает Сын Волка. Но в этом
случае приходилось верить. Итак, если все происходит быстро, почти
мгновенно, рассуждал он, вероятно, смерть наступает мгновенно. Может быть,
Тропайл умер? Могло так быть? Нет, не похоже на это; в конце концов, на
самом деле была связь между Тропайлом и всеми теми, кто Переместился за
последнее время. Что это за связь? Или, говоря вообще, какие связи были
задействованы?
Он расслабился и вызвал в памяти первый попавшийся образ. Им оказался
образ Галы Тропайл, той, которая исчезла в этой самой комнате.
Гала Тропайл. Он стал думать о ней более сосредоточенно, он был
немного доволен собой. Он нашел способ не думать о Взаимосвязи - нужно
было сосредоточенно думать о чем-нибудь другом, чтобы не оставалось места
для непрошенных мыслей. Он задержался на мысли о Гале Тропайл очень долго.
Он думал об изгибе ее талии, ее длинных пушистых волосах, а также о ее
длинных красивых ногах.
Привычки, которым много-много лет, нелегко преодолеть, и поэтому
время от времени возникала непрошенная мысль. "Осторожно! Не твоя женщина!
Женщина Глена Тропайла. Берегись!" Но, размышлял он, где, скажите на
милость, Тропайл? Какой вред в том, что он думает о его женщине? Или, если
уж на то пошло, о нем?
На самом деле было довольно легко думать об этой хорошенькой
эмоциональной женщине, Гале Тропайл, Гражданке Гражданина Глена Тропайла,
легче, чем о Взаимосвязи. Гражданину Джермину было приятно, что у него это
так хорошо получается.
12
На горе Эвереет в мрачном потоке включений и выключений
переключателей, которые служили мозгом Пирамиде, был замечен новый входной
сигнал, поступивший от вспомогательных систем на планете Пирамид.
Мозг Пирамиды не был критическим. Его интересовала только не знающая
покоя потребность толкать-и-тащить, но в том, что для Пирамиды было
аналогом человеческого чувства голода, не было этой беспокойной
потребности "толкай-и-тащи". Входной сигнал скомандовал "Делай так". Она
подчинилась.
Назовите это жаждой чего-нибудь новенького. Если когда-то она
терпеливо ждала состояния, которое Гражданам было известно как Медитация о
Взаимосвязи, а самой Пирамиде известно, наверное, как состояние зрелости
плодов ее шахты по добыче часов, то теперь ей захотелось иного.
Попробовать недозревшие плоды? Перезревшие? По крайней мере, с другим
вкусом.
И соответственно, был послан высококачественный сигнал, он менялся по
скорости и высоте, и отразившиеся эхо менялись, и... вот он, созревший
плод, рвите! (Его имя было Иннисон.) А вот другой (Гала Тропайл). И еще
один, и еще, о, сотни других! Ребенок из садика Тропайла, и тюремщик из
Вилинга, и женщина, которая Тропайлу понравилась на улице.
Когда-то признаком полного созревания было состояние, которое люди
называли Медитацией о Взаимосвязи, а Пирамиды воспринимали, как удобную
пустоту мозга; сейчас таким знаком была своего рода эмпатия с Компонентом
по имени Тропайл и не только с Тропайлом. Модуляции входного сигнала
менялись, и другие признаки созревания из других частей замечались и в
соответствии с ними действовали, и Око сновало над Каиром, и Киевом, и
Хартумом. Пирамиду не интересовало место. Когда Компонент сигнализировал о
готовности, она взмахивала своей электростатической косой, она собирала
урожай. Пирамиде на Эвересте не приходило на ум, что Компонент может
управлять своими действиями. Каким образом?
Возможно, Пирамида на Эвересте удивилась (если бы знала, как это
делается), когда заметила, что различные критерии учитываются при отборе в
эти дни (если она знала, что такое "замечать"). Конечно, даже Пирамида
могла бы удивиться, когда без предупреждения или объяснения приказы
менялись: не просто собрать иной сорт Компонентов, но и прихватить вместе
с нужными деталями из плоти и крови также и целый ассортимент бряцающих
машин из металла, как это стало случаться. Машины? Зачем бы это Пирамидам
понадобилось Перемещать машины?
Но зачем, с другой стороны, Пирамиде утруждать себя и подвергать
сомнению указание, даже если бы она и могла это?
В любом случае она не стала. Она взмахнула косой и собрала то, что ей
приказано было собрать.
Люди иногда едят зеленые фрукты и потом жалеют об этом; так же и у
Пирамид.
А Гражданин Джермин попался в ловушку, которой он не ожидал. Избегая
думать о Взаимосвязи, он думал о Глене Тропайле, и незримые
высокочастотные импульсы отыскали его.
Он не видел Ока, которое сформировалось над ним. Он не почувствовал,
как собираются силы, готовящие ему ловушку. Он не знал, что он схвачен,
заряжен, катапультирован в космос, пойман, остановлен и разряжен. Все
произошло слишком быстро.
В один момент он был в своей кровати, в следующий момент он был -
где-то. И ничего между этими моментами.
Это случалось с сотнями тысяч Компонентов до него. Но с Гражданином
Джермином было несколько иначе. Его не забальзамировали в питательной
жидкости запрограммированным для участия в Пирамида-структуре, потому что
он был отобран не Пирамида-структурой, а диким Компонентом. Он прибыл в
сознании, бодрствующий и способный двигаться.
Он стоял в освещенной красным светом камере. Страшный грохот металла
ударил ему в уши. От жара кожа покрылась капельками пота. На него
свалилось слишком много, чтобы понять все сразу. Голые безумцы с
лоснящейся кожей прыгали и кричали на него. Через какое-то время он понял,
что это не дьяволы, что это не ад, что он не мертв. "Сюда", орали они ему,
"Вперед! Поторапливайся!" Он шел, шатаясь, в том направлении, которое они
указывали, по неприятно теплому полу, покачиваясь и падая (планета-двойник
была на четверть легче Земли), пока не научился сохранять равновесие.
Прыгающие безумцы провели его через дверь - или сфинктер или ловушку,
она не походила на то, что он видел раньше. Но это был своего рода тамбур,
и с другой его стороны было нечто, что более отвечало здравому смыслу. Это
была еще одна комната, и, хотя свет был красным, он был более бледным,
спокойным красным светом, да и грохочущее железное торжище было далеко.
Безумцы были голыми, это верно, но они не были безумны. Глянец,
лоснившийся на их коже, был всего лишь потом.
- Где... где я? - выдохнул он.
Два голоса, может быть три или четыре, говорили одновременно. Он
ничего не мог понять. Гражданин Джермин осмотрелся. Он находился в
помещении, напоминавшем камеру, которая была частью машины, существовавшей
для неизвестных целей Пирамид на планете-двойнике. И он был жив - и даже
не одинок.
Он пересек более миллиона миль в космосе и ничего не почувствовал. Но
когда то, что говорили голые люди, стало доходить до него, стены вокруг
него зашатались. Какое-то время слова были лишь бессмысленным шумом. Боль
причинило не падение, а приземление. Все так и было, он Переместился. Он
изумленно посмотрел на свое собственное голое тело, оглядел комнату и
понял, что они все еще продолжают говорить.
- ...когда сориентируетесь. Чувствуете себя хорошо? Вперед,
Гражданин, идем отсюда!
Джермин моргал глазами.
Другой голос сказал раздраженно:
- Здесь должно быть какое-то другое место, куда их можно приносить.
Литейный цех не предназначен для людей. Посмотрите, этот-то в каком
состоянии. В один прекрасный момент кто-нибудь прибудет, а мы не засечем
его вовремя и - попик!
Первый голос сказал:
- С этим ничего не поделаешь. Вы в порядке?
Гражданин Джермин глубоко вдохнул горячий сухой воздух и посмотрел на
голого мужчину перед собой.
- Конечно, я в порядке, - ответил он.
Голым мужчиной был Хендл.
Их было несколько сотен. Он узнал, что они поделены естественным
образом на восемь групп. Одна группа, в которую вошел и Гражданин Джермин,
состояла из людей, которые знали Тропайла. Другая группа, после того как
Хендл дал им ключ к разгадке, решили, что их связывает знакомство с одной
Гражданкой Аллой Наровой, вдовой из Найса. Африканское происхождение и
знакомство с неким Джанго Тембо объясняло состав третьей, и так далее. Они
занимали примерно акр огромных коридоров, первоначально занятых
автоматическими станками, которые в среднем достигали восьмидесяти футов
высоты. Многие были на ножках, как будто древняя история ручных станков,
не подумав, навязала эту форму своим полностью автоматическим потомкам. По
мере того как открывались кулачки зажимного патрона, в него резко
подавались полосы металла, и кулачки закрывались; затем полосы начинали
вращаться, выдвигались резцы и обтачивали их, потом резцы убирались, а
обработанные непонятного назначения куски металла уплывали на едва
заметных кольцеобразных магнитных полях. Каждые три часа через аккуратно
раскрываемую дверь литейного цеха вплывала шестиугольная кованая плита,
которая, крепясь магнитами то на одном, то на другом станке, сверлилась,
растачивалась, протягивалась, фрезеровалась, шлифовалась и полировалась и
становилась еще более непонятной и загадочной. Резец одного из станков для
прорезания пазов - он был величиной с человека, - казалось, требовал
регулярной замены после обработки каждого из шестиугольников, но другие
инструменты, по-видимому, не тупились. Стружка смывалась потоком глицерина
примерно каждые одиннадцать часов. Он струями подавался из стен, заливал
пол до щиколотки и с бульканьем уходил через канализационные отверстия.
Однажды мимо проплыла Пирамида, скользя на расстоянии ладони от пола.
От нее шел запах озона. Они попрятались, как мыши. Они не знали, "видит"
их Пирамида или нет.
Из одних кранов в стене им подавши пишу, а из других - воду. Вода
была отвратительной и являлась оскорблением для нескольких Дегустаторов
