"Я предъявляю Вам, г. следователь, полученное на мое имя в с.Покровском
письмо: "Я вышел победителем из этой борьбы" - и пересланное мне по почте из
с.Покровского в г.Тюмень. Это письмо, как я думаю, написал сам Илиодор,
почерк которого я немного знаю, да и содержание письма, его отдельные фразы
принадлежат Илиодору. Подпись его на этом письме "Узник" сделана в
подражание Христу. Письмо отправлено было из Петербурга, но кем именно оно
было отправлено, я не знаю. Больше показать по настоящему делу я ничего не
имею. Показание мне прочитано. Григорий Новых (9 августа 1914 г.)".
В следственном деле приводится и полный текст этого письма:
"С.Покровское, Тобольской губернии, Тюменского уезда Григорию Ефимовичу
Распутину. Я вышел победителем из этой борьбы, а не ты, Григорий! Твой
гипноз рассеялся, как дым перед лицом солнца. Говорю тебе, что ты умрешь,
несмотря ни на что! Я - твой мститель! Узник"74.
Экспертиза почерков на письмах, принадлежащих Труфанову, и почерк
анонимного письма под псевдонимом "Узник", свидетельствовала, что оно
написано Труфановым75.
Экспертиза также установила руку Труфанова в письме к Пелагее
Заворотковой и Хионии Гусевой ("хвалю за старание", "окрестим Гришку")76.
Дополнительное показание дает и Гусева.
Новое показание Х.Гусевой (30 сентября 1914 г.).
"Зовут меня Хиония Кузьмина Гусева, в дополнение к своему показанию,
данному мной по настоящему делу 30 июня с. г., добавляю.
Я считаю Григория Ефимовича Распутина ложным пророком и даже
Антихристом, потому что он в Синоде имел большую славу благодаря Гермогену,
епископу, и батюшке Илиодору, а в действительности его пакостные дела
указали, что он развратник и клеветник. У нас в г. Царицыне есть много
домов, подобных дому Толмачевой, где живут по строгим правилам монастырей,
живут келейницами, общинками, человек по шести, иногда по две и три, но это
дома частные, обывательские, а не монастыри. Вот почему и я назвала дом
Толмачевой частным, так как здесь жила келейницей. Я девушка, и у меня
никогда не было детей, не было у меня и дочерей.
Я нигде не могла найти Григория Распутина и, когда приехала к нему в с.
Покровское и здесь его не нашла, то я не знала, что делать: то ли выждать
его приезда в Покровское, то ли поехать за ним в г. Петербург и там его
убить. Я решила загадать, почему, и спросила тогда двух девочек на берегу
Туры: "Да или нет?" Когда одна из них ответила "нет", т.е. чтобы я не
уезжала из с.Покровского, оставалась здесь, что я и сделала. Я не кланялась
Распутину 29 июня с. г. и ударила его кинжалом не по выходе из ворот, а по
возвращении его к воротам дома.
Кинжал с ножнами был привязан под юбкой моей же кромкой, и я его тогда
вытащила из ножен через отверстие в кофточке, а ножны продолжали висеть на
кромке у меня под юбкой.
Находясь на квартире у Хохловых, как на другой квартире, я скрывала
отнятый у меня кинжал у себя под нижней юбкой, на нижней рубахе, привязанным
к телу в течение почти недели, вследствие чего я во время сна не снимала с
себя эти юбки, чтобы окружающие не заметили у меня этот кинжал. За все время
я с ним не расставалась. Я назвалась Хохловым Евфимией потому, что мое имя
церковное Хиония - мудрое, и его трудно запомнить. Меня и дома в нашей семье
в г.Царицыне звали Евфимией, а Хионией меня звали лишь монахи. Я
подтверждаю, что Распутину 29 июня не кланялась, почему я и делала
возражения при допросах в с.Покровском, когда отрицала их утверждения, что
будто бы я тогда кланялась Распутину. Показали они про эти поклоны по ошибке
или в угоду Распутину.
Уходя из дому Екатерины Зотовой на берег, я дала ей пять копеек за
калачик. В г. Ялту я ехала на пароходе, где познакомилась с незнакомой мне
женщиной из баптисток, как ее зовут и откуда она - не знаю. Она хотела
получить место в г. Ялте. Вот с этой женщиной я и ходила в редакцию местной
газеты справляться, не проживает ли еще в г. Ялте Григорий Распутин и куда
он мог отсюда уехать. Женщина эта ушла от меня, куда не знаю, и я с ней
больше не встречалась.
Ни я лично, ни моя сестра Пелагея Завороткова никогда не получали писем
от батюшки Илиодора - Сергея Михайловича Труфанова. Елену я встречала осенью
в 1913 году в хуторе Большом у Илиодора, когда здесь бывала. Она здесь все
время жила и делала искусственные цветы, на деньги от продажи которых она
кормила Илиодора. Как отчество и фамилия Елены - это я не знаю. Она выехала
из хутора Большого в г. Царицын, где нанялась прислугой, но у кого она
нанялась, я не знаю. Об этом я только случайно слышала, но от кого именно,
не помню. Она - простая женщина, но из какого сословия - не знаю.
С Евдокией Ивановной Скутневой я встречалась на хуторе Большом у
Илиодора, но с ней я незнакома. Она - странница, ходила по святым местам и
была одной из поклонниц Илиодора. Она все время жила в хуторе Большом, где
работала на Илиодора и кормила его. Получала ли она от Илиодора письма или
нет - не знаю. Ко мне писем Илиодор не писал, почему думаю, что ныне
покойный Иван Иванов Синицын хотел оклеветать Илиодора, для чего и написал
сам от имени последнего письма ко мне, Пелагее Заворотковой. Это мое письмо
читать сам давал в г. Царицыне. Ивана Синицына я только встречала в церкви,
когда он говорил с Илиодором проповеди, и больше я с ним не встречалась. Он
был в большой дружбе с Илиодором и жил у него на хуторе Большом. Синицын не
понял Илиодора, считал, что он не от Бога, благодаря чему разошелся с ним и
стал на него клеветать.
Мне Илиодор продал в г. Царицыне дом за 200 рублей, когда он в
действительности стоит около 2000 рублей, почему так дешево мне батюшка
продал дом свой - не знаю. 18 или 19 мая сего 1914 года я не была в хуторе
Большом у Илиодора, в мае я все время ездила по городам России целый месяц;
в хуторе Большом я с осени 1913 года, когда здесь была со своей больной
сестрой Пелагеей, больше не бывала. Моя сестра Прасковья Кузьмина Тулузакова
проживает в г.Царицыне во 2-й полицейской части. Она - шапошница.
Брат мой Андрей Кузьмин Гусев - парикмахер и живет зимой на станции
Усть-Костычи, желез. дор. в 12 верстах от г. Сызрани.
Мой покойный отец Кузьма Алексеев Гусев болел ревматизмом ног,
спиртными напитками не злоупотреблял, хотя водку и пил. Мой покойный родной
брат Симеон сошел с ума и умер; у него были, как и у отца, раны на ногах.
Среди родни нашей сифилитиков, насколько я знаю, не было, самоубийц,
преступников и лиц, страдавших глухонемотой или другими физическими
уродствами, тоже не было.
Моя мать Марфа Петровна Гусева была женщина здоровая, умерла она от
воспаления легких, от чего отец умер - не знаю, но он долго хворал.
Лет с девяти меня лечили травами, сулемой в вине от ломоты в голове и в
ногах. Других болезней у меня в раннем детстве не было, солнечного удара со
мной не случалось и головы до потери сознания я не расшибала. Жила я с
отцом, большой нужды материальной у меня не было. Когда у меня впервые
появилась менструация и как она протекала - не помню. Беременной я ни разу
не была, не было у меня родов и кормлений грудью ребенка. Сифилисом я не
страдала. Меня испортили лекарствами с 13 лет, отчего у меня и провалился на
лице нос. Это у меня случилось на 13-м году жизни. Спиртных напитков, кроме
лекарств, я не пила, половым излишествам и онанизму, рукоблудию не
предавалась. Училась я в приходской воскресной школе, но курса не окончила
по своему желанию.
Взрослой я никогда не болела, хотя у меня что-то делается уже лет пять
с сердцем, что, не знаю (30 сентября 1914)".77
В числе последних был допрошен один из главных противников Распутина,
можно сказать, враг - епископ Гермоген. Из его показаний крайне важны два
момента. Во-первых, он называет высокопоставленный первоисточник информации,
компрометирующей Распутина. Это Владыка Феофан, от которого Гермоген получил
письмо со сведениями, порочащими Распутина. Феофан был близок кругу Великого
князя Николая Николаевича. Во-вторых, чтобы выгородить Илиодора, Гермоген
намеренно искажает факты взаимоотношений Илиодора и Распутина, утверждая,
что последний поддерживал идею издания газеты "Гром и молния" и денежно
помогал ее выходу, а также содействовал агитационным поездкам Илиодора. На
самом же деле Распутин эти мероприятия не поддержал, и здесь одна из главных
причин враждебности Илиодора к Распутину. Гермоген же как бы затушевывает
этот факт. Этим он показывает, что стоит с Илиодором заодно. И вообще очень
странно, что православный епископ Гермоген довольно сочувственно относится к
Илиодору, уже тогда вероотступнику и врагу Русской Церкви. Впрочем,
послушаем его самого.
Показания Епископа Гермогена:
"Православный епископ Гермоген, живу при Жировицком монастыре.
С Григорием Распутиным я познакомился в городе Петрограде в конце 1908
года, как-то осенью, в то время, когда я присутствовал в Святейшем Синоде.
Познакомил меня с ним исправляющий должность инспектора Петроградской
Духовной академии архимандрит, впоследствии епископ Феофан. Последний,
знакомя меня с Григорием Распутиным, отозвался о нем в самых восторженных
выражениях, как о выдающемся подвижнике. С архимандритом Феофаном я
находился в самых дружеских отношениях, и рекомендация, данная им Распутину,
вполне расположила меня к последнему. Тогда же в Петроград прибыл отец
Илиодор, состоявший в Почаевской лавре. Святейшим Синодом он был определен в
мою епархию - в Царицынский монастырь. Отец Илиодор был учеником и духовным
сыном архимандрита Феофана. Часто посещал его и, несомненно, там
познакомился и сошелся с Распутиным. После отъезда моего в свою епархию, в
течение 1909 года Распутин несколько раз приезжал ко мне в Саратов и оттуда
ездил в Царицын к отцу Илиодору. Отношения между мною, а также Илиодором и
Распутиным на первых порах были самые лучшие. Распутин пользовался общим
расположением. Ко мне он относился с особой предупредительностью, но,
насколько я понимал, он предпочитал гостить в Царицыне у Илиодора. Распутин
первый заявил, что приедет ко мне. Я пригласил его, и он стал посещать меня
и отца Илиодора. Мне известно, что Распутин с отцом Илиодором посещал в
Царицыне дома разных лиц, но кого именно, я не знаю. В частности, мне
известны Пелагея Козьмина Завороткова и Наталья Емельяновна Толмачева - по
крайней мере, пофамильно. Навещал ли их Распутин с о. Илиодором - мне не
известно. Отец Илиодор в своих проповедях, обращенных к своей пастве,
указывал Григория Распутина как подвижника высокой христианской жизни.
Таково было в то время общее мнение о Распутине. В начале 1910 года, времени
точно не помню, я получил письмо от Владыки Феофана. В письме этом последний
сообщал мне, что Григорий Распутин оказался совершенно недостойным
человеком. Владыка приводил мне целый ряд фактов, порочащих Распутина, как
человека развратной жизни. Получив это письмо, я при встрече с Распутиным
указал ему недостойность его поведения. Полученное мною письмо, а также мои
личные неблагоприятные Распутину наблюдения за ним послужили поводом к
резкому изменению моего отношения к Распутину, которого я даже перестал
принимать. С отцом Илиодором Распутин находился по-прежнему в дружеских
отношениях, бывал у него. Я указывал отцу Илиодору на то, что Распутин
недостоин его дружбы. Илиодор мне возражал, ссылаясь на то, что сведения о
Распутине, возможно, неосновательны. Летом 1911 года отец Илиодор совершил с
