пенек, где мог громоздиться уродливый, как носище застарелого пьяницы,
нарост, который для знатока был прекрасней цветка розы.
За этим он и поехал.
И вот погас последний свет длинного весеннего вечера, а дедушка
Иван все не возвращался.
Барби аккуратно сложила ноты, погасила свою крошечную свечу в подс-
вечнике дедушкиной работы, посмотрела, который час (дед сделал из ма-
леньких дамских часиков для своей Маши большие столовые часы, которые
стояли у нее в домике на полу в гостиной и отбивали время на мотив
"Светит месяц, светит ясный").
На часах было уже девять часов пятьдесят минут.
В это гиблое вечернее время автобусы ходили редко, один раз в час,
да и деду совершенно нечего было делать ночью в лесу.
Возможно, он заблудился.
Но и заблудиться в редком пригородном лесу довольно трудно.
Правда, тот лес, в который навострился ездить дед, был объявлен за-
поведником, но это никому не мешало там гулять, дрессировать собак,
бросать пустые бутылки и консервные банки, а также стрелять из рогаток
по воронам, так что это был совершенно пустяковый лесок.
И по всем признакам дед должен был вот-вот приехать.
Но он не приезжал.
Барби села в свою розовую машину и помчалась на конечную остановку
автобуса встречать дедушку Ивана.
Барби ведь была волшебница и поэтому ездила на своем скоростном ав-
томобиле по улицам совершенно свободно, никто ее не замечал.
И на остановке она увидела, что подошел последний автобус из посел-
ка Восточный, с которого сошли: семейка с ребенком, бабушкой и пуде-
лем, затем пьяный человек в сопровождении двух женщин, которые его ве-
ли молча, временами встряхивая, а он громко беседовал сам с собой на
политические темы; кроме этого, из автобуса вышла молодая пара с маг-
нитофоном, и на тихой автостанции, заглушив вопли пьяного, лай пуделя,
плач ребенка и советы бабушки, запели "Битлы": "Мишел ма бел".
Барби догадалась, во-первых, что сегодня воскресенье (только по
воскресеньям из поселка Восточный приезжают такие празднично настроен-
ные пассажиры), и второе, что дедушка Иван не успел на последний авто-
бус, а от поселка Восточный в воскресенье вечером больше не ходит ни-
чего.
И Барби на своей маленькой машине пустилась в далекий путь в посе-
лок Восточный, в заповедный лес.
Разумеется, она не рассчитывала, что может довезти деда Ивана отту-
да домой, но ей надо было знать, где он и что с ним.
Приехав на конечную остановку автобуса в поселок Восточный, она
нашла там только двух собак, которые ругались из-за кости.
К сожалению, Барби понимала язык собак и смутилась.
Собаки вели себя, как иностранные туристы в чужой стране, где никто
их не понимает, и совершенно не стеснялись в выражениях.
Одна из собак прокричала:
- А чтоб ты оказалась в капкане, сука, где подох твой седьмой муж
дядя Тузик!
Барби тут же на вежливом международном языке спросила, где этот
капкан.
Собаки не растерялись, прижали кость каждая одной лапой и дружно
показали другими лапами направление.
- А кто ставит этот капкан? - спросила Барби на международном язы-
ке.
Собаки ответили громким и возмущенным лаем, что ставит этот капкан
малый по кличке Чума, ему уже двенадцать лет, и пять лет от него нет
никакого спасения.
У парня три рогатки, капкан и мама-пьяница, которая одобряет пове-
дение сына и охотно варит суп из голубей, а то и из собак, так как в
доме нечего есть, она все пропивает.
Барби помчалась в указанном направлении (собаки, разумеется, побе-
жали ее провожать, причем одна из собак скакала с костью в зубах,
окончательно победив), и скоро на своем маленьком автомобиле, который
умел ездить и без дороги, она доехала до места, где мальчик по кличке
Чума обычно ставил свой капкан.
Дедушка Иван лежал там без сознания с капканом, замкнувшимся у него
на руке н это был как бы металлический браслет с острыми крючьями
внутри.
Рядом с дедом валялась его сумка, в которой находилось что-то буг-
ристое.
Видимо, дедушка нашел большой наплыв на пне, провозился с ним до-
темна, отпиливая свою драгоценную находку, и не заметил, как задел
капкан.
Барби мгновенно освободила деда, подула на него, достала из воздуха
крошечный пузырек с ярко-зеленой, светящейся во тьме жидкостью (это
была волшебная зеленка) и смочила им окровавленную руку деда.
Дедушка Иван глубоко вздохнул и, кряхтя, встал на ноги.
- Гм-гм,н сказал он сам себе.н Угораздило споткнуться.
Он даже не понял, что был ранен и пролежал на земле несколько ча-
сов.
Дед Иван поднял с земли свою сумку и, пошатываясь, побрел неведомо
куда в темноте.
Разумеется, Барби Маша не показалась ему, она стояла в стороне, но
попросила обеих собак довести деда до поселка.
Собаки с радостью (одна из них не выпуская кости изо рта) побежали
вперед, оглядываясь, и дед почему-то пошел следом за ними.
А вот Барби никуда не делась, она молча стояла и ждала.
Вскоре послышался топот, и к месту происшествия прибыл сам охотник,
мальчик по имени Чума, которого боялись все собаки, птицы и кошки по-
селка Восточный.
Осмотрев пустой капкан, мальчик Чума громко выругался и тут же нео-
жиданно для себя превратился в лису.
Растерянно повертевшись на месте, новоявленная маленькая лиса мигом
угодила в капкан и громко завопила.
Капкан прокусил лисе ее тонкую ножку.
Барби продолжала стоять под ближайшим деревом.
Тут опять раздались шаги, на этот раз тяжелые и неуверенные: это
поспешала вслед за своим сыном-охотником его мамаша, прозвище которой
было Шашка.
Шашка ворчала:
- Есть он хочет! Я т-тебе дам воровать у матери! Я тебя знаю, где
ты есть! Я т-тебя поймаю! Кто взял цельную селедку?
С этими словами Шашка выбралась на небольшую поляну, где скулила
молодая лиса, попавшая в капкан.
Увидев мать, лиса издала крик радости и, волоча ножку с капканом,
потащилась к Шашке со стонами.
Барби хорошо поняла, что кричал лисенок:
- Мама, мама! Как хорошо, что ты меня нашла! Помоги мне! Мне боль-
но!
Мать же по имени Шашка бормотала:
- Ща я тебя поймаю... Шкуру сворочу... Мясо сварю...
Неуклюжими, непослушными пальцами она открыла капкан, вытащила ли-
сенка и стала ругаться:
- Одна кожа да кости! Чё тут варить? Шкура драная - и все! Шею тебе
свернуть - и все!
Она бросила лисенка оземь (лисенок взвизгнул) и снова привела в бо-
евую готовность капкан, довольно умело для своих толстых пальцев.
После этого она повернулась уходить.
Лисенок завопил:
- Не бросай меня, мама! У меня льется кровь! Я подохну здесь!
А мама его громогласно выругалась и сплюнула, вытирая окровавленные
руки о куртку, но тут же превратилась в большую волчицу, грязную и
драную.
И, как все волки, она быстро нанюхала кровавый след лисенка.
С ворчаньем большая грязная волчица кинулась к лисенку, который,
скуля, пытался отползти, и уже разинула над ним свою жадную пасть...
Но немедленно угодила лапой в капкан!
И, забыв обо всем, она завыла:
- Ой, пустите, ой, как больно, да за что же мне такая жизнь со-
бачья!
А раненый лисенок отвечал ей жалобным визгом:
- Мама, мама, ты меня не узнала? Мама, я погибаю.
- И я погибаю, сынок,н отвечала хрипло старая волчица.н Ой, больно,
больно!
- Мама,н вопил лисенок,н ты же меня чуть не съела!
- Откуда же я знала, что это ты?
- Мама, давай я тебе помогу,н пищал лисенок.н Я зубами открою кап-
кан.
- Помоги, помоги маме, сыночка,н хрипела волчица.н Иди сюда!
- А ты не съешь меня, мама? - спрашивал лисенок, подползая.
- Ой, съем, съем, сынок,н плакала волчица.н Я съем тебя, не подхо-
ди.
Но лисенок, скуля, все-таки подполз к волчице и уткнулся в ее теп-
лый грязный бок, а она, плача, стала вылизывать его больную, раненую
ножку.
Затем они вдвоем дружно начали грызть капкан.
И этот капкан, который был сделан прочно, на добрый десяток лет,
вдруг сломался.
Волчица взяла в пасть загривок лисенка и, хромая, потащила его куда
глаза глядят.
Лисенок верещал:
- Как это больно - попадать в капкан!
- Теперь мы звери с тобой, сынок. Куда нам деваться? На нас все бу-
дут охотиться. Мы пропали.
- Мама, а мы с тобой и были звери. Если бы я тебе принес мертвую
волчицу и лису, ты была бы рада?
- Была бы, сынок. Я бы их сварила.
- Мама, как бы я хотел снова стать человеком, мамочка!
- Я бы тоже хотела стать человеком, я давно хочу стать человеком,
но я уже не человек, сынок! Я зверь, сынок. Прости меня, сынок.
А маленькая Барби Маша слушала этот их разговор и вдруг молча кив-
нула.
И тут же Шашка и Чума оказались на лесной тропинке вдвоем, причем
Шашка, хромая, несла сына на руках.
Шашка говорила:
- Чтобы больше никаких капканов, сынок. Я завтра же устраиваюсь на
работу, пойду уборщицей в столовую. Там висит объявление, требуется
уборщица. Там нас будут кормить. Ты вернешься в школу. Годится?
И маленький, худой Чума, повиснув у нее на шее, отвечал:
- Годится, мама. Я хочу пойти в школу летчиков.
- Ну вот, это ты правильно решил. Тебя бы подкормить, ты бы поздо-
ровел. В летчики берут ведь здоровых, понял?
И так, мирно беседуя, мать и сын продвигались домой.
Они даже не заметили, как зажили их раны, и мамаша все так же несла
своего худого Чуму на руках, а он все так же прижимался к ней, как
младенец.
Тут же Барби села в волшебную машину и догнала деда Ивана, который
довольно бодро в сопровождении двух собак пришел в поселок Восточный,
как раз когда последний, откуда-то взявшийся дополнительный автобус
собирался отъезжать от остановки.
Дед Иван, войдя в автобус, кое-что вспомнил и успел бросить в зак-
рывающуюся дверь на асфальт два куска хлеба из своей сумочки.
И благодарные собаки приступили к ужину, заботливо оставив кость
рядом для дальнейших переговоров.
А Барби быстро, раньше деда, приехала домой и тоже приготовила
ужин: макароны с томатным соусом и компот.
Дело в том, что по дороге домой, трясясь в автобусе, дед вдруг за-
мечтал о теплых макаронах и даже подавился слюной, однако тут же стро-
го запретил себе это. Но кукла Маша сразу обо всем догадалась.
Придя домой, дед Иван быстро пошел на кухню ставить горячую воду на
ужин, увидел макароны, поразился, как он мог забыть, что сам же себеих
приготовил еще утром и завернул в полотенце (они до сих пор былитеп-
лые!).
Быстро справившись с кастрюлей макарон, дед Иван вытащил из своей
сумки березовый нарост, зажег настольную лампу и сел размышлять над
своим сокровищем.
Барби Маша подумала, что этот нарост чем-то похож на лицо одной
бывшей пьяницы по имени Шашка...
МАСТЕР АМАТИ
Прежде чем продолжать историю волшебной куколки Барби Маши, расска-
жем о том, как она появилась на свет.
Жил-был (и сейчас живет) великий мастер Амати, который прославился
своими скрипками и виолончелями.
Несколько веков назад он перебрался в заоблачные высоты Гималаев, в
хрустальный дворец, закрытый для посещений,н и там продолжал делать
свои скрипочки, виолончели и гитары (вы наверняка их видели в магази-
нах с маркой калужской мебельной фабрики, но не верьте - все инстру-
менты мира идут через руки Амати, поскольку музыка предназначена для
счастья и слез, а этим как раз заведует Амати. А если счастья не полу-
чается, одни слезы - то надо винить только себя, на этом точка).
Короче говоря, мастер Амати был очень занят, но раз в двадцать лет
он находил время и покупал себе игрушки, а зачем, узнаете попозже.
Раз в сколько-то лет он спускался с гор на лифте, навещал самые
большие магазины мира и не единожды залетал в Москву на площадь Дзер-
жинского.
Он подбирался к прилавку, робко указывал продавцу на новейшие иг-
рушки и спрашивал: "А это что? А это зачем?"
- Дедуля,н терпеливо отвечала ему молодая продавщица, украшенная
