новны, причем парадный, при гриме, пудре и драгоценностях.)
Но, посмотрев на себя в зеркало, Шура засомневалась, всплакнула и
сказала:
- Вид у меня не тот. Голова в бинтах туда не влезет, а лицо вообще,
как ерошка нечесаная.
- Ладно,н промолвил Игорек,н ты парик пока не надевай, поедем так,
а у входа натянешь.
Игорек покормил мать (на завтрак у них была бутылка "Пепси", шоко-
ладка и батон - самая роскошная еда, о которой мечтают все мальчики),
потом они долго одевались, мать все сокрушалась, что нечего надеть, и
в результате, при полном параде, во всем относительно чистом, хотя и
неглаженом, они сели в автобус и поехали в город.
Кстати сказать, в этом автобусе под задним сиденьем лежали две го-
ремыки, собаки Тузик и Дамка. Судьба их поприжала, и если раньше они
получали хоть какую-то зарплату, кости и огрызки, работая сторожами во
дворе столовой, то теперь столовую закрыли и переоборудовали в магазин
"Итальянская офисная мебель".
Это было заведение, странное для поселка Восточный, где обитали в
основном рабочие давно остановившейся чесально-валяльной фабрики.
Кому тут могла понадобиться офисная мебель, было непонятно: если
кто и посещал магазин, то только в самом начале и ради смеха, местные
жители смотрели на ценники и гоготали.
А чужие ездить в поселок Восточный боялись.
И зачем существовал этот магазин, раз в нем ничего не продавали,
так и осталось секретом, в том числе и для нас.
Таким образом, Дамка и Тузик были навеки выгнаны со двора бывшей
фабрики-кухни, где обосновалась страшная собачья охрана, и теперь еха-
ли куда глаза глядят на автобусе.
И слизывали слезы с усов.
А Чума-Игорек с матерью Шурой, которая сидела и качала головой, об-
ширной, как кастрюля (бинты не были видны под платком),н они попались
собакам на жизненном пути в виде счастливого случая: в хорошей компа-
нии и ехать веселей.
Собаки перебрались под сиденье Шашкиных и замерли.
Там мы их всех и оставим и перенесемся в дом деда Ивана.
Что касается деда, то он заканчивал отделывать свой музыкальный
инструмент, отлакировал его и уже был готов посадить куклу Машу за
этот органчик, но пошел обедать, чтобы дать лаку просохнуть.
А Барби Маша переговаривалась по игрушечному телефону с Барби Кэт.
Разведчица Кэт передавала:
- Мы на телевидении... Валька меня держит в сумке у локтя... Они
говорят все время о том, будет ли работать виселица... Что нужна табу-
ретка... Игрушечная табуретка... Так... Кто-то, женский голос, гово-
рит, что знает одного мастера, у которого наверняка есть игрушечная
мебель, он сделал сам домик для Барби... Она этого мастера снимала для
телевидения, зовут дед Иван. Так... Плохо слышно... Валентина что-то
шепчет... "Я,н шепчет,н знаю этот домик, мне подходит... Пусть едут за
табуреткой... Или я, говорит, сама поеду..." Мы бежим к лифту... Тря-
сет... Спускаемся... Маша! Спасайтесь! Они едут к вам!
Дед на кухне безмятежно и не спеша ел теплые макароны с кетчупом и
читал любимую книгу "Маленький лорд Фаунтлерой", которую его бабушка
получила в подарок, будучи маленьким ребенком.
Дед Иван не торопился.
А вдали уже (Маша это чувствовала) запахло горелой резиной - оттуда
неумолимо приближался автомобиль ф231"ТВ"ф31 с антенной, визжа шинами.
Маша села в домике в свое кресло - спасать себя она не умела, а де-
ду Ивану ничего не грозило.
Тут раздался резкий звонок в дверь.
Так могли звонить только очень грубые, неотесанные люди.
Дед Иван пошел открывать и впустил очень интересную компанию -
Игорька Шашкина, его мать Шуру-Шашку с огромной головой и двух собак.
- У вас Барби? - вместо приветствия спросила Шура Шашкина.
- Что? - ответил дед Иван.
- Говорю, у вас Барби? А то там трехкомнатную квартиру дают... Но
надо приходить с Барбями. Без Барбей не пускают. Там в газете о Барбях
сказано... Вы нам не дадите на денек? Так измучилися, так измучили-
ся... Сосед с топором бегает... В больнице лежала... Голову разбили
мне... Все отобрали, что вы Игорьку дали... Если бы в кажной семье бы-
ло по Барбям... Хвать, я в больницу попала, хвать, с работы уволили...
Кольцо-то забрали за долги... А то нет у всех Барбей, не напасешься...
А трехкомнатная квартира н суперприз...
Все, что говорила Шашка, было чистой правдой, но она говорила таким
визгливым голосом, что дед Иван ничего не понял и подумал, что это
пришли нищие, которые должны быстро выкрикнуть свою историю и быстро
собрать деньги, прежде чем люди опомнятся, а сами на собранные деньги
побегут пить и драться в свободное время топорами.
На слове "кольцо", правда, у Шашки промокли глаза, но лишь на мгно-
вение.
Единственное, что показалось деду Ивану странным,н это начало расс-
каза, обычно это был громкий вопль: "Мы сами люди не местные, мы сами
люди беженцы" - и еще одно: женщину-то он не узнал, а вот парнишка по-
казался ему очень даже знакомым.
- Чума,н сказал дед, а Игорек откликнулся: "Ну".
- Нам хоть какую,н продолжала кричать Шура-Шашка,н хоть без головы,
хоть без рук! Можем ее располовинить, если вы не верите, вам оставим
одно, а себе возьмем иное.
Тут дед Иван всполошился.
- Вы меня извините,н начал он.н Но...
- И ты нас извини, если что не так,н перебила его Шура.н Но нам
срочно надо. Да мы тебя знаем. Мы еще к тебе, дедуля, приезжали, что
возьмем опекунство над тобой... Вспомнил?
Тут в ход пошел Игорек.
- Нам надо куклу,н сказал он сипло.н Ну, которую я тогда достал. Ну
вот эту. Еще из гнезда-то, я лазил.
И он показал на Барби Машу.
- Эту я не могу,н быстро сказал дед и спрятал Барби за пазуху.
Пришедшие замешкались.
Они не ожидали такого отпора.
Они думали, что старичок все отдаст хорошим людям, тем более что
кукла-то нужна ненадолго.
- На один день! - закричала Шурка.н На единый день!
Они придвинулись к деду вплотную.
Шура-Шашка заходила со спины.
- Ну хоть без ног и без головы,н бормотала она, обнимая деда.
- Спасите,н негромко сказал дед.н Помогите.
Он сложил руки на груди крестом, как святой.
Собаки смущенно закашлялись - не залаяли, а именно поперхнулись.
Если бы они могли, они бы зарыдали, как рыдают дети, у которых раз-
водятся родители.
О ужас! (Собаки зажмурились, и Дамка спрятала голову за спиной Ту-
зика.)
Чума-Игорек полез деду за пазуху.
В этот момент слегка треснула дверь, собаки опомнились и бешено за-
лаяли, и в квартиру свободно, как к себе домой, вошла телеведущая,
бывшая ворона Валька-Валькирия, в сопровождении редакторши телевиде-
ния, которая заорала:
- Вот вам дед, вот вам вся мебель! И стулья, и табуретка!
Валька-ворона же увидела немую сцену - Чума-Игорек, взявший старика
за воротник, и тетка с головой, как тыква, которая этого деда схватила
сзади, и сказала:
- Во ястребки! То, что надо! Заберем их на передачу! Один к одному.
Вали все кулем, потом разберем! Есть у них Барби?
- Есть, есть,н сказал мальчик Чума.н Вот у него.
И Чума для достоверности похлопал по дедовой рубашке.
Дед Иван стоял ни жив ни мертв.
- А,н сказала Валька,н я его знаю.
Собаки истошно лаяли на Вальку.
Она поднялась на цыпочки, замахала руками, как ворона, и гаркнула в
ответ.
Собаки присели и замерли, закатывая в ужасе глаза.
Редакторша, растопырив локти, словно хозяйка на базаре, стала копо-
шиться в домике, табуретку не нашла и ухватила скамейку, приготов-
ленную дедом для игры на органчике.
Скамейка была прикреплена к органу намертво и не поддавалась.
Маша, сидящая у деда на груди, постаралась, чтобы клей застыл, как
мрамор.
Пыхтя, редакторша вертелась так и сяк.
- Не получается, это одно целое,н застонала она.
- Берем все целое,н весело сказала Валька.н Там ребята отпилят. Все
едем. Так. Езжайте, я сама дойду.
Тут же в форточке оказалась ворона, которая, треща перьями, протис-
нулась на волю и была такова - как грязная тряпка, пущенная хозяйкой в
мужика и в полете размотавшаяся...
Души прекрасные порывы
Заботливо придерживая деда Ивана с двух сторон, Чума и Шашка повели
его вниз.
Он шел как деревянный.
- Але! - раздался тихий голосок в наушнике у Маши.н Как слышите,
прием! Радистка Кэт на проводе.
- Вас слышу,н отозвалась Маша.
- Меня положили в сейф и заперли, ничего не видно и не слышно.
- Я скоро там буду,н сказала Маша.
А на телевидении работа кипела: действительно, ассистенты поставили
виселичку, положили клубок суровых ниток для связывания рук за спиной,
поспорили при этом, Валькирия (она уже прилетела) кричала, что руки
будут отрублены к тому моменту, когда надо будет вешать, а Сила Гряз-
нов настаивал, что руки надо отрезать не до конца, чтобы обрубки оста-
вались.
Сила Грязнов вообще развернулся во всю мощь и потребовал занавесить
все черным, разжечь настоящий огонь, для себя велел принести маску
Бэтмена и черный кожаный плащ.
Перед ним сияли любимые сорок экранов.
На двадцати стояла кастрюля, готовая закипеть, на остальных шли
фрагменты из "Лебединого озера".
Грязнов жевал сразу десять жвачек.
Валентина Ивановна даже слегка устранилась от дел и любовалась со
стороны Эдиком-Силой, повторяя как заведенная:
- Класс! Ну, отморозок, ты и крутой! Прям как этот! Все в кассу,
центровой! Погоди, сопли оботру!
- Уйди, не лезь! - кричал Сила, размазывая сопли по лицу полой ко-
жаного плаща.
Тем временем у входа на телевидение ассистенты суетились, отбирая
из многотысячной толпы рожи пострашнее. Но годящихся было так много и
такие выразительные у всех были лица, что ассистенты буквально сбива-
лись с ног н и тех хотелось, и этих, и эту семейку, и ту, которая
пришла как с поля боя: у бабушки с дедушкой на лбах стояло по синяку,
как будто им припаяли печати, отец с матерью держались за левые глаза,
обведенные траурной чернотой, а девочка с рогаткой имела раздутое ухо
и прихрамывала, держась сзади за джинсы.
Кукла Барби была зажата в кулаке у папы.
Причем было видно, что драка произошла только что, может, даже в
троллейбусе.
Ассистенты раздумывали: а не считать ли такую драку недействитель-
ной, что, если семья просто разыграла скандал ради выигрыша суперпри-
за?
Но, судя по злобным взорам, которыми обменивались не совсем остыв-
шие взрослые, они еще недодрались, да и девочка щипала свою рогатку не
просто так.
Короче, был сформирован большой отряд самых крутых семей, все они,
потрясая куклами Барби, прошли к отделу пропусков, а остальные, недо-
пущенные, устроили такой штурм телевидения, что были вызваны бронет-
ранспортеры с солдатами, однако солдаты все не ехали, а Валька, пос-
мотрев в окно, была так захвачена убойной силой толпы, что всех велела
пустить, пусть сидят, или лежат в проходах, или висят на потолке - их
дело.
- Это мои люди,н сказала она.
Когда все были рассажены, появилась еще более классная семья, Шу-
ра-Шашка и Игорек-Чума, которые гордо прошли вперед и сели в полупус-
той первый ряд.
Все приветствовали их аплодисментами.
Шашкина забинтованная голова была как солдатский котел на одну ро-
ту, у Чумы взгляд срезал наповал, а тощие руки были жилистые и черные,
и в одной руке так и виделся ножик, а в другой - кастет.
Их еще на входе разлучили с дедом Иваном, поскольку его никак не
пускали в зал.
У входа образовалась небольшая заварушка, кто-то громко кричал: "С
собаками не разрешено",н другой, еще более тренированный голос возра-
жал: "Никто и не разрешает". "А это что? - орали в ответ.н Две соба-
ки".
Там действительно стояли дед Иван и Тузик с Дамкой, несчастные и
сбитые с толку: редакторша держала деда под локоть.
Голос кричал:
- Мы пускаем только семьями, семьями, мама-папа-дети. А у вас толь-
ко вот он да две собаки, это семья? Он что, отец собакам? Нужно де-
