вынюхать можно?
Я с огородом покончил, топор прихватил, гвоздей там всяких, и прочего
- и тоже на улицу. Гости мои как раз перед избой бабки Васюшки застыли. Ну
застыли и застыли, мне-то какое дело? А потом смотрю - Лика, не стесняясь,
рубаху расстегнула, за крест нательный, с шей его не снимая, взялась - и
что-то нараспев тянет, ровно молитву. Ярослав рядом и - клянусь Перуном! -
стоял он так, словно в руках автомат держа и поминутно ожидая, что кинется
на него кто-то...
Почуяли неладно.
Но да мне-то что, я иду себе, насвистываю, топориком так слегка
помахиваю... Далеко до гостей моих было, нипочем бы обычному человеку не
разобрать Ликиных слов - а я вот разобрал и, верите ли, нет - пробрало
меня от них до самой печенки. Вот ядрена кочерыжка, знает девка свое дело,
не зря ее отец-настоятель главной поставил, ко мне отправляя... умный,
видать, черноризец, мозги жиром еще не заплыли...
Потому как не имели слова Лики ничего общего ни с "Отче наш", ни с
"Богородицей", ни вообще с какой-либо молитвой. Заклятие это было, именем
их сильномогучего Бога запечатленное заклятие, изгоняющее бесов. Так вот в
чем оно дело-то, значит... Да, смекнули умные головы, что не с хоругвями
да святыми образами ко мне в гости ездить надобно, а присылать вот
таких... "Верные, не знающие сомнений", - не про таких Стругацкие Аркадий
с Борисом писали, да уж больно точно сказано. Потому как Изгоняющий хоть с
малейшим сомнением - уже не изгоняющий.
Так что гости у меня оказались и впрямь знатные. "Экзорцисты"
по-импортному, "бесов изгоняющие" по русскому строю. И притом из лучших -
потому как не требовались ей, Лике сей окаянной, ни молебствования, ни
ходы крестные, ни святая вода, ни образа... Ничего, кроме нательного
креста да веры ее. И правильно, потому как со всеми другими я бы
справился... Ух, молодец же ты, настоятель неведомый, быстро соображаешь,
хорошо, толково... Жаль только, нельзя тебя теперь в живых оставлять.
Больно много знаешь... или же слишком о многом догадываешься.
Меня завидев, Ярослав качнулся навстречу. И - не шагнул, не прыгнул,
а как-то очень плавно, мягко потек навстречу.
- Стойте! Нельзя сюда! - он выбросил руку, то ли стремясь задержать,
то ли предупреждая... Я отшвырнул его в сторону - одним ударом, как
встарь, как в лихом кулачном бою на льду Волхова, когда сходились
Славенский Конец с Плотническим... Хоть и обучен ты, паря, новомодным
своим штукам, когда одним пальцем стену бетонную пробивают, а против
настоящей силы тебе, видать, еще стоять не приходилось.
Ярослав всхлипнул и осел.
Лика не обернулась - тянула и тянула на одной ноте свое тягучее
песнопение; а там, в Васюшкиной избе - я знал - катается сейчас по полу,
корчась и тонко визжа от боли, мохнатый серенький клубок, и торчащие
руки-ноги бессильно колотятся о доски. И не он один. И в бане, и в овине,
и на гумне, - всюду кричат, исходят одному мне слышным воплем те, кто мне
помогал. И - кому помогал я. Помогал и оберегал...
Домовой не выдержал. Да и не мудрено - вера в Лике чувствовалась
такая, что, казалось, скажи она сейчас, за неимением горы, дальнему лесу -
"иди и встань рядом!" - послушаются деревья и вся армия лесных хозяев
ничего не сможет сделать.
Домовой не выдержал. Он внезапно возник прямо на крыльце, напротив
творящей свое дело Изгоняющей - верно, бедняга совсем ополоумел от боли и
страха. И - в последнем проблеске уже гасшей жизни увидел меня.
- Спаси-и-и... - только и успел выдавить он, уже охваченный яростным
белым пламенем.
Вспарывая душу, по мне хлестнул бич, усаженный острыми шипами.
Древняя ярость толкнулась в сердце - впусти, позволь, как раньше, врага -
вмах, отомсти, не дай уйти невредимым!
Но я так же очень хорошо знал, что все это сейчас бесполезно.
Меня Лика не замечала. Похоже, она вообще вокруг себя ничего не
видела - только тот пылающий круг, в котором с воплями тонули, сгорали,
распадаясь невесомым прахом, ненавистные ей демоны...
Я замахнулся. И - тотчас опустил руку. Сила моя не значила здесь
ровным счетом ничего. ОН, Белый Христос, охранял своего верного воина
лучше любых оберегов.
За моей спиной поднимался Ярослав, поднимался, сплевывая кровь. Не
растерянный, не ошарашенный - словно все шло, как он и предвидел. Ярослав,
Ярослав... Проклятое имя!
Сейчас, сейчас он вцепится мне в горло. Маски сброшены. Но - этого
мальчишку я не боюсь. А вот его спутница...
Крики и в амбаре и возле баньки стихали. А я стоял, бессильно уронив
руки, и ничего не мог сделать. Даже если бы я сейчас начал рвать Ярослава
на куски - Изгоняющую это бы не остановило. Ее вообще ничего бы не
остановило. Только...
Нет! Я же запретил себе даже вспоминать о нем! Должна же эта безумная
девчонка остановиться, когда прикончит всех несчастных обитателей
васюшкиной избы! И тогда мы с ней поговорим по-иному.
Я ощутил на плече руку Ярослава.
- С ума сошли вы, что ли?! Ваше счастье, что я не дерусь со
стариками!
Глаза у него были совершенно бешеные. Э, братец, слабоват ты, гнев да
ярость - не про Христовых воинов...
Лика была по-прежнему внутри тугого, непробиваемого кокона силы, и я
повернулся к мальчишке.
- Стариками? - я прищурился. - Еще раз с ног тебя сшибить?
Он дернулся и прежде, что я успел пошевелиться, его кулак врезался
мне в подбородок. Я опрокинулся на спину, захрипел...
- Славные у меня ныне гости... Вежливые и обходительные... - я
приподнялся на локте.
Он, похоже, растерялся. Бил он по-настоящему, и любому другому этот
удар сломал бы челюсть. Парень оказался настоящим мастером. Что ж,
отрадно, я все еще на что-то способен. Ярослав, похоже, уверовал, что
первый раз не я сбил его наземь, а он сам упал, оступившись... Неплохо,
неплохо. Еще не разучился глаза отводить...
- Сказали ж вам - не подходите... - забубнил парень.
Кряхтя, я поднялся.
- Короче. Шмотки свои забирайте - и чтоб духу вашего в деревне не
было.
Ярослав вдруг недобро осклабился.
- Думал, не узнаем про бесовские штуки твои?! - прошипел он, брызгая
слюной. - С нечистым якшаешься! Ну ничего, владыко на тебя управу
найдет... если только мы прежде не справимся...
- Парень, да ты, верно, в поезде перебрал, - я повернулся к нему
спиной и пошел прочь. - Рюкзаки ваши я на улицу выставлю.
И тут Лика пришла в себя.
Взгляд ее прожигал. Глаза из бесцветных превратились в ярко-зеленые;
беспощадность уже уходила из них, и вместе с ней, казалось, Изгоняющую
покидала жизнь.
- Да у вас же бесы в деревне, Михаил Андреевич!..
- Скажи своему спутнику, чтоб ваши вещи забрал. - Я шел дальше.
- Вещи наши забрал? - ее голос звенел. - Вещи забрать нетрудно...
- Ну так и забирайте. И на вашем месте я не стал бы здесь
задерживаться.
- Почему же?.. Тут же у вас такое творится!.. Бесы, бесы, вы что, не
понимаете?..
- Оставь, Лика, - прохрипел парень. - Все он понимает. Он тут с этими
бесами ест-пьет...
- Так вот кто деревню-то держать помогает... - протянула девица.
Догадалась наконец-то.
- А с чего это ты взяла? - я взглянул ей прямо в глаза.
- Пока ты изгоняла, он на тебя едва не кинулся, - прошипел Ярослав. -
Да только побоялся. Почуял, верно, силу твою...
- Он у тебя, Лика, явно с катушек съехал, - я равнодушно пожал
плечами. - Чудится ему невесть что...
- А вы что же, в бесов не верите? - от возмущения она едва не
задохнулась.
- Верю, не верю... мое это дело, девонька. Одним словом, пошел я.
Они остались позади. И я услышал:
- Ну, и ладно. Пошли дальше. Я чувствую, бесовское здесь место.
Работы хватит...
Хотел бы я знать, где еще они нашли подобное же место!
"Арафраэль!"
"Здесь. Давно. Смотрю..."
"Мне ее не остановить."
"Это неправда. Ты можешь. И ты остановишь."
"Я не прикоснусь к нему!"
"Да, ты слишком хорошо его спрятал! Что, обидно теперь доставать?"
"Нет. Не обидно. Но... если я достану его..."
"Правильно. Пославший их об этом узнает."
"А ты? Ты ничего не можешь сделать?"
"Против Белого Христа я бессилен, и ты это знаешь. Здесь было
последнее место, где мы нашли приют - благодаря тебе. Если оно погибнет,
то падем и мы."
Голос у моего собеседника спокоен и ровен - духи не умеют говорить
иначе. Даже перед лицом собственной гибели. Впрочем, я до сих пор не знаю,
страшит ли она их и что ожидает это племя за порогом их странного земного
бытия.
"Так что же делать? Они убивают тех малых, что остались в домах,
доверившись мне!"
"То же, что делал и всегда. Один. За всех. Противу всех!"
"Вот уж не знал, что духи знают стихи Цветаевой!" - невольно удивился
я.
"А что ж в этом такого - она ведь давно одна из нас... В Свет ее не
взяли, но и Огонь она тоже не заслужила... В общем, или ты достанешь его -
или нам конец. Тебе тоже. А если это случится - кто в Последний Час отроет
спрятанное тобой сокровище?"
Я умолк. Возразить на последний аргумент Арафраэля, казалось мне,
нечего. И все же надо попытаться...
Неужели ты боишься, ты, от одного имени которого трепетали гордые
киевские властители?..
Нет, я должен ее остановить! И пусть никто не в силах предугадать
исход схватки. Быть может, Изгоняющая возьмет верх - и тогда тщательно
укрытое в болотных мхах сокровище бесполезно и бесцельно проваляется в
тайнике еще незнамо сколько столетий, до тех пор, пока не высохнет топь.
Все так, но если я не вмешаюсь, эта безумная монашка перебьет всех до
единого домовых, банников, овинников, запечников, гуменников, полевых,
кикимор и прочих, а потом возьмется за леших с водяными, закончив свой
"дранг нах остен" Арафраэлем и его сородичами. И потому я не мог больше
мешкать.
"Арафраэль!"
"Ты решился."
"Решился. Доставь мне его. Видишь же, из деревни мне не уйти..."
"Они сразу же заметят меня. И могут связать. Лучше давай я тебя туда
вмиг домчу. А уж дальше - ты сам."
"Хорошо! Действуй!"
Я потерял из виду Изгоняющую и ее спутника. Здесь, на дальнем конце
деревни, куда эта пара еще не сунулась, не боясь солнечного света, из всех
щелей выглядывали искаженные страхом лица. Лица тех, кого я поклялся
защищать и оборонять. И теперь пришла пора исполнить клятву.
Мягко толкнула в спину упругая воздушная волна. Разогнавшись над
полем, Арафраэль, дух Воздуха, осторожно подхватил меня - и замелькали,
сливаясь в сплошной ковер, поля, узкие лесные языки, старые сенные сараи,
серые от времени, и, наконец, сплошной, неразрывный лес. Черно-зеленые
копья елей пробили легкомысленно шуршащую листву ольшаников и березняков -
пройдет время и на этих местах воздвигнутся мрачные и торжественные еловые
боры; серовато-бурые мшистые болота, темные замки густо заросших
корабельными соснами островин; черные, прозрачные озера среди бескрайних
моховых равнин. Сейчас, сейчас... вот уже и приметная раздвоенная береза
на самом краю болотного поля...
Удар настиг нас внезапно - словно кинжал убийцы, что разит в темноте
проулков, вырвавшись из-под черного, сливающегося с мраком плаща. Была ли
это молитва той, что назвалась Ликой, или же она отбросила словесную
шелуху и одна только ее Вера привела в действие могучие небесные легионы -
мне не дано было узнать. Арафраэль вскрикнул - именно вскрикнул, словно
тяжело раненый - в грудь навылет - человек. Мхи рванулись мне навстречу...
и спасли, приняв на себя всю мощь земной смертельной тяги.
Лика, Изгоняющая, или как там ее звали на самом деле, дотянулась-таки
