Ник ПЕРУМОВ
Рассказы
РУССКИЙ МЕЧ
Железо из крови...
РУССКИЙ МЕЧ
Я заметил их издали. Парень и девушка, молодые, она - лет двадцати,
он чуть постарше. Красивые, сильные. Рюкзаки вздымаются над плечами
чудовищными горбами, а им - хоть бы что. Идут легко, упруго, словно и не
месили непролазную - после выпавших неделю назад дождей - грязь все
пятнадцать верст от станции до Орташева...
Они вынырнули из-за зеленых кулис разросшегося ивняка. Там, на краю
старого поля, журчал ручей. Беззаботный, он проложил себе путь прямо
поперек заброшенной дороги, не желая знать ни о людях, ни об их заботах...
И верно - всем не угодишь.
Я откинул крышку и полез в подпол. Замотанные марлей, там стояли ряды
глиняных корчаг с молоком. Наверняка захотят гости дорогие...
Пока вылезал, собирал на стол нехитрое лесное угощение - грибы,
соленья, варенья, маринады, мед опять же - те двое подошли к самой избе.
Постучались - в дверь, что открывается на улицу, хотя и видели, что не
заперто. Городские, сразу видно. Деревенские стучать станут только в
сенях, перед тем, как в горницу войти.
Я вышел навстречу - а то ведь иначе так и не зайдут. Был у меня
как-то такой случай...
Встретились в полутемных сенях. Летка, остроухая, черная с белой
грудью восточноевропейская лайка, за немалые деньги купленная у знакомого
охотника из Будогощи, даже головы не повернула к явившимся - мол, не мое
это охотничье дело. Полкана прикормил - вот он и пусть тебе сторожит. Я в
лесу работаю. Ну и лежи себе, никто тебя голос подавать не заставляет.
Куртки-штормовки на моих гостях самопальные, удобные, потертые -
сразу видно, в лесах эта пара не новички, хотя кто их знает, конечно...
- Здравствуйте! - девушка начала. Худенькая, волосы русые кругом
сострижены - модная какая-то стрижка, Арафраэль говорил - "градуированное
каре" называется. Глаза большие, светло-серые, блеклые. Не встретишь
больше на земле Русской синеглазых красавиц. Перевелись. То ли за океан
все подались, то ли линзы контактные понадевали.
- И вам здравствовать, - ответил я, стараясь, чтобы мой бас не
перешел бы в совсем уж неразборчивое рычание. - Входите, гости дорогие,
откушайте, что послано...
- А... спросить можно? - казалось, девчонка вот-вот поднимет руку,
точь-в-точь как первоклашка-отличница. - Кем послано?
Признаюсь, я опешил. Вот это прыть!
- Откушайте, чем Бог послал! - вот как правильно! - она укоризненно
уставились на меня. - Потому как всякое яство - от Него, и радость вся, и
жизнь сама...
- Ты из обители будешь, что ли? - спросил я, стараясь, чтобы голос не
дрожал. Выследили-таки, черноризцы. Выследили - не зря по окрестным
болотам осенью лазали туристы какие-то странные, что под гитару не
Высоцкого с Визбором, а "духовное" поют... Думали, я не услышу...
Хоронились за тремя болотами, за семь верст почти...
- Из обители, - кивнула. Странно - на монашку совершенно не похожа.
Да и парень... Бицепсы Ван Дамму впору.
- Ну, и ладно, - я сворачивал опасный разговор. - Входите! А зовут-то
вас как, гости дорогие?
- А... Я - Лика, а он, - девчонка мотнула головой, - он у нас
Ярослав. Правильно?
- Умгу, - выдавил из себя парень. Разговаривать он явно не желал. И
еще - он меня очень боялся. По хорошему боялся, как боится настоящий
солдат сильного врага - что и помогает ему, солдату, не лезть на рожон, а
драться с умом и толком.
Гостья моя слегка замешкалась, себя называя - то ли уже привыкла в
обители к монашескому имени, называть которое не хотела, то ли придумала
вымышленное... Осторожничают, верят, видно, что если назвать свое
подлинное имя, отдаешься во власть его услыхавшего... Ле Гуин, Урсула -
или как там тебя?
Вошли в горницу. Лица гостей моих разом, как по команде, обернулись к
красному углу - однако на треугольной полке для образов у меня был свален
всякий нужный в хозяйстве мелкий инструмент, икон же не было в помине.
Ни он, ни она, похоже, ничуть этому не удивились. Даже не спросили -
на что же им, православным, креститься, в дом входя? Парень быстро оглядел
все вокруг - цепко, остро, умело; похоже, уже прикидывал, чем и как здесь
можно драться, если до этого дело дойдет.
Я усадил их за стол. Перекрестились они (глаз с меня не сводя!),
слова свои заветные пошептали - а едят едва-едва. И - видно ведь, что
голодные! - а едят мало, словно только что отобедали, а у меня - только из
вежливости. И еще - осторожничают. Ярослав этот молоко медленно-медленно
тянул, точно боялся - на дне жаба окажется. Помилуйте, что вы, давно время
таких шалостей прошло...
Но - все же поели. Мало, мало - но честь хозяину оказали. Я потянулся
к пыхтящему самовару.
- Чайку?
- Это можно! - откликнулась Лика. Сама маленькая, русая, лицо
округлое, приятное; совсем хороша была бы, - но вот глаза эти блеклые...
Ровно у мертвеца, убереги нас силы лесные!
Налил им чайку. Сидим. Молчим. Закон строг - пока гость не насытится
и сам говорить не начнет, расспрашивать его невместно.
Ярослав - туча тучей. А Лика эта вроде как ничего, освоилась.
Глазками - туда, сюда, по углам, по полкам, по печке...
Но - вот наконец и с чаепитием покончили. Пора уже мне, как Бабе-Яге,
гостей спрашивать с пристрастием - "дело пытаешь, али от дела лытаешь?"
- Мы, Михаил Андреевич, к вам специально приехали, - Лика о край
стола кончиками пальцев оперлась, так, чтобы руки провисли, чтобы
напряжение в связках чувствовать - волнуется. - Специально... повидать вас
хотели, поговорить... Братия наши в здешних краях бывали, принесли
весть... Мы и решились... Отец-настоятель отпустил и благословил...
Вот так так! Это что ж за новые веяния? Совместная у них обитель там,
что ли? Верно, отстал я от жизни, отстал...
- Так с чем же пожаловали, гости дорогие? О чем со мной говорить-то
можно? Человек я лесной, дикий, который уж год из дебрей своих носа не
высовываю...
- Вот про дебри-то мы вас спросить и хотели, - голос у Лики чуть
звенит. - Почему у вас такая деревня странная? Все вокруг - и Павлово, и
Рокочино, и Дубровка - в развалинах, а в Орташеве все дома как новенькие?
Не осели, не покривились, крыши как только что крыты...
- Огороды незаросшие, - внезапно вмешался Ярослав. Голос у него
сильный, упругий - приятный голос. - Им бы давным-давно бурьяном покрыться
- а тут чистая земля! Вскопанная, взрыхленная - навозу подкинь и можно
сажать...
- И поля такие же! - подхватила Лика. - Повсюду они лесом зарастают -
а у вас словно под парами стоят. Вот мы и удивились... и братия наша
удивилась...
- Так неужто же отец-настоятель ваш так этим заинтересовался, что
погнал в эдакую даль?
- Конечно! - выпалила Лика. - Кто знает, может, на этом месте
благословение... может, тут подвижник древний жил или даже святой, и
теперь заступничает за землю осиротевшую? Как же нам не выяснить?.. Тем
более, что обитель наша тут неподалеку, в Пестово... до Кипрени на поезде,
а пятнадцать верст - так это ж пустяки!
- А с чего вы решили, что я об этом что-то знать должен?
- Так вы ж здесь живете! - Лика руки перед грудью стиснула
молитвенно, вся вперед подалась. - Вы все видите, все знать должны! Вам-то
самим - неужели это не интересно?!
Интересно, не интересно... А чего ж тут интересного, если я сам это
все и делаю?!
И тут словно бы повело меня что-то! Да сколько ж можно прятаться,
следы путать, от каждого шороха вздрагивать?! Сколько можно этим
черноризцам в пояс кланяться?! Раньше-то - никого и ничего я не боялся.
Забрало не опускал, на медведя с одной рогатиной выходил - и ничего. А
монаси эти, божьи заступники... Власти, правда, у них сейчас не в пример
больше, чем раньше - глянь-ка, Священный Синод уже и парламент заменил, и
президента, а патриарх сам, бывало, в Кантемировскую танковую да Псковскую
десантную выезжал, да не с проповедями, а с инспекциями... Инквизицию пока
не ввели, но опять же, кто их знает... Раскол-то до сих пор памятен.
Правда, хватило у черноризцев ума - не вбивают учение свое в головы
паровым молотом, уроки Закона Божьего только для желающих, молитвы
опять-же только для них... Никто вроде бы никого не насилует, а народ
как-то уж слишком рьяно к храмам потянулся... А разговоры! (Я хоть и в
дебрях сижу, а что на свете делается - знаю) Разговление, неделя
страстная, суббота родительская, заутреня, вечерня, а ты в какую обитель,
а я такой вклад за упокой сделала, а батюшка вчера на проповеди так про
муслимов этих страшно говорил...
Ну да меня это пока не коснулось. И верно - хватит прятаться. А если
и двинутся против меня черноризцы всей силой - так давно пора застоявшуюся
кровь разогреть. Тем более, что это ж война бескровная...
- Так а что ж домам тем не стоять, коли я сам за ними приглядываю? -
я себе еще чаю налил, откинулся вольно. Мол, нипочем мне все ваши намеки.
- За всей деревней? - у Лики глаза округлились. - Один? А зачем?
- Жду, когда хозяева вернутся, - я плечами пожал. - Что ж тут
странного?
- Да не под силу это одному человеку! - выпалила Лика. - Как так
можно? И поля, и огороды - тоже вы?
- Тоже.
Переглянулись они. Ясно, что ни единому слову не поверили.
- Ежели за домом постоянно следить, не запускать - так и трудов-то
особых прикладывать не приходится... - я добавил.
Пресеклась беседа. Не ожидали они, верно, что я так просто, в лоб, им
все выложу. Интересно, что дальше станут делать.
Лика поднялась первой - судя по всему, она, а не Ярослав, была
главной в этой компании.
- Спасибо за хлеб, за соль. Спасибо этому дому, пойдем ко другому...
- Да куда же вы пойдете? Оставайтесь. Горниц у меня две. Не
стесните...
- Невместно нам в доме без святого образа ночевать, - мрачно
проговорил Ярослав.
Я пожал плечами.
- А по мне крыша над головой есть - и ладно!
- Сказано - не хлебом единым... - насупился было парень, но Лика
(она-то, видать, поумнее оказалась) за рукав его дернула - молчи, мол,
дурак, все испортишь...
- Спасибо-спасибо, - скороговоркой, - так и сделаем, Михаил
Андреевич, не сомневайтесь... Мы тут погулять хотели бы... Рюкзаки вот
только бросим - и пойдем... - а сама на меня выжидательно смотрит: не
схвачу ли за руку? не начну ль отговаривать?
- Ну, так и отчего же не погулять? - я пожал плечами. - Да только что
ж по нашей деревне ходить-то? Два десятка изб пустых, запертых да
заколоченных - что в них интересного?
- А вот нам и интересно, как это вы их в сохранности содержите,
внутрь не входя? - приняла вызов, молодец, Лика, уважаю. И каким ветром
тебя только в невесты божьи занесло?
- Да вот так и содержу. Когда крышу подлатаю, когда еще что по мелочи
сделаю... - я дразнил ее и она это чувствовала. Ничего - ничего, раз такая
смелая - пройдись-ка по деревеньке нашей в сумерках... а то еще на Мохово
Болото сходи - там, где Моховый Человек под луной бродит-вздыхает, на
судьбу жалуется... Не знаю, поможет тебе тогда молитва твоя, девонька, или
нет... Хотя - говорят, что у кого из них вера и вправду есть, так на
многое способны.
Вот мы и проверим, на что. Рюкзаки они и вправду во второй горнице
оставили - и шасть - шасть на улицу. Ну, мне за ними следить недосуг - по
хозяйству дел полно...
По деревне они долго лазали. Все дома, гляди-ка, обошли, ни одного не
пропустили. И чего только вынюхивали? Что тут у нас вот так, с наскоку,
