направились к нему.
Дело было к закату, в глуши, и Анатолий, воспитанный на земных законах,
понял: быть беде. Бежать некуда. Он судорожно сжал край самодельного
мольберта и стал ждать судьбу.
Впереди шла стройная женщина лет двадцати пяти, а сзади двое молодых людей.
Напряжение достигло накала. Малышев ждал насилия. Но улыбавшаяся женщина
остановилась рядом и положила руку ему на плечо. Все переменилось разом.
Анатолий почувствовал легкость, радость, и он понял, что нужен этим людям
для какого-то хорошего дела, энергично собрал свои художнические
принадлежности и пошел с пришельцами к аппарату.
Примерно такое же "шапкозакидательское" состояние испытал на себе и майор
М.В., когда в районе Пироговского водохранилища его придержали за руки двое
неизвестных в "целлофановых" одеждах. После их обращения к нему прошло
оцепенение, настроение поднялось, и М.В., шутя-играя, решил взять инициативу
на себя, хотя необычная ситуация должна была бы заставить его испугаться.
Вот что он рассказывает дальше. "В следующий миг я помню себя за столом, в
помещении куполообразной формы. Было светло, были светлыми стены, белыми, но
откуда исходил свет, сказать не могу, лампочек никакого вида я не заметил.
За столом сидели двое, но они представляются как туман. Часть комнаты
напротив меня скрывалась во мраке. Виднелись столики с кнопками и большой
экран, как телевизор.
За столом я был озадачен мыслью, как помешать двоим стереть из моей памяти
беседу. И мне пришло в голову использовать наш обычай. И я им сказал, что у
нас принято такие важные встречи обмывать, то есть отмечать выпивкой. Они
поддержали мое предложение и принесли стакан (или стаканы?) с напитком, на
вид похожим на лимонад, но солоноватым на вкус. При этом, ставя стакан, я
заметил, что стол почти круглой формы и края его чуть поднимаются вверх как
часть сферы большого радиуса выпуклостью вниз. Это я заметил потому, что,
поставив стакан, увидел, что он наклонен. Стакан представлял собой подобие
крупной мензурки, был уже и выше нашего, но тоже прозрачный.
Я обратил их внимание на то, что в таких случаях мы пьем покрепче. Они
заинтересовались, что мы пьем, попросили каким-нибудь способом объяснить вид
этого питья. Я попросил у них карандаш и бумагу. Они ответили, чтобы я писал
на стене. Немного удивившись, я стал водить пальцем по стене, и на ней
отчетливо оставались следы, как на запотевшем стекле или как на черном
бархате. Я нарисовал им обычную и структурную формулы спирта. Один из них
ответил: "Сейчас мы это сделаем" и скрылся в сумраке. Появился со стаканом в
руке и дал мне. Я им сказал: "Как же так, такая развитая цивилизация, а
таким средством не пользуетесь". Один из них ответил: "Может быть, если бы
мы этим пользовались, то не были бы такой развитой цивилизацией". Я
почувствовал в этом шутку.
Я задал вопрос, почему они с таким уровнем науки и техники не помогут
землянам в борьбе со злом. "С каким злом?" - спросили они. Я ответил: "С
нищетой, с фашизмом, с богатымии т.д." Они ответили, что если помогут
бедным, то через некоторое время по той же причине они должны будут помогать
богатым. И так трудно будет, в конечном итоге, разобраться, кому же
помогать. Или придется уничтожить всех, или всех оставлять. Лучше пусть
жизнь идет на земле своим чередом, и вмешиваться они не думают. Они просто
за нами наблюдают.
В какой-то момент из мрака появилась невысокая женщина. Красивая, худощавая,
почти плоская. Вытянутое лицо. На голове шапочка, как у пловцов, платье
темное, вроде синее. (Кстати, никаких цветных вещей не было в помещении, все
выглядело однотонным.) В верхней части ушных раковин прикреплены
металлические украшения с кисточками, направленными вверх. У меня мелькнула
мысль заиметь себе такую вещичку в качестве вещественного доказательства,
что все было наяву, а не казалось приснившимся. Женщина села рядом со мной
почти вплотную. Бюст у нее был не двойной, как у наших женщин, а тройной,
одна грудь была еще посередине. Оказавшись вблизи нее, я посмотрел
внимательнее и увидел за прорезью платья грудь необычного вида, и у меня
мелькнула мысль, что они размножаются почкованием, отрезая кусочки от груди.
Снаружи каждая грудь была покрыта конусообразной металлической формочкой.
Пытаясь реализовать свое намерение заиметь вещественное доказательство, я
спросил, что это такое на ее ушах. Женщина ответила, что это гравитационные
серьги, они оттягивают уши вверх. Уши, действительно, казались вытянутыми
вверх. Я протянул руку и тронул одну из серег, но женщина поднялась и, как
будто обидевшись, скрылась в сумраке". Игривое, квазиэйфорическое настроение
М.В., явно инициированное извне, помешало дальнейшему развитию контакта.
Полная или частичная блокада памяти
Продолжим историю, приключившуюся с М.В. При этом приводим его рассказ без
каких-либо комментариев:
"Мне показалось, что беседа длилась часа три. Говорили много, но я
рассказываю только то, что помню. Ведь в конце беседы один из них сказал:
"Теперь сотрем все, о чем говорили" и подошел к пультам. Далее мне
показалось, что он нажимал на кнопки, недовольно отдергивал руку, нажимал
снова и опять отдергивал. На экране прыгали импульсы. Я спросил, в чем дело.
Он ответил, что обычно после беседы наиболее сильные сигналы поступают из
области мозга, которая была затронута содержанием беседы. Эти сильные
сигналы они и стирают. Но сейчас сильные сигналы поступают из многих
областей мозга, и он не знает, что стирать. И он сказал, что возможно, он
стер то, что не нужно было, и не стер то, что следовало стереть. Поэтому
просит, если я буду что-то помнить о сегодняшней встрече, то никому не
рассказывать.
В следующее мгновение я оказался примерно в том же месте, где был до встречи
с нлонавтами. На той же дорожке, там же, под тем же углом было солнце и, как
мне показалось, были те же тучки. Такое впечатление, как будто прошло
несколько секунд. И все казалось, как в глубоком сне.
Я пришел домой и рассказал об этом жене. Она испугалась и попросила об этом
никому не рассказывать, иначе определят или в сумасшедший дом, или, учитывая
мой служебный статус, даже в тюрьму. Но я, придя на службу, не мог никому не
говорить об этом. И в курилке начал рассказывать. Мой рассказ обычно
завершался хохотом слушателей и советом никому об этом не рассказывать, так
как это слишком необычно для реальности и это, мол, мне как-то показалось".
Теперь приведу некоторые вопросы посредника (П), который помогал нам в
расследовании случая, и ответы М.В.
П.: В чем вы были одеты и как одежда выглядела после встречи с незнакомцами?
Может быть, вы упали от теплового удара и вам все показалось? М.В.: На мне
были простые брюки и рубашка. Но мне почему-то показалось, что брюки стали
более свежими, чистыми, чем до встречи.
П: Вы напишите обо всем этом очень подробно, просто для себя, а потом можно
подумать, что предпринять. Ведь вы начнете скоро забывать детали.
М.В.: А зачем это записывать и кому это нужно, ведь я не знаю, то ли это
было, то ли показалось. Просто будут смеяться.
П.: Ну хорошо, а если я напишу об этом и покажу заинтересованному лицу, вы
не будете иметь ничего против?
М.В.: Нет, пожалуйста, пишите. П.: Но вы все же напишите, ведь я не
участвовал в этих событиях, у меня могут быть искажения, будет передано не
ваше ощущение, не те детали!
Кстати, они опасались, что сотрут то, что не следовало бы. Вы этого не
ощущаете, не забыли ли что-нибудь?
М.В.: Ощущаю, и этим я был сам страшно удивлен. На стенде партийной
информации я прочитал, что меня заслушивали на бюро отдела в мае месяце. Я
пошел к секретарю и сказал, что этот пункт так и остался невыполненным. Он
вытаращил глаза, удивляясь тому, что я это забыл. Но я совершенно этого не
помнил. Если бы не протокол, который мне показали члены бюро, то ни за что
им бы не поверил. И другое. В отчетном бланке выполнения соцобязательства я
увидел, что два пункта выполнены мной. Этого я совершенно не помнил. Но там
стоит моя подпись. Что еще стерто, я не знаю. (Естественно, то, что им
забыто, он может установить только по видимым следам или при разговоре с
другими.- Прим. посредника.)
П.: А как вы смотрите на то, что нарушаете просьбу гуманоидов не
рассказывать об этом случае?
М.В.: Я не мог не говорить об этом. Но они мне уже отомстили.
В принципе, они гуманные, вежливые, и о них я не могу сказать что-либо
плохое, и отомстили они своеобразно. К вечеру следующего дня, когда я уже
рассказал кое-что товарищам, я услышал уже знакомый мне голос. Он возвестил,
что за то, что я рассказываю, я буду наказан (прозвучало это в шутливой
форме). Уходя домой, я не обнаружил форменную фуражку. Пришлось идти без
фуражки. Она не найдена до сих пор.
Я чувствую, что не смогу об этом написать. Взял было бумагу, начал
вспоминать дату, но все у меня ускользает из головы. У меня такое же
ощущение, как в тот момент, когда я не находил фуражку. Я не смогу написать.
П.: Вы себе это внушили. Ведь они не могут вам мстить, нет к этому
оснований, во всяком случае достаточных, ведь о них давно знают, они себя
давно обнаружили, так что вы их не опасайтесь.
М.В.: Я их не боюсь, они добрые и ничего плохого не сделают, но когда я
начинаю писать, то все у меня ускользает, и чувствую, что не смогу.
П.: А вы не сосредотачивайтесь, просто сядьте и начните с того, что "Я шел
вдоль канала в солнечный день" и т.д.
М.В. Я попытаюсь, но, наверное, ничего не выйдет.
П.: Вы не говорили им о том, что они нам известны и летают они к нам не одну
тысячу лет, и мы об этом знаем?
М.В.: Что-то похожее я говорил в тот момент, когда коснулся вопроса о помощи
бедным. Но они не выразили никакого удивления, приняли это как само собой
разумеющееся.
П.: Вы не спрашивали о будущем нашей планеты, о нашей жизни на Земле в
перспективе?
М.В.: Я этого не помню, но у меня осталось впечатление, что они умеют
строить схему будущих событий с учетом всех деталей и таким образом
предсказывать точно будущее. Таким же образом они могут возвратиться во
времени обратно.
Разговор продолжился через полчаса.
П.: Вы говорите, что не видите смысла писать об этом, не уверены, было ли
это. Я думаю, что это нужно обязательно изложить до мельчайших деталей. Вы
согласились все же написать...
М.В.: А разве шел разговор, что надо об этом писать?
П.: Минут двадцать назад мы говорили об этом!
М.В.: Убей - не помню! Ни слова!
П.: К вам никаких датчиков не приставляли?
М.В.: Нет. А ведь меня могли увезти!"
А вот еще по поводу памяти. Жуткая история француза Франка Фонтэна сегодня
известна многим. Этот юноша в 4.30 утра исчез из своего автомобиля на глазах
друзей. Они свидетельствовали, что "передняя часть автомобиля была окутана
ярко светящимся туманным шаром, а вокруг таяли четыре маленьких шарика.
Затем туман вытянулся в "трубу", которая поднялась и исчезла в небе". Через
неделю в 4.30 утра Франк, худой и обросший, заявился к приятелю и повел себя
так, как если бы не отсутствовал так долго. Во французской группе изучения
неопознанных аэрокосмических явлений выявили, что сначала Франк не помнил
абсолютно ничего. Потом стали возвращаться обрывки воспоминаний.
Вот как пишет об этом "Советская России" от 23 марта 1983 года: "Когда Франк
доехал до территории электростанции, заглох мотор. На капоте появился
светящийся шарик, машина оказалась в тумане. В панике, ничего не видя, Франк
почувствовал себя пленником. Защипало глаза, и он заснул. Очутился в
