появлялись ни за завтраком, ни за обедом. Капитан сходил со своего поста в
рубке только на короткое время. К счастью, шторм не был сильный и за ночь
даже ослабел. Утром впереди показалась темная масса острова Парамушир,
самого крупного в северной части Курильских, а справа виднелись меньшие
острова - Маканруши и Онекотан с вулканом Тоорусыр, из которого поднимался
густой столб дыма. Ветер прекратился, и дым шел прямо вверх, расплываясь в
верхних слоях атмосферы в серое облако, еле заметное на пасмурном небе. В
нескольких милях к югу из воды, подобно исполинскому столбу, отвесно
поднимался утес Авосси, словно огромный черный палец, грозивший судну.
Белая полоса прибоя резко отделяла его основание от поверхности моря,
казавшегося при сером освещении оливково-зеленым.
- Как угрюмы эти острова! - воскликнул Папочкин, вышедший на палубу
при известии, что видна земля. - Черные и красноватые мрачные скалы,
стелющийся кустарник.
- И все время туманы; летом дожди, зимой пурги, - прибавил Труханов.
- И все-таки люди живут здесь.
- Курильские острова сплошь вулканического происхождения, - пояснил
Каштанов. - На них насчитывают двадцать три вулкана, из которых
шестнадцать действуют более или менее постоянно. Эта цепь, соединяющая
Камчатку с Японией, тянется по западному краю большого провала морского
дна впадины Тускарора, достигающей девяти с половиной тысяч метров
глубины. Линии крупных разломов земной коры обыкновенно сопровождаются
вулканами, а частые землетрясения доказывают, что движения в земной коре
еще продолжаются и равновесие нарушается.
СТРАНА ДЫМЯЩИХСЯ СОПОК
После полудня попутный ветер позволил распустить все паруса, и
<Полярная звезда> с удвоенной быстротой понеслась к Камчатке, уже
видневшейся на горизонте. Вскоре поравнялись с мысом Лопатка, а затем
перед глазами путешественников потянулась линия вулканов-сопок. Одни были
конические, другие притупленные, соединенные одна с другой ровными
гребнями невысоких хребтов. Снега, покрывавшие стройные конусы сопок и
гребень промежуточного хребта, ярко белели на темном фоне неба. Лунная
ночь позволила войти безопасно в узкие ворота Авачинской бухты. Убрав
паруса, <Полярная звезда> прошла тихим ходом между высокими скалами ворот
и очутилась в обширной бухте, на берегах которой ни один огонек не выдавал
присутствия человека. Выло уже за полночь, и маленький городок
Петропавловск давно спал. Спокойные воды бухты серебрились при ярком свете
луны, а на севере, вдали, поднимался стройный конус Авачинской сопки,
подобно белому привидению на темном фоне неба. В воздухе чувствовался
легкий морозец. Казалось, Камчатка объята еще зимним сном.
Через час судно бросило якорь в сотне шагов от берега, возле сонного
городка. Грохот цепей разбудил собак, и ночная тишина была нарушена лаем и
воем, на который, однако, никто из горожан не обратил внимания. Этот
концерт повторялся не один раз, очевидно представляя обычное явление.
Утром путешественники были разбужены беготней и возней, начавшейся на
палубе, - происходила погрузка угля, пресной воды, провизии. Все поспешили
наверх. Яркое солнце поднялось уже высоко над горами, и город ожил.
После долгого плавания всем хотелось почувствовать под ногами твердую
почву; поэтому позавтракали наскоро и, чтобы переправиться на берег,
воспользовались шлюпкой, отправлявшейся за провизией. Там уже все
население Петропавловска, от малышей до стариков, едва передвигавших ноги,
собралось, чтобы поглазеть на судно и его пассажиров, услышать последние
новости с далекой родины, узнать, не привезены ли нужные им товары.
Позади толпы на пологом склоне расположились в живописном беспорядке
жалкие домишки горожан, среди которых выделялись по величине и солидности
постройки: городское училище, больница, новый дом губернского правления и
несколько торговых складов.
Путешественников поразило отсутствие чего-либо похожего на улицы.
Домишки были разбросаны так, как вздумалось их строителям и хозяевам: одни
стояли лицом к бухте, другие боком, третьи даже наискось. Вокруг каждого
дома расположились амбары, сарайчики, навесы для скота, вешалы для юколы.
Во многих местах лежали еще кучи и поля грязного тающего снега, из-под
которых к морю сбегали ручейки мутной воды, и прохожим приходилось
перепрыгивать через них, так как ни тротуаров, ни мостиков не было.
Всех поразило почти полное отсутствие домашней птицы и мелких
животных. Это объяснялось тем, что ездовые собаки, без которых на Камчатке
существовать нельзя, уничтожают всякую мелкую живность, особенно к концу
зимы, когда истощаются запасы юколы и собак держат впроголодь. Эти собаки
- красивые мохнатые звери различной масти - виднелись вокруг всех домов.
Одни грелись на солнце в живописных позах, другие рылись в домашних
отбросах, третьи дрались или играли друг с другом. Путешественники с
интересом рассматривали этих животных, родичи которых должны были принять
участие в экспедиции <Полярной звезды> в качестве средства передвижения по
снегам и льдам неизвестной земли. По случаю окончания зимнего пути и
полной распутицы на Камчатке собаки пользовались теперь заслуженным
отдыхом и незаслуженным великим постом, заметным по их впалым бокам и
голодным взорам.
Несмотря на зигзаги, которые приходилось постоянно делать между
домами и их пристройками, путешественники меньше чем в полчаса обошли весь
город и выбрались за его пределы, где ботаник надеялся собрать весеннюю
флору. Но его надежды были обмануты - везде лежал еще глубокий снег, и
только на более крутом косогоре, успевшем оттаять, нашлись молодые листья
анемонов*. Весна на Камчатке вследствие обилия зимних снегов и влияния
холодного Охотского моря начинается поздно, и земля освобождается от снега
только в конце мая. Но зато и осень затягивается до половины или конца
ноября.
_______________
* А н е м о н ы - рано цветущие травянистые растения, например
подснежники, ветреницы, веснухи и другие.
С верхней окраины города открывался чудный вид на всю Авачинскую
бухту, окруженную кольцом гор, местами круто обрывавшихся темными утесами
к глади вод, местами же сбегавших пологими склонами и разрезанных долинами
речек, уже освободившихся от оков зимы.
Кольцо гор отступало от берега бухты только на западе, где виднелась
низменная дельта речки Авачи. У устья последней можно было различить
домишки одноименного селения, единственного, кроме Петропавловска, жилого
места на берегу этого великолепного бассейна, имеющего около двадцати
километров в поперечнике, могущего вместить флоты всех великих и малых
держав, прекрасно защищенного со стороны моря и тем не менее поражавшего
зрителей своей пустынностью. На его гладкой поверхности не белел ни один
парус, зато окружающие горы, поросшие лесом, белели еще под зимним
покровом.
Спустившись к берегу, наши путешественники сделались свидетелями
любопытной сцены. Возле воды стояли, связанные попарно, тридцать собак,
назначенных для экспедиции. Они были окружены несколькими матросами и
толпой любопытных, но вели себя очень беспокойно - выли, дрались и делали
попытки к бегству. На воде у берега стояла большая неуклюжая лодка, в
которую собирались погрузить эту свору. Коренастый мужчина, обнаженный до
пояса, очевидно каюр, то есть собаковожатый, схватил пару сопротивлявшихся
и вывших животных за шиворот, отнес их в лодку и посадил у кормы. Но как
только он повернулся к ним спиной, чтобы идти за следующей парой, умные
собаки, очевидно недолюбливающие путешествия по воде, выскочили на берег и
смешались с остальными. Это повторилось несколько раз ко всеобщему
удовольствию зрителей. Не помогали ни пинки, ни крики - псы не желали
покидать свою родину. Каюр выходил из себя и ругал собак русскими и
камчадальскими скверными словами, зрители хохотали и подавали различные
советы, собаки выли - гвалт стоял невообразимый.
Наконец каюр придумал остроумный, хотя и не очень приятный для
косматых пассажиров способ посадки. Он оттолкнул лодку шагов на пять от
берега, вручив ее причал одному из матросов, и затем стал бросать собак
попарно через воду в лодку, несмотря на их сопротивление. Извиваясь в
воздухе, псы шлепались на дно, вскакивали передними ногами на борт и выли
отчаянно, но прыгать в воду все же не решались. Когда лодка наполнилась
всеми беспокойными парами, продолжавшими прыгать и выть, ее подвели носом
к берегу. Матросы и каюр быстро вскочили и взялись за весла. При первом же
взмахе весел стая, словно по мановению волшебного жезла, затихла и молчала
в течение всей переправы. Но как только лодка толкнулась о корпус
<Полярной звезды>, концерт возобновился с удвоенной силой. С берега было
видно, как собак попарно поднимали на палубу в корзине, спущенной с борта
судна на веревке, и как каюр носил их в отведенную им загородку, где
хорошая порция юколы заставила их примириться со своей участью
Суета на палубе, грохот якорной цепи и вой встревоженных собак рано
разбудили на другой день путешественников, которые не поленились подняться
наверх, чтобы бросить последний взгляд на городок и его обитателей,
собравшихся на берегу для проводов судна. При криках <ура>, <счастливого
пути>, сопровождавшихся маханием шапками и платками, и при вое собак
<Полярная звезда> сделала плавный поворот и полным ходом направилась через
бухту к воротам. Берег быстро уходил вдаль и вместе с тем на заднем плане
из-за ближайших к городу гор стал выплывать белоснежный конус Авачинской
сопки. Тонкой, прозрачной струей из ее вершины поднимался дымок.
- Закурила наша сопка! - произнес голос за спиной путешественников,
стоявших у борта и любовавшихся красивой картиной.
Все оглянулись. Это был тот энергичный мужчина, который накануне
перебрасывал собак в лодку. Теперь он был одет в кухлянку - рубаху из
оленьего меха шерстью наружу. Узкий и несколько косой прорез его карих
глаз, выдающиеся скулы, смуглый цвет лица, приплюснутый нос и скудные
черные усики сразу обнаруживали монгольское происхождение. Он, улыбаясь,
смотрел на путешественников.
- Это новый член нашей экспедиции - Илья Степанович Иголкин,
начальник тридцати собак и каюр передней нарты, который обучит нас
управлять этими беспокойными животными, - сказал Труханов, здороваясь с
каюром.
- Наши собачки очень спокойные, господин начальник! - возразил тот. -
Они уже затихли. Ведь покидать родину никому не охота, потому они и выли.
Когда Иголкин отошел к собакам, Труханов передал товарищам сведения
об этом члене экспедиции. Иголкин был родом из Забайкалья, из
бурят-казаков какой-то станицы на границе Монголии, и участвовал в войне с
Японией, после которой остался во Владивостоке. Его завезла на Камчатку
научная экспедиция, и ему понравилась страна дымящихся сопок, ее приволье,
обилие рыбы, охота на медведей. Он нашел здесь вторую родину, быстро
приспособился к своеобразным условиям тамошней жизни и сделался известным
всему Петропавловску ловким каюром и проводником любителей охоты. Принять
участие в экспедиции Труханова его соблазнила высокая плата, выданная ему
за год вперед и позволявшая построить дом и обзавестись скотом и орудиями
промысла.
Через час после поднятия якоря <Полярная звезда> входила уже в ворота
Авачинской бухты, которые тянутся на пять с лишним километров. Справа у
входа, против отвесных скал мыса Бабушкина, из моря чернел глыбой огромный
Бабушкин камень, около ста метров вышиной, с плоской вершиной, весьма
