свет. И аромат - слабый, но вполне отчетливый.
Цветок не увял, не поблек. Это явно не обычное растение, которое
можно встретить в долинах. Цветок раскрывался быстро, прямо у нее на
глазах. Опьяняющий аромат утолял голод и жажду Бриксии.
Она оторвала взгляд от сияния и посмотрела на пустыню. Шум битвы
незаметно стих. Девушка из своего убежища не видела никакого движения.
Опираясь на копье, она встала и решительно повернулась в сторону
темного, так неожиданно открывшегося прохода. Пошла медленно, двигаясь
только силой воли, измученное тело с трудом подчинялось. Но девушка хотела
уйти подальше, чтобы ее не увидели из пустыни, не смогли добраться ночные
чудовища.
И как и раньше, открывшаяся тропа начала извиваться между холмами.
Иногда Бриксии казалось, что она движется в общем направлении на север,
куда вели следы, в которых еще заметны были отпечатки лап Уты. Но в другое
время она думала, что заблудилась и движется не вперед, а назад.
И всегда перед ней открывалась тропа. А цветок в руке горел все ярче,
спасая ее от тьмы. Она страстно хотела вернуться к дереву, хотя опасалась,
что это невозможно. Наконец она начала спотыкаться и поняла, что идти
дальше не может.
Она упала спиной к холму и вытянула усталые ноги. Копье положила у
ног, руки на колени, тут же лежал цветок, теперь полностью раскрывшийся,
сверкающий собственным светом, пульсирующий так, словно он дышит в такт
работе ее легких.
Сколько же она держится - без пищи и воды? Не хотелось думать, что
завтра утром нужно будет продолжать путь. Она решительно обратилась к
своему умению жить только настоящим, не думая о будущих опасностях.
Невозможно заставлять себя еще что-то делать сегодня. Невозможно
бороться со сном, от которого закрываются глаза, тело становится тяжелым и
неподвижным. Бриксия закрыла глаза, чтобы не видеть окружающих холмов.
Цветок теперь лежал у нее на груди. Неужели он действительно
подстраивается под такт ее дыхания и биения сердца? Бриксия не могла об
этом думать. Но постепенно ее дыхание успокоилось, чередования света и
тени стихли, девушка уснула глубоким сном.
Видела ли она сны? Бриксия не могла бы сказать. Какое-то смутное
воспоминание у нее сохранилось. Она видела Куниггод в месте Древних -
Куниггод лежит, она не мертва, спит, спит, как сейчас ее собственное
усталое тело, но в каком-то ином и более важном отношении она не спит. И
Куниггод - вернее, та ее сущность, что важнее тела, - видит Бриксию.
Бриксия не может вспомнить, желает ли ей Куниггод добра, ничего не помнит.
Но что-то важное произошло между ними, да. В этом она уверена.
Она открыла глаза. Тьма ночи отступила от ее тела, ее удерживает на
расстоянии свет цветка. Небо затянуто тучами, не видно даже звезд.
Бриксия долго лежала. Потом то, что пробудило ее, снова проникло в
сознание. Она встала на колени, одной рукой нащупала копье. Тело,
казалось, больше не принадлежит ей, оно должно выполнить какое-то задание.
Девушка встала и пошла. Цветок освещал землю только на один-два шага.
То, что, возможно, ждет в темноте, оставалось скрытым. Но она должна идти
по тропе, и необходимо торопиться. Бриксия поискала в себе причину этого.
Может, ей нужно догнать остальных? Или просто не нужно задерживаться в
опасной местности. То, что однажды завлекло ее в ловушку, может сработать
снова.
Во тьме раздавались странные звуки. Сначала она решила, что это
птицы, потом - что полузмеи, каких она видела в пустыне. Еще, может быть,
жабы... В темноте может таиться столько опасностей, что не перечислишь и
за дни.
Но чем больше она вслушивалась, тем больше удивлялась. Как будто
кто-то, за пределами слуха, что-то говорит. Много голосов, некоторые
высокие, другие низкие и сильные. Бриксия напрягалась, стараясь разобрать
хоть слово. Но хоть шла она быстро, к говорящим не приближалась. Ее влекла
надежда отыскать дерево.
Как будто жизнь долины сопровождает ее, оставаясь за пределами
прикосновения, в тени. А может, она сама тень, оторванная от реального
мира.
Ночью можно представить себе все что угодно. Особенно если кружится
голова от голода и жажды. Может, подействовал и запах цветка: ведь сок и
плоды растений могут усыпить и даже лишить разума неосторожного.
Бриксия шла и прислушивалась, а голоса оставались недосягаемыми и
непонятными. Иногда ей казалось, что холмы прикрывают развалины крепостей,
и шепчут во тьме души тех, кто жил здесь когда-то. О таких вещах
рассказывают легенды.
Странно, но никакого страха она больше не испытывала. Как будто цель,
к которой она стремится, окружила ее непроницаемым покровом. Направо,
потом налево - тропа все время поворачивает. И повсюду вокруг темнота.
Шла ли она весь остаток ночи? Бриксия впоследствии не могла сказать.
Не знала она, и сколько времени проспала, прежде чем пошла. Теперь она
механически переставляла ноги. Даже не пыталась разглядеть, что впереди;
воля, двигавшая ею, подавила ее волю.
Вначале она не заметила, что местность вокруг изменяется. Холмов
стало меньше, но те, что оставались, показались ей гораздо выше. Потом
древко копья, которым она пользовалась как посохом, уперлась не в мягкую
землю, а во что-то твердое, и звон пробудил ее от полусна.
Бриксия подняла голову. Небо посветлело. Девушка опустилась на
колени, принуждение, которому она подчинялась, отступило. Свет цветка упал
на поверхность перед нею. Широкие каменные плиты, плотно прижатые друг к
другу. Дорога. Покрытая тонким слоем почвы. И на этой почве отчетливо
виден след кошачьей лапы. Словно оставлен он здесь сознательно.
7
Бриксия чуть ли не робко коснулась пальцем этого следа. Он реален,
это не обман зрения в тусклом свете утра. Ута... если этот след оставила
Ута, значит Бриксия вырвалась из ловушки, хоть на время. Она заторопилась.
Теперь она сможет отыскать остальных, не будет одна в таком месте, где у
нее для защиты только цветок.
Бриксия с трудом встала и пошла дальше. Цветок снова закрывался, но
медленнее, чем открывался. Он по-прежнему освещал тропу. Девушка искала
другие следы, оставленные Утой на участках мягкой почвы.
Холмы больше не окружали ее. Появилось кое-что другое - кустарники,
которые она узнает. Они колючие, но ветви их увешаны ягодами. Бриксия
набила рот ягодами, чувствуя, как их сок утоляет голод и жажду. Она жадно
ела, не обращая внимания на царапины, срывала темные ягоды с ветвей. Не
очень хорошая пища, плоды маленькие и кислые. Но в этот момент девушке
казалось, что никогда на пирах она не пробовала ничего вкуснее.
Она не только ела до тех пор, пока уже не могла больше, но и сколола
шипами листья и наполнила этот непрочный мешок ягодами. Вряд ли в
дальнейшем ей так повезет.
Небо уже окрасилось первыми лучами солнца, когда она кончила собирать
припасы. Восстановив силы, Бриксия принялась внимательней разглядывать
окружающую местность.
Были ли холмы, через которые она прошла, остатками древних сооружений
или нет, она не знала, но сейчас она видела немало доказательств, что шла
путем Древних. Тут и там виднелись следы стен, вперед уходила мощеная
дорога, она вела к хребту, гораздо выше пройденных ею холмов. Этот хребет
темным пятном выделялся в северной части горизонта.
Следы Уты ведут туда, значит и ей нужно идти туда, тем более что все,
связанное с пустыней, вызывало в ней отвращение. А это место не пробуждает
никакого "чувства": ни мира и доброжелательности, как в некоторых старых
развалинах, ни угрозы, предвещающей зло. Дорога уходила вперед, ее плиты
легко разглядеть, хотя местами они покрыты почвой, травой, даже кустами.
В усиливающемся свете дня Бриксия повернулась на север, лицом к
хребту, и пошла, но соблюдала осторожность, к которой привыкла за
последние годы. Наконец она приблизилась к хребту. Его холмы тоже поросли
травой, тускло-зеленой и какой-то увядшей. Дальше виднелись большие
вершины. Дорога уходила прямо в щель между двумя холмами.
По обе стороны стояли два каменных столба. Они поднимались высоко,
почти до вершин холмов. Столбы прямоугольные, но с выветрившимися,
изъеденными краями, на них те же следы глубокой древности, что и на резьбе
у выхода к Пустыне. А на вершине столбов установлены изваяния.
Справа изображение существа, похожего на жабу. Сходство различимо,
несмотря на работу ветра и воды. Изваяние угрожающее, возможно, это
предупреждение; жаба присела перед прыжком, она готова прыгнуть со столба
на дорогу.
Напротив, глядя не на дорогу, как жаба, а в проход, искоса
посматривая в то же время на противоположный столб, сидит кошка. Сидит в
той же спокойной позе, в которой часто сидит Ута, охватив хвостом кончики
лап. И в изваянии чувствуется не угроза, а спокойное любопытство.
Глядя на жабу, Бриксия протянула руку к груди, взялась за закрывшийся
цветок дерева. Она не удивилась, когда в ответ ощутила успокоительное
тепло.
За холмами дорога сузилась; разведя руки, девушка могла коснуться
откосов по обе стороны.
Бриксия заметила кое-что еще. Хоть пыталась она идти равномерно,
здесь продвижение вперед замедлилось. И не по ее желанию. Ей казалось, что
на каждом шагу приходится преодолевать невидимую вязкую преграду, которая
стремится удержать ее. И с каждым шагом ей приходилось прикладывать все
больше и больше усилий.
Голод, частично утоленный ягодами, вернулся, начала мучить и жажда.
Болели ушибленные ноги, грубые сандалии плохо защищали их. Вода... пища...
боль в ногах... тело ее все больше и больше оседало, требовало отдыха.
В то же время отчасти вернулось ощущение мира, единства со всем
окружающим, которое охватило ее утром под деревом. Может, это
предупреждение, что она не должна уступать просьбам плоти.
Бриксия упрямо продолжала идти. Над головой полоска неба лишена
облаков. Но холмы закрыли утреннее солнце, и с их откосов распространяется
холод. Девушка вздрагивала и часто оглядывалась. С каждым вздохом ее все
сильнее охватывало ощущение, что ее преследуют. Может, какое-то существо
из пустыни скрывается сзади. Бриксия часто смотрела вверх, опасаясь
увидеть черные крылья. И все время прислушивалась, была уверена, что рано
или поздно услышит бормотание жаб или те непонятные звуки, что
сопровождали ее в холмах.
В то же время внимательно приглядываясь к почве, Бриксия видела много
следов Уты. Они всегда были слева, в той стороне, где стоял столб с
кошкой.
Какую роль племя Уты когда-то играло в Пустыне? Бриксия видела работу
Древних: маленькие фигурки, гротескные, среди них мало красивых, некоторые
забавны, большинство отталкивающе уродливы, и все породы, неизвестные
жителям Дейла. Иногда попадались изображения лошадей и собак (хотя со
странными особенностями, которых нет у животных Дейла), но ни разу не
видела она изображения кошки. Бриксия считала, что кошки, как и люди
Дейла, здесь пришельцы, они заняли землю, покинутую Древними.
Но ясно, что скульптура кошки на столбе не менее древняя, чем
скульптура жабы. И потому сама Ута могла прийти не из какой-нибудь
разграбленной крепости, как думала Бриксия, а из самой Пустыни... А
доверять тому, что приходит из Пустыни, глупо.
Девушка шла все медленнее, потому что невидимое сопротивление каждому
шагу становилось сильнее. Рот снова пересох, и горсть ягод не принесла
облегчения. Вода... ручей... речка... Можно ли найти их здесь? Или в
Пустыне тайны воды известны лишь тем, кто ползает, летает или ходит в ней?
