так же вздымались в небо и не похоже было, чтобы они были сильно
повреждены. Если бы этот город бомбили, устояли бы они вообще? Может быть,
это было одно из мест, вымерших от последовавших за военными действиями
эпидемий. Может быть, он постепенно опустел от все убывающего количества
людей, населявших его, а не от внезапного взрыва бомб.
Дорога, по которой они ехали, превратилась теперь в узкое ущелье
между высокими руинами разрушенных зданий. Верхние этажи некоторых из них
обвалились и загромоздили почти всю улицу. Здесь были многочисленные
наземные автомобили, в которых с комфортом разъезжали Древние. И здесь
тоже были кости. Его потряс единственный череп, найденный им в старом
банке, но здесь было огромное количество человеческих костей. Скоро он
вообще перестал их замечать, даже тогда, когда кобыла наступала на хрупкие
ребра или пинком откатывала в сторону черепа. Да, теперь было совершенно
ясно, что люди умерли от эпидемии, или от газов, или даже от лучевой
болезни. Но солнце, ветер и животные унесли смерть, оставив только кости,
не способные причинить какой-нибудь вред.
Пока еще Форс не пытался исследовать пещеры, некогда бывшие нижними
этажами зданий. Сейчас он только хотел пробраться в самое сердце города, к
основаниям тех башен, которые манили его это утро. Но на его пути внезапно
возникло препятствие, прежде чем он смог достичь цели.
Город надвое разделяла глубокая долина, в центре которой протекала
извилистая река, ее пересекали мосты. Он вышел к одному из таких мостов, и
ему были видны два других. Перед ним оказалась фантастическая стена из
исковерканных ржавых обломков. Машины - не одна-две или даже десяток, а
сотни - были плотно втиснуты друг в друга. Ими, должно быть, управляли
люди, спасавшиеся от какой-то настигавшей их опасности. Они, наверное,
мчались с сумасшедшей скоростью. Мост теперь превратился в гигантское
скопище машин. Форс, может быть, и сумел бы пробраться через них, но
кобыла этого сделать не могла. Лучше всего было бы спуститься в долину и
пересечь реку там, потому что, насколько он мог видеть, и другие мосты
тоже были забиты изъеденным ржавчиной металлом.
В долину спускалась одна боковая дорога, и ее тоже заполняли машины.
Люди пошли по этой дороге, когда закупорило мосты. Но они - лошадь, кошка
и человек - сумели проложить себе дорогу и добраться до реки. Там ржавыми
линиями протянулись рельсы, и на них были поезда - первые поезда, которые
он видел. Два из них столкнулись, один локомотив врезался в другой. Тем,
кто пытался выбраться поездом, повезло ненамного больше, чем их собратьям
в застрявших наверху автомобилях. Форсу трудно было даже представить,
каким, должно быть, был тот последний день панического бегства - поезда,
машины. Он знал о них только из древних книг. Но дети в Айри иногда
ворошили гнезда черных муравьев и наблюдали, как те кишели и носились взад
и вперед. Так, должно быть, кишел и этот город, но немногие тогда сумели
выбраться отсюда.
А те, кому это удалось, - что с ними стало потом? Что могло помочь
кучке охваченных паникой беглецов, рассеянных по сельской местности и,
наверное, падающих во время бегства замертво от заразы? Форс дрожал,
выбирая себе дорогу рядом с обломками поездов. Но ему повезло, он нашел
узкую тропку через эту мешанину. На реке были баржи, они отплыли от берега
и затонули, образовав ненадежный мост. Лошадь, человек и кошка начали
пробираться по нему, пробуя дорогу перед каждым своим шагом. Посредине
была промоина, через которую струилась вода. Но кобыла, понуждаемая
каблуками Форса, бьющими о ее ребра, перепрыгнула через нее, а Люра
перемахнула ее со своей обычной легкостью.
Новые темные улицы с пустыми глазницами окон в зданиях, а затем
дорога, ведущая круто вверх. Они стали подниматься по ней и скоро наконец
оказались неподалеку от башен. Птицы кружили над их головами и кричали
резкими тонкими голосами. Форс мельком заметил коричневатое животное,
скрывавшееся в проломленных дверях. Потом он вышел к стене, частично
состоявшей из стекла. Стекло чудом уцелело, но с годами настолько
запылилось, что Форс не мог разглядеть, что находится за ним. Он спешился
и прошел мимо, проводя руками по этой странной гладкой поверхности. Секрет
изготовления такого превосходного стекла был утрачен вместе со столькими
секретами Древних!
Он увидел что-то за стеклом, и чуть было не отпрянул, но вспомнил
рассказы о Древних Людях. В затененной пещере стояли не сами Древние, а их
чучела, которые они выставляли в магазине для демонстрации одежды. Он
прижался носом к стеклу и во все глаза уставился на трех высоких женщин, и
на все еще обволакивавшие их драпировки из сгнившей ткани. Он знал, что
любые ткани рассыплются от малейшего прикосновения. Они всегда
превращались в пыль в руках пытавшегося взять их изыскателя.
Вокруг него были и другие пещеры витрин, но все они были без стекол и
пусты. Через них можно было попасть в находившиеся за ними помещения
магазинов. Но Форс еще был не готов отправляться на охоту и, вероятно, там
было не много того, что стоило бы увезти.
Здание слева было увенчано устремившейся в небеса высокой башней выше
всех башен поблизости. С ее вершины человек мог бы увидеть весь город,
узнать его размеры и осмотреть прилегавшую к нему местность. Форс знал,
что у Древних в таких зданиях были подъемные машины, энергия для которых
давно иссякла. Там могло не быть никаких лестниц - а если они и были, его
больная нога все еще была не готова для таких восхождений. Может быть,
перед тем, как покинуть город, замечательно было бы сделать набросок
города, каким он виден с башни, и это был бы великолепный доклад.
Это намного увеличило бы его шансы в Айри; он мечтал предстать перед
старейшинами Совета и доказать, что он, отвергнутый мутант, совершил то,
для чего других учили всю жизнь. Когда он думал об этом, у него теплело
внутри. Новый город - тот, который искал его отец - весь нанесенный на
карту и исследованный, готовый для систематических обысков айринцами - что
мог попросить в награду человек, сообщивший об этом? Да почти все, что
хотел...
Форс медленно продвигался дальше, теперь он шел пешком, ведя кобылу
за повод. Люра бежала впереди, исследуя дорогу. Никто из них не хотел
забредать слишком далеко. Звук катившегося камня, крики птиц все еще жутко
разносились по пустым зданиям. Впервые Форсу захотелось иметь товарища
одной с ним породы. В том месте, где были одни мертвые, неплохо было бы
услышать голос живого человека.
Солнце висело над головой, отражаясь от полки на фасаде одной из
лавок. Форс перемахнул через полосу вделанного в бетон железа, чтобы
обследовать эту лавку. Там лежали целые ряды колец, украшенные блестящими
белыми камешками, - бриллиантами, догадался он. Он выбрал их из пыли и
сора. Большинство были слишком малы, чтобы он смог надеть их на свои
пальцы, но он решил взять с собой четыре самых больших кольца с камнями -
смутно надеясь удивить ими молодежь в Айри. Среди них было одно кольцо с
более широким ободком и темно-красным камнем, и когда он надел его на свой
безымянный палец, оно так хорошо подошло, словно было сделано специально
для него. Форс повернул его на пальце, довольный темно-бордовым оттенком
камня. Найти это кольцо, которое давно умерший мастер словно сделал
специально для него, было хорошим предзнаменованием. Он будет носить его
на счастье.
Но пища была бы полезнее, чем эти вновь заигравшие на солнце камни.
Кобыле нужно есть, а здесь пастбища им не найти. В этом районе были только
руины. Он должен направиться на окраину, если хочет найти подходящее место
для лагеря. Но только не возвращаться через долину поездов. Лучше будет
исследовать город, попытавшись добраться до его противоположной стороны, -
если он успеет сделать это до ночи.
Форс не останавливался, чтобы обследовать еще какие-нибудь магазины,
но мысленно отмечал те, в которые следовало нанести визит. Пробираться по
заваленным улицам было делом медленным, и от солнечных лучей, отражавшихся
от стен зданий, пот капал с лица, а одежда прилипала к телу. Ему пришлось
снова сесть на лошадь, так как его нога начала болеть, а пустота в желудке
все увеличивалась. Люра протестовала - она хотела убраться подальше от
руин, в поля, где можно было поохотиться.
Через три часа непрерывного путешествия они достигли края чудесного
леса, или, по крайней мере, он показался им таким. Это был оазис живой
зелени, пробившийся сквозь безжалостную жару и бесплодие развалин. Некогда
это был парк, но теперь он превратился в настоящий лес. Люра
приветствовала его радостным, восторженным мяуканьем. Кобыла тонко
заржала. Она ломилась сквозь кусты, пока не вышла на то, что, без
сомнения, было звериной тропой, ведущей вниз по пологому склону. Форс
спешился и позволил кобыле свободно идти дальше, и та перешла на рысь. Они
достигли конца тропы, которая упиралась в озеро. Кобыла зашла по колено в
зеленую воду и уткнула в нее нос. Длинная красно-золотистая рыбина уплыла
прочь, подальше от кобылы, замутившей воду.
Форс опустился на широкий камень и стащил сапоги, чтобы окунуть
горящие ступни в прохладную воду. С озера подул ветерок, который обсушил
его влажное тело, и закружил опавшие листья кустарника. Форс посмотрел
через озеро. Напротив него вверх шли широкие белые ступени, потрескавшиеся
и заросшие мхом. Он заметил чуть видневшееся здание, куда вела эта
лестница. Но все это он мог обследовать и позже. Сейчас ему хотелось
просто посидеть на холодке. Кобыла вышла из озера и набила полный рот
длинной сочной травы. Из-под ее копыт вылетела утка. Она села на воду и
быстро поплыла к лестнице.
Вечер был долгим, сумерки вокруг этого укрытого озера короткими. Пока
еще света было достаточно, чтобы видеть. Форс рискнул зайти в высокое
здание с колоннами на верху лестницы и обнаружил, что ему все еще везет.
Это был музей - одна из тех сокровищниц, которые очень высоко стояли в
списке находок, разыскиваемых Звездными Людьми. Он побродил по комнатам с
высокими потолками, его сапоги оставляли грязные следы в светлой пыли,
иссеченной следами мелких животных. Он стряхнул пыль с верха ящиков и
попытался прочитать по буквам замазанные и расплывшиеся надписи.
Гротескные каменные головы злобно и слепо глазели сквозь мрак, и лохмотья
рассыпающихся полотен свисали с изъеденными червями рам там, где некогда
была картинная галерея.
Темнота погнала его к убежищу во внешнем дворе. Завтра у него будет
время оценить, что находилось внутри здания. Завтра... да у него же было
сколько угодно времени, чтобы найти и проанализировать все, что находилось
в этом городе! Он же даже и не начинал исследований.
Было тепло, и он дал своему костерку прогореть, пока не осталась
только кучка углей. Лес оживал. Он узнал лай рыскавшей в поисках пищи
лисицы, печальный зов ночных птиц. Он почти мог представить себе, как на
городских улицах собираются толпы печальных голодных призраков, ищущих то,
что исчезло навсегда. Но это место, где человек никогда не жил, было очень
мирно и походило на долины его собственной горной страны. Его рука легла
на сумку Звездных Людей. Действительно ли Лэнгдон был здесь до него, и не
на обратном ли пути отсюда был убит его отец? Форс надеялся, что это было
так, - что Лэнгдон познал радость доказательства своей теории, что его
карта привела его перед смертью именно сюда.
Люра появилась из темноты, легко ступая по замшелым ступеням у края
воды. И кобыла вошла без понукания, ее копыта звенели по разбитому
