Рыжеволосая игнорировала оборотня. Он видел ее в седле на более
страшном звере всего три дня тому. Ее глаза не отрывались от лица волхва.
Олег вдруг сказал злым голосом:
-- Мои травы растеряла?
Всадница хлопнула ладонью по притороченному мешку, Олег узнал свой,
голос ее был надменный, холодный, как северный ветер:
-- Среди караванщиков был походный маг. Я добавила его травы тоже.
Олег кивнул, буркнул рассеянно:
-- Покопаюсь на привале.
Она повернула коня, верблюд Олега пошел рядом, нависал, как
движущаяся гора над холмиком. Лиска смотрела прямо перед собой, туда же
вперил взор и Олег. Друг на друга не глядели, но Таргитаю вдруг
показалось, что важнее смотреть в одном направлении, чем друг на друга,
как всегда было у него с девками.
Мрак и Таргитай ехали в полусотне шагов позади. Мрак подозрительно ел
глазами ее гордо выпрямленную спину.
-- Что за разговор дурацкий? Ничего не пойму!
-- Олег понял... вроде бы.
-- Говорят так, будто заранее обо всем договорились! А мы с тобой,
мол, еще в соплях путаемся.
-- Мрак, не страдай.
Мрак несказанно изумился:
-- Это я-то страдаю? Тарх, я страдал, когда палец прищемил! Или когда
верблюд... эта верб... мне на ногу наступила.
Таргитай вытащил дудочку, спросил с надеждой:
-- Хошь поиграю?
-- Шпарь. Только с верб... не свались. Пока до земли долетишь,
заморишься.
Оба верблюда мерно покачивали горбами, шли неторопливо, бережливым
шагом, рассчитанным на долгое одоление жаркой пустыни. Мрак и Таргитай
тоже раскачивались, словно клевали носами. От верблюдов пахло кислым
потом, свалявшейся шерстью. Седла были неудобные, то ли женские, то ли для
мелковатых людей. Мрака то и дело защемляло спереди, он видел, как иногда
морщился Таргитай, но старательно дудит, пальцы быстро бегают по дырочкам
простой деревянной дудочки.
Раскаленное добела солнце сыпало искрами, что обрушивались на головы,
как удары накаленного молота. Под копытами верблюдов плавился песок, уже
разжаренный до оранжевого огня. Воздух был сухой, как над печью, выжигал
изнутри грудь, царапал горло.
У Таргитая от слепящего песка, которому ни конца ни краю, слезились
глаза. Мрак ехал багровый, как вынутая из горна раскаленная заготовка для
меча, только что не сыпал искрами. Пот бежал ручьем, глаза покраснели,
воспалились. Он пил чаще обычного, но все равно наотрез отказывался, как
предложил Олег, по-бабьи повязать голову платком.
Глава 12
Олег и маленькая женщина держались все так же впереди. Конь уставал,
хотя нес почти невесомую воительницу. Верблюд Олега шагал невозмутимый,
сухой, даже слюни и сопли не разбрасывал, берег для удобного случая.
-- Все равно не верю, -- пробормотал Мрак. -- Пырнет нашего дурня под
ребро! Только и видели. Рыжие все такие.
-- А наш Олег?
-- Олег тоже хитрый. Но у него хоть глаза зеленые, как трава! А у нее
желтые, словно песок.
-- Мрак, у тебя уже и Олег дурень, хоть и хитрый.
-- Всякий, кто с бабой связывается, -- дурень. Редкостный,
стоеросовый, доморощенный, круглый, непуганый.
Он первым заметил над виднокраем белое пятнышко. Оно росло, темнело,
ползло прямо на них. Подул ветер -- горячий, злой, бросил крупинки
обжигающего песка в лица. Таргитай пугливо закрывался локтем, а Мрак
растянул губы в торжествующей усмешке. Еще потопчут зеленый ряст!
Гроза налетела с южной торопливостью. Небо одним взмахом потемнело.
Раздался грохот, перешел в сухой злобный треск, будто боги рвали друг у
друга чистые простыни. В напряженном, как Мрак перед прыжком, воздухе
слепяще-ярко вспыхивали белые молнии -- рогатые, ветвистые, похожие на
белесые корни дерева.
Впереди между небом и землей встала серая мерцающая стена. Верхушки
барханов словно закипели, размылись. Стена начала стремительно надвигаться
на людей. Изогнутые вершинки барханов исчезали, их сминало, втаптывало,
размывало.
Олег обернулся, закричал:
-- На землю! Быстро!
Мрак и Таргитай еще переглядывались, а волхв уже соскочил, держа
верблюда в поводу, одним движением сдернул рыжеволоску. Она начала
отбиваться, однако Олег бросил ее на песок, навалился сверху. Мрак
хмыкнул:
-- А еще волхв!.. Ясное дело, под дождиком все оживает. Щепка на
щепку лезет.
-- А зачем нам слезать? -- удивился Таргитай.
-- Волхву виднее. Вдруг что-то ритуальное? Потом узнаем.
Спрыгнул нехотя, лицо было такое, что если потом не понравится, то
волхву достанется на орехи и на желуди. Таргитай соскочил, покатился с
песчаного склона.
Серая стена надвинулась стремительно. Нижняя часть была оранжевой от
взлетающего под ударами падающей воды песка. За стеной в необъятной толще
угадывались частые сполохи молний. Там ревело, гукало и трещало.
Таргитай истошно взвыл; ледяная вода обрушилась с такой мощью, что
вмяло в рыхлый песок по уши. Он отплевывался, жадно хватал ртом воздух, но
вокруг была только падающая вода. Зашипело, взвились струи пара, на его
разжаренных плечах тоже шипело, но скоро он заледенел -- вода падала из
небесной проруби. Очутившись между барханами, встал на четвереньки,
намотав повод на кулак -- одуревший верблюд пытался бежать, словно дождика
не видел. От грохота раскалывалась голова. Земля подскакивала как конь,
дергалась, била копытами.
Мрак сел на кипящий под холодными струями песок, опустил голову и
накрыл ее ладонями. Вода стекала по рукам, под ним сразу образовалась
лужа, не успевала уходить в песок.
Таргитай тихонько завыл, чувствуя себя заброшенным и несчастным. Боги
запасли воды для этих Песков на сто лет, а по дурости или недосмотру
вылилась сразу! Уже ошалел от грохота и сверкания, треска, задница в
холодной воде, как у лебедя, вокруг и под ним уже бурлит -- воды больше,
чем песка!
В темноте грохнуло. Таргитай ощутил страшный удар, вспикнул и упал
лицом в лужу. Рядом обугленная воронка заполнялась водой, взвился шипящий
столб пара, его прибила к земле стена падающей воды. Мрак ухватил Таргитая
за плечи, поднял: не захлебнулся бы спросонья, нашел когда спать, лодырь
несчастный.
Быстро светлело, ливень прекратился, как отрезанный ножом. Завеса
воды быстро удалялась, а от гордых барханов не осталось и следа. Люди и
животные лежали на ровной как стол песчаной пустыне -- волнистой,
взрыхленной струями, исходящей паром.
Таргитай трясся, стучал зубами. В голове гудели огромные шмели.
Солнце уже обрушилось злобным светом. Голый до пояса Олег вел в поводу
верблюда. Рыжеволосая женщина хлопотала над распяленными в песчаных ямках
шкурами, собирала воду в баклажки. Мрак покачивал головой, у ног лежало
нечто черное, обугленное. Таргитай с ужасом узнал остатки своего верблюда.
-- Я ж кричал, -- сказал Олег осуждающе. -- Надо было их тоже
уложить.
-- Что это?
-- Боги гневаются, если люди в грозу не склоняются перед их мощью. У
нас бьют по высоким деревьям, здесь -- по верблюдам. Ежели верблюд ляжет,
а ты будешь торчать столбом, то получишь заместо верблюда...
-- Нешто боги не отличают?
-- С такой выси разве рассмотришь? Да еще в такой дождь. Что будем
делать дальше, Мрак?
Мрак двинул плечами. Словно качнулись два темных холма.
-- Известно что. Нас трое, и этих коней трое.
-- А...
Олег беспомощно оглянулся на рыжеволосую. Она уже затыкала баклажки,
сливала остатки воды в бурдюк. Мрак посмотрел одобрительно, кивнул:
-- Ладно, пущай живет. Не стоит рубить, оставим здесь живьем. Уцелеет
так уцелеет.
Олег сказал напряженным, как струна, голосом:
-- Мрак, она единственная, кто не растерялся, а ухитрился набрать
воды. Без нее, без воды, мы бы не добрались. А так на всех хватит.
-- Но не побежит же она за конем?
-- Тарх пусть едет на моем верблюде. Я сяду на коня, посажу ее сзади.
Мрак с сомнением покачал головой.
-- Ее зубы будут возле твоей шеи?
-- Пусть посадит спереди, -- подсказал Таргитай услужливо.
-- Ну да, будет лапать, о нашей цели забудет.
Олег сказал настойчиво:
-- Мрак, она нужна.
Мрак почесал в затылке.
-- Ну, ежели так отважен... Я видел, как ты ее подмял, а она сдирала
с тебя волчовку. Надо было бы и штаны снять, воды набралось бы больше.
Таргитай спросил ехидно:
-- Ты пил бы воду из штанов Олега?
Мрак отшатнулся:
-- Упасите боги!.. Змея все предусмотрела. Такая еще опаснее.
Лиска собрала шкуры, свернула, перетянула ремешками. Двигалась
быстро, сноровисто. На невров не глядела, из последней шкуры остатками
напоила коня -- бурдюк и баклажки были полны. Мрак не вмешивался, лишь
глядел с неодобрением, как Олег взобрался на коня, подал ей руку. Рыжая
руки не приняла, прыгнула так ловко, что опустилась точно на круп позади.
Мрак поежился, словно острые зубы оказались за спиной у него самого.
Отважен Олег, безрассудно отважен. Сорвиголова. Отчаюга! А какой трусливой
овечкой вышел из Леса...
Он вздохнул, полез на зверя, который дважды сказал правду самому богу
прямо в глаза. Иначе откуда у него два горба?
Когда конь обессилел, а последняя капля воды была выпита и уже
испарилась через кожу, Мрак разглядел впереди зеленое пятнышко. Мог быть
мираж, сколько их встречали, но верблюды пошли шибче, даже хари вытянули,
что-то зачуяли.
Оазис оказался крохотным ручейком, вокруг которого поднималось два
десятка пальм, трава росла шагов на полсотни, там ручеек рассыпался в
мокром песке. Таргитай ошалело задрал голову, челюсть отвисла. Ни одной
ветки, листья растут прямо из стволов, каждый лист с коня размером! А то и
с верблюда.
-- Пальмы, -- определил Олег, подумав.
-- Откуда ведаешь?
-- Пока ты на дуде да это дурацкое два притопа -- два прихлопа вокруг
костра, я книги читал!
-- Стану я глаза портить, -- ответил Таргитай гордо.
Лиска легко соскочила, выжидающе глядела на Олега. При всей
заносчивости заметно трусила, старалась держаться поближе к волхву, а в
присутствии грозного Мрака замирала как улитка.
Таргитай сказал Мраку с неловкостью в голосе:
-- Пусть ею занимается Олег. Мы деремся не с девками, а с магами,
верно?
-- Деремся, -- передразнил Мрак. -- Лаял пес на луну, а та и не
догадывалась. Баба с воза... две бабы с воза, кобыла не заплачет. Пусть
Олег с нею мается. А я малость переведу дух, в дурнях похожу.
Однако коня напоил сам, осмотрел подковы, расседлал, развел маленький
костер из сухих стеблей жесткой, как свиная щетина, травы. Олег с головой
влез в мешок караванного мага, если воинственная амазонка не ошиблась.
Таргитай лежал пластом, даже дудочку не вынимал. Лиска сидела подле Олега,
держа его как щит между собой и Мраком.
-- Ночевать будем здесь, -- решил Мрак. -- Только ты думай, Олег. Я,
к слову о птичках, спать не лягу, пока не свяжешь свою змею по рукам и
ногам, не заткнешь ей пасть и не привяжешь к дереву... ну к пальме, раз
нет деревьев. Хорошо бы еще перед нею пса посадить! Да он больно ленивый.
-- Мрак...
-- А ты, Тарх?
Таргитай покосился на застывшую столбиком рыжеволоску, похожую на
суслика возле норки. Подумал, шумно почесался, махнул рукой:
-- Авось не зарежет.
-- Поленится? -- предположил Мрак саркастически. -- Разве что
поленится. Но от тебя разве что блох уже набралась, а лени -- не знаю.
Олег покраснел, привстал, умоляюще смотрел то на одного, то на
другого.
-- Еще не чуете? Она уже не враг... Пусть не друг, женщина не может
быть другом, как говорил Боромир, но уже не враг. Не самый лютый, а мы и
