не желая привлекать внимание... ох-ха-ха!.. разбойников Черного Епископа.
Воевода сказал громко:
- Что-то я не понял. А как же принцесса?
- Принцесса будет просить меня... умолять взять ее в жены, - ответил
разбойник охотно.
Голос принцессы был все таким же холодным и надменным:
- Никогда!
Шаги разбойника ударялись, уже издали он крикнул:
- Когда все будете корчится на кольях... ха-ха... с содранной кожей,
обрубленными пальцами и выдранными зубами... ох-ха-ха-ха!.. и останется
одна-единственная ее служанка... принцесса упадет на колени и будет умолять
меня взять ее в жены, но только оставить ее служанку в живых...
Со стороны принцессы было молчание. Гулко хлопнула дверь. В тишине
слышно было как дергается воевода, веревка шуршит о железо, но прутья без
острых краев, и перетереть веревку просто немыслимо.
Кровь все затекала в глаз, теплая и заволакивающая мир розовым - как
же, мне только и осталось, что видеть все в розовом цвете! Я смахивал ее
раздраженно, скривился.
Воевода сказал сочувствующе:
- Здорово он дал?
- Не то слово, - ответил я зло. - Идиот!.. Я идиот, не он. Он что,
злодей и есть злодей. Какой с него спрос?.. А я должен был догадаться. Все
к тому шло!.. Ведь ничего ж нового! Это уже сто раз... тыщу раз было, а я
все равно попался как лох в обменном пункте. Все ловимся на старые трюки...
Думать не хотим?
Он скользнул взглядом по моей мощной мускулатуре, где всю покрыл пот,
кожа блестела, рельефно выделяя каждый мускул, каждое вздутие даже мелких
мышц, а у меня их целые массивы, что куда уж думать, бей, круши и ломай,
все равно историю пишет победитель! А потомки узрят тебя красивым и мудрым,
с отеческим взглядом, покровителем магов, ученых и епископов... которых ты
сейчас велел бы перевешать.
Я ощутил движение воздуха, связанные руки дернуло. Острые зубы
торопливо рвали веревку, пару раз явно нарочито больно прикусили кожу. Я
напряг руки, волокна подавались, наконец руки бросило в стороны, с
удовольствием ощутил, что задел кулаком по волчьей морде.
- Долго же ты, - сказал я.
А воевода прошептал:
- Как ты сумел?
Волк рыкнул:
- А вы чем дышите? Здесь кроме этих туннелей есть и узкие дыры для
воздуха наверх. Иначе бы задохнулись... Но не мечтай, твоя задница
застрянет сразу.
- Герой, - буркнул я. - Теперь перегрызи еще и прутья.
- Надо же и тебе покрасоваться, - отпарировал волк.
Я ухватился за толстое железо. В ладонях заскрипело, кожа на костяшках
стала желтой, там просвечивали суставы. Я чувствовал как вздуваются мышцы
по всему телу, а не только на руках, напрягся, рванул. Прутья остались на
том же месте, но я и не надеялся, что сразу разлетятся в стороны, напрягся,
железо под моими пальцами заскрипело, словно ножом скребли сковороду.
- Подается, - шепнул воевода возбужденно. - Давай еще!
- Дуйся, дуйся, - посоветовал волк. - Илибережешь силы для свадьбы?
Я перевел дыхание, стиснул челюсти, мои мышцы сами превратились в
железо. Кожа увлажнилась, я был похож на бронзовую статую Геракла,
раздирающего крокодила, только повыше, в плечах пошире и посильнее,
понятно. Прутья начали подаваться, пласты моих грудных мускулов вздулись
как щиты персов, на моих плечах можно было бы гнуть рельсы, а на голове
ковать железо. В глазах потемнело, раздался скрип... но уже не в голове,
это скрипели железные прутья, покидая гнезда.
- Еще, - приговаривал воевода торопливо, - еще!
Потом он умолк, перед моими глазами колыхалось красное с плавающими
пятнами и волокнами, в черепе уже стоял грохот, будто там ломали камни.
Голос волка ворвался как скрип сухого дерева:
- Еще!.. Давай еще!.. А этот прут?..
Меня шатало, я сжал челюсти так, что заломило в висках. Мышцы трещали,
слово волокна рвущейся веревки, я чувствовал жар, кровь тяжелыми кипящими
волнами била в голову, вздувала мышцы как волны в океане во время бури.
Сквозь багровый туман в глазах я чувствовал взгляд принцессы, и хотя мне
вообще-то на нее наплевать, но почему-то готов был скорее умереть, чем не
суметь выломать эти прутья...
Голос волка понукал, торопил, я стонал, напрягался как Лаоокон со
змеями, мышцы и железные прутья торчали, наконец, когда ноги уже почти не
держали, я услышал голос воеводы:
- Да хватит-хватит! Ну зачем ты его так?
Я прислонился к стене, дышал тяжело, часто, в груди хрипело, булькало
и чавкало, словно слон шел по болоту. Когда в глазах чуть прояснилось,
увидел на той стороне пещеры воеводу, что отвязывал герцога. Волк сидел,
расставив передние лапы и смотрел на меня с насмешливым восторгом.
По одному пруту остались только по краям, остальные, изогнутые страшно
и причудливо, усеивали пол. В щель можно было бы пройти по четверо в ряд. Я
прохрипел, все еще чувствуя как дрожит все тело после пережитого
напряжения:
- Ты... это... зачем?
- Красиво было, - признался волк. - У тебя такая мускулатура!.. Мы все
были в восторге.
- Ах ты ж придурок...
- Тихо, - предупредил он и оглянулся в сторону принцессы. - Кстати,
она так смотрела на твои мышцы! Так смотрела...
У меня вертелось на языке спросить, как же она смотрела, в самом ли
деле было грандиозно... я не сомневался, что грандиозно, но хотелось
получить подтверждение еще разок, однако переломил себя, заставил себя даже
не смотреть в ее сторону, а волк прислушался, сказал быстро:
- Тихо! Похоже, он возвращается.
Я закинул руку за голову, пальцы нащупали рукоять меча. Воевода
опустил ладонь на рукоять кинжала.
- Мы дадим бой!
- Не стоит, - сказал волк нервно. - Я сам бы не прочь... но здесь веет
недобрым. Здесь кто-то есть еще... или вот-вот появится.
Принцесса вскрикнула, воевода указал на пол. Прямо из серого камня
выступали красные линии, медленно светлели, наливались пурпуром. В самом
серединке проступал как бы из глубины каменной горы далекий свет.
- Встанем возле двери? - предположил он. - Как только войдет...
Волк поднял морду, понюхал воздух:
- Одна струя тянет вот в ту сторону. Если отодвинете ту плиту...
Мы с воеводой навалились разом. Камень скрипнул по каменному
основанию, отполз в сторону. Из подземного хода пахнуло, как ни странно,
запахом хвои, свежей зелени, влажной земли, перепрелых листьев.
Герцог нырнул в отверстие первым, сразу за волком, следом впихнули
принцессу, дальше пошел я, не выпуская из рук меч, а воевода еще повозился
сзади, тщетно пытаясь изнутри задвинуть камень на прежнее место.
В темном как ночь подземном ходу глаза привыкли не скоро, я слышал
легкие болезненные вскрики, сам шарахался то головой, сам шарахался то
головой, то кровянил плечи об острые выступы. Пробираться проходилось
нередко на четвереньках, там бежали, двигались и ползли долго, наконец
далеко-далеко впереди блеснуло слабое пятнышко.
Я услышал радостный вскрик герцога:
- Выход? Я уж думал...
Голос принцессы был тихий и жалобный:
- Я больше не могу.
Под моими широкими ступнями жалобно вякнуло. Я наощупь отыскал ее
хрупкое тельце, подхватил, нес в этом чертовой тесноте бережно и страдая,
что каждый встречный выступ стесываю ее маленькой головкой, При каждом
таком ударе, сопровождающемся жутким хрустом, я стискивал зубы и ускорял
шаг. стремясь выскочить на свет как можно быстрее, а когда светящееся
пятнышко расширилось, я уже бежал со всех ног, стремясь покончить с этим
кошмаром, выступы скал били по голове и плечам, а хрупкое нежное тельце в
моих могучих руках дергалось уже непрерывно, я слышал сухой биллиардный
стук, и когда проход расширился, я выскочил из каменного зева как камень,
брошенный из баллисты.
За моей спиной оказалась узкая щель, сплошь заросшая кустарником и
высокой крапивой с узорчатыми листьями. Впереди теснились хмурые деревья. Я
пошел ломиться через кусты и мерзкую траву. Принцесса заверещала и забилась
в моих руках.
Волк с широко распахнутой пастью сидел на полянке. Красный язык
трепетал как пламя на ветру, желтые глаза блестели как крупный янтарь под
солнцем.
Принцесса брыкалась как зверь. Я бережно опустил ее на землю, она
вскочила, как подброшенная пружиной. Глаза сверкали дикие, лицо пошло
красными пятнами. Такие же пятнышки вздувались пупырышками на ее прекрасных
плечах, руках, ногах и ягодицах. На узких ремешках, что служит одеждой,
остались белесые пятна сока раздавленных растений.
Стиснув зубы, она принялась яростно чесаться. Сзади затрещало, из
джунглей помятой крапивы с пыхтением выполз герцог.
Я оглянулся на темный зев, что теперь стал чуточку виднее:
- А где воевода?
Герцог крикнул раздраженно:
- Он остался!
- Что?
- Остался, дурак, - крикнул он еще злее, и я понял, что "дурак"
относится ко мне, а не к воеводе. Воевода поступил как верный слуга, как
человек, давший присягу защищать принцессу любой ценой, ценой чести и
всего-всего, перед чем такая малость как жизнь покажется вовсе мелочью,
Принцесса, не переставая чесаться, молча устремилась в сторону
деревьев. Я на миг задержался, вдруг да ей надо дать время на уединение, но
герцог ломанулся следом, и мои ноги сами понесли за ними.
Впереди посветлело, деревья расступились медленно и величественно,
открывая самый прекрасный пейзаж, какой мне только довелось увидеть, но
гвоздь в сапоге кошмарнее всех фантазий Гете, и я за бегу ухватился за
дерево. Далеко впереди виднелись дома, крыши блестели золотой соломой, на
околице группа селян собиралась с косами.
Донесся счастливый голосок принцессы:
- Это уже мои земли!
Герцог ухватил ее за узкую кисть, откуда и силы взялись, готовый
бежать до самых городских врат замка принцессы. Оглянулся раздраженно:
- Что застыл, как пень?
- Бегите, - крикнул я. - Теперь вы в безопасности!
Он не успел открыть рот, как я повернулся, ветер засвистел в ушах, а
деревья замелькали мимо как летящие стрелы.
Глава 41
Замок выдвинулся из-за леса мрачный и неприступный, мне под ноги
метнулось черное, я инстинктивно подпрыгнул, но, чтобы не упасть, ухватился
за дерево. Меня трижды мотнуло вокруг ствола, сверху каркнуло раздраженно,
а когда мир перестал вращаться, я увидел оскаленную пасть волка и красный
язык.
- Ты настоящий герой, - сказал он с почтением. - Сразу на выручку
друга! Сам погибай, но товарища выручай... Так и надо. Это было бы красиво
и благородно. Я не хотел мешать, но вот этот комок перьев настоял...
Сверху раздраженно каркнуло еще громче:
- Еще бы! Красивая и возвышенная смерть - это красиво, это трогает,
даже у меня может выдавить скупую мужскую слезу, что прожигает камень.
Особенно, когда мрет молодой и здоровый, на котором бы еще пахать и пахать.
Мой лорд, ты же знаешь, что к замку нельзя подойти незамеченным. Тебя
утыкают стрелами из сотни арбалетов, едва приблизишься на выстрел... Но это
вот, которое в шерсти, нюхом учуяло выход... Понимаешь, высшие зрят с
высоты полета, а всякие низшие все нюхом да нюхом, как пингвины.
Я перевел дыхание, чувствуя себя в самом деле глупо:
- Если пойдем подземным ходом, на выходе нас сразу же по голове и в
сумку. Хотя, с другой стороны, кто станет ждать, что найдется герой,
который вернется тем же ходом, что и убежал?
Ворон каркнул:
- Рассуждаешь правильно. Как герой. Как настоящий герой! И настоящий
мужчина. Ты прав, никто не станет ждать, что найдется идиот, который
вернется тем же ходом, что и убежал. Но... а вдруг там тоже такие же
идио... гм... такие же герои? Героев ведь не сеют, не растят, они сами
откуда-то берутся. Даже в наших краях. Так что я, как существо не слишком
героическое, а всего лишь разумное, воспользовался бы другим ходом. Благо,
их тут видимо-невидимо.
Волк прорычал с отвращением:
- Мелкая душонка! Ни героизма тебе, ни самопожертвования. Тебе бы
летучей мышью на люд°в кидаться, кровь сосать у невинных детишек... Мой
