таковой существует, в чем я сильно сомневаюсь. "Монах" был здорово пьян,
но все же изобрел выход. Профессия, которой он меня обучил, сродни твоей.
Сродни в том смысле, что это очень древняя профессия и ее смысл трудно
передать одним-двумя словами. Но если попробовать ее приблизительно
определить, то лучше всего подойдет слово "пророк".
- Пророк, - повторила Луиза. - Пророк?..
Она замечательно совмещала два занятия: слушала меня с предельным
вниманием, ни на секунду не прекращая взбивать яйца.
- Или прорицатель. А может, еще точнее - ясновидец. Так или иначе,
эта профессия включает дар языков, чего и добивался "монах". Но вместе с
ним она дает и другие таланты.
- Такие, как превращение холодной воды в горячий кофе?
- Вот именно, умение творить чудеса. Сходную технику я и использовал,
чтобы розовые таблеточки забвения исчезли, прежде чем попадут ко мне в
желудок. Но главный из новых моих талантов - умение убеждать. Вчера
вечером я убедил "монаха" в том, что взрывать звезды - грех.
Моррис боится, что кто-нибудь переубедит его. Не думаю, что это
возможно. Искусство чтения мыслей, также заложенное в моей таблетке, в
действительности гораздо глубже, чем обычная телепатия. Я не просто читаю
мысли, я заглядываю в души. Теперь тот "монах" стал навеки моим
приверженцем. Быть может, он убедит в моей правоте весь остальной экипаж.
А может, не мудрствуя, проклянет "хачироф шисп" - то самое устройство,
которое взрывает звезды. Я лично намерен поступить именно так.
- Проклянет?
- Ты думаешь, я шучу?
- О, нет. - Она налила кофе. Твое проклятие выведет его из троя?
- Да.
- Вот и хорошо, - сказала Луиза, и я почувствовал силу ее собственной
веры. Веры в меня, которая делала из нее идеальную послушницу. Когда она
отвернулась, чтобы подать яичницу, я бросил ей в чашку треугольную розовую
таблетку.
Она кончила накрывать на стол, и мы сели завтракать.
- Тогда, значит, все это кончено?
- Все кончено, - я отпил апельсинового сока. Просто чудо, как
четырнадцать часов сна могут повлиять на аппетит. - Все кончено, и я могу
вернуться к своей главной, четвертой профессии.
Она вскинула на меня глаза.
- Бармен. Раз и навсегда, я бармен. Ты выйдешь за бармена.
- Вот и хорошо, - повторила она, успокаиваясь.
Часа через два ее мозг освободится от рабских оков. Она снова станет
собой: свободной, независимой, неспособной усидеть на диете и несколько
застенчивой. Но розовая таблетка не сотрет ее собственной памяти. Луиза не
забудет, что я люблю ее и, надеюсь, все-таки выйдет за меня замуж.
- Придется нам нанять помощника, - сказал я. - И поднять цены. Как
только наша история выплывет наружу, от посетителей отбоя не будет.
Луиза думала о своем.
- Когда я уходила, Билл Моррис выглядел из рук вон плохо. Надо бы
известить его, чтобы он больше не переживал.
- Ну уж нет. Я хочу, чтобы он боялся. Моррис обязан убедить весь мир
в необходимости строительства пускового лазера. Чего доброго, кто-нибудь
еще предложит закидать корабль "монахов" бомбами. А этот лазер нужен нам
самим.
- Мм... Вкусный кофе. Но зачем нам лазер?
- Чтобы добраться до звезд.
- Пусть об этом печется Моррис. Ты забыл, что ты - бармен? Твоя
четвертая профессия...
Я покачал головой.
- Ни ты, ни Моррис не отдаете себе отчета в том, на каком гигантском
пространстве торгуют "монахи" и как их мало самих. Сколько тебе
приходилось видеть сверхновых за всю свою жизнь? Чертовски мало. В
необозримом, бесконечном небе чертовски мало кораблей. Но в нем есть
многое, помимо "монахов". Есть многое такое, чего боятся сами "монахи", а,
возможно, и такое, о чем они и знать не знают. Корабль "монахов" даст нам
жизненную силу и бессмертие. Никакая цена не окажется тут чрезмерной...
- У тебя горят глаза, - выдохнула Луиза. Она выглядела почти
загипнотизированной и полностью убежденной. И я понял, что на всю
оставшуюся жизнь обречен держать в узде свою тягу к проповедям.
