ложится спать, выпив кофейник кофе с коньяком. И Хэндел тоже.
О чем это он? Кофе никак на меня не подействовал.
- Ты проиграл, Синк, - сказал я.
- Серьезно? - улыбаясь так, словно одержал победу, Синк принялся
издавать булькающие звуки. Оно было жутко знакомым, это бульканье. Я
почувствовал, что правила снова меняются, причем слишком быстро, чтобы их
придерживаться. Улыбаясь и равномерно побулькивая, Синк сунул руку в
брючной карман и вытащил пистолет. Пистолет был небольшой, но оружие есть
оружие. Как только это до меня дошло, я выстрелил.
Реактивные пули сжигают твердое топливо за первые семь-восемь метров
полета и дальше летят уже по инерции. Синк как раз находился на расстоянии
метров восьми от меня. Пламя полоснуло его по плечу, но он только
снисходительно улыбнулся. Дуло его пистолета уставилось мне в переносицу.
Я выстрелил ему в сердце. Никакого действия. Третий выстрел пробил
дырку у него между глаз. Я увидел, как дырка тут же стала затягиваться и
сразу все понял. Синк мошенничал.
Наступила его очередь стрелять. Я зажмурился. Холодная жидкость
тонкой струйкой потекла по моему лбу. В глазах начало жечь, на губах
появился резкий вкус спирта.
- Ты тоже марсианин, - сказал я.
- К чему эти оскорбления? - спокойно произнес Синк и выстрелил еще
раз. У него в руках был водяной пистолет, детская игрушка, хоть и
напоминавшая с виду настоящее оружие. Я отер спирт с лица и посмотрел на
него.
- Ладно, - сказал Синк, - ладно. - Он поднял руку, стащил с головы
волосы и бросил на пол. Потом сделал то же самое с ресницами и бровями.
- Так где же он? - спросил Синк.
- Он что, соврал мне, сказав, что он антрополог?
- Конечно. Он был представителем Закона и выследил меня даже на таком
невообразимом расстоянии. - Синк оперся спиной о стену. - Тебе не понять,
как мои соотечественники называют мое преступление. И заступаться за него
тебе нет причин. Он же пользовался тобой, и когда останавливал
предназначенную тебе пулю, то делал это только затем, чтобы заставить меня
думать, будто ты - это он. Вот почему он тебе помог плавно спуститься из
окна квартиры, вот почему устранил тело Доминго. Ты для него был
подставной лошадью. Он полагал, что пока я тебя не убью, он сможет за мной
спокойно шпионить, и готов был поэтому тобой пожертвовать без малейших
угрызений совести. А теперь говори - где он?
- Мертв. Он не знал о существовании электрических изгородей.
Из коридора раздался зычный голос Хэндела:
- Мистер Синклер! У вас там все в порядке?
- У меня гость! - отозвался Синк. - С пистолетом.
- Что нам делать?
- Ничего, - засмеялся Синк. Постепенно он начал терять человеческие
очертания, "расслабляясь", поскольку я уже понял, кто он на самом деле.
- Никогда бы не поверил, - смеялся Синк. - Выслеживать меня так долго
только для того, чтобы погибнуть на электрической изгороди!
Смех у него был рваный, как на ленте с перебивающейся записью, что
заставляло задуматься, точно ли это хохот и о трудностях, сопряженных с
его имитацией из-за его, бесспорно, загадочной системы дыхания.
- Ток его, конечно, не мог убить. Он, должно быть, замкнул его
генератор воздуха и взорвал батареи.
- Кофе с коньяком предназначался ему, - предположил я. - Постойте-ка,
он однажды сказал, что его могут убить органические яды. Имелся в виду
спирт?
- Очевидно. И все, что я сделал - это дал тебе возможность бесплатно
выпить! - засмеялся Синк.
- Я был очень доверчив, - покачал я головой. - И поверил всему, что
про тебя рассказывали твои женщины.
- Они ничего не знали, - голос его посерьезнел. - Вот что, Чисборо...
Я делал какие-нибудь оскорбительные намеки о вашем сексуальном поведении?
- Нет.
- Тогда оставьте в покое мое.
Да, он вовсе не шутил. Он мог принимать любой вид, какой ему
заблагорассудится. Внешность у Синка стала совсем земная. Может быть, он
на самом деле смеялся или считал, что смеется.
Синк медленно двинулся в моем направлении, держа в руке бесполезный
пистолет.
- Ты понимаешь, что сейчас будет?
- То же, что и с телом Доминго, - высказал я догадку. - То же, что со
всеми остальными телами; что сбивало с толку полицию.
- Точно! Наш род славится своим чудовищным аппетитом. - Он
придвинулся ко мне еще ближе, забыв о водяном пистолете в правой руке.
Мускулы его расслабились и сгладились. Он теперь больше напоминал глиняное
изображение человека на первой стадии. Зато рот у него становился все
больше, а челюсти напоминали теперь две подковы с острыми краями.
Я выстрелил еще раз.
Что-то гулко ударилось о дверь. Синк этого не услышал. Он
расплывался, теряя все формы, которые пытался себе придать во время
наступившей вдруг агонии. Из разбитых частей его пистолета струился спирт,
прямо на то, что было его рукой, и капал на пол.
Рука Синка пузырилась и кипела. Он с криком выскользнул из смокинга.
Через мгновение стук в дверь повторился.
Затрещали филенки.
Я последним усилием воли заставил себя выйти из оцепенения, в котором
находился и, схватив серебряный термос, начал лить кофе с коньяком на все,
что корчилось на полу.
Запузырилась уже вся масса, бывшая некогда Синком. Из нее начали
падать на ковер какие-то блестящие металлические штуковины.
Дверь угрожающе затрещала и распахнулась. Но в этот момент я уже был
у стены, готовый открыть огонь по чему угодно, что окажется на пути. В
комнату ворвался Хэндел и остановился, как вкопанный.
Он так и остался в дверях, выпучив обезумевшие глаза на корчащуюся,
пузырящуюся массу. Ничто, я чувствовал это всем телом, ничто не могло
заставить его отвести взгляд от этого зрелища. Вскоре масса перестала
шевелиться, и тогда Хэндел глубоко вдохнул, завопил во всю мочь и с криком
выскочил из комнаты. Я услышал глухой удар его столкновения с охранником и
почти нечленораздельные выкрики: "Не входите туда! Нет! Нет!". Потом
раздались громкие всхлипы и топот его заплетающихся ног.
Я вошел в спальню и вылез на подоконник. Пространство перед домом
было по-прежнему залито светом, но движения заметно не было. Однако сейчас
это уже мало меня заботило - ведь все, что мне могло там встретиться, это
люди или собаки.
ЗАНОЗА
В моей комнате кто-то был.
Наверняка кто-нибудь из парней Синка. Вот глупец. Уходя, я выключил
свет. Теперь же под дверью виднелась светлая желтая полоска.
Он прошел внутрь не через дверь - все положенные мной ниточки были на
месте. Оставалась пожарная лестница а окном спальни.
Я вытащил пистолет, сделал шаг назад, чтобы создать себе простор для
маневра. Затем - я так часто практиковался в этом, что, наверное, свел с
ума администрацию дома - ударом ноги распахнул дверь и одним выверенным
броском ввалился в комнату.
Ему лучше было бы притаиться за дверью, или присесть на корточки
позади стола, или, наконец спрятаться в стенном шкафу, прижавшись глазом к
замочной скважине. Вместо этого он расположился прямо посреди комнаты, и к
тому же совсем не в ту сторону смотрел. Он едва начал оборачиваться, как я
уже засандалил в него четыре реактивные гиропули. Я даже заметил, как
дергалась его рубашка, когда ее пронизывали пули. Одно отверстие
образовалось чуть повыше сердца.
С ним было покончено.
Я даже не удосужился полюбоваться падением его тела, а короткими
перебежками, низко пригнувшись, пересек всю комнату и повалился на пол за
диваном. Он мог быть не один. Здесь могли оказаться и другие. Если бы хоть
кто-нибудь из них притаился за диваном, он бы тут же меня и прикончил, но
там никого не было. Я быстро пробежал взглядом вдоль стены за собою, но
там нигде нельзя было спрятаться. Тогда я замер в ожидании, тщательно
прислушиваясь.
Где же остальные? Тот, кого я пристрелил, никак не мог заявиться в
одиночку.
Я уже давно стоял поперек горла Синку. Посылая своих головорезов в
засаду на меня, он должен был объяснить им, на что они идут. Но тот,
которого я пристрелил, не успел даже уразуметь, что он побывал в деле.
- Почему вы сделали это?
Невероятно, но голос исходил из самой середины комнаты - оттуда, где
я оставил без внимание рухнувший на пол труп. Я отважился на то, чтобы
бросить быстрый взгляд в ту сторону и тотчас же снова спрятал голову за
диван. Вот что запечатлелось на сетчатке моих глаз в результате такого
моментального фотоснимка: он даже не пошевелился, крови на нем не было, не
увидел я и пистолета, правда правая его рука не попала в поле моего
зрения.
Пуленепробиваемый жилет? Ребята Синка не имели обыкновения прибегать
к такого рода защите, но иного ответа никак не могло быть. Я резко
выпрямился и выстрелил, целясь ему между глаз.
Пуля начисто уничтожила правый его глаз, прошив череп меньше, чем в
дюйме от него. Страшно было глядеть на то, что я сделал. Я снова нырнул
под прикрытие дивана и попытался успокоиться.
Никаких звуков. Как и никаких признаков того, что он здесь не один.
- Я спросил, почему вы сделали это?
Некоторый оттенок любопытства придал особое своеобразие его
пронзительному голосу. Он продолжал стоять не подвижно, когда я
выпрямился, а в голове его не было никаких отверстий, на лице как ни в чем
не бывало располагались оба его глаза.
- Почему я сделал - что? - ошеломлено переспросил я.
- Почему вы сделали во мне отверстия? Я вам очень благодарен за эти
сувениры из металла, разумеется, вот только...
Он неожиданно замолчал, как будто выболтал слишком много и понял это.
Но меня сейчас беспокоило совсем иное.
- Здесь есть еще кто-нибудь?
- Только мы двое. Я прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение и
компенсирую это...
Тут он снова осекся и переменил предмет разговора.
- Кого же это вы здесь ждали?
- Парней Синка. Как я полагаю, они все еще разгуливают на свободе.
Ребята Синка очень хотят делать отверстия во мне.
- Почему?
Неужели он настолько глуп?
- Чтобы вывести меня из игры! Чтобы убить меня!
Поначалу он изумился, затем пришел прямо-таки в бешенство. Он
настолько взъярился, что едва не захлебывался.
- Меня должны были проинформировать! Кое-кто должен понести
ответственность за такую вопиющую халатность!
- Тише, тише. Я сам виноват. Я посчитал, что вы на стороне Синка.
Выходит, я зря в вас стрелял. Извините.
- Ничего страшного.
Он улыбнулся, успокоившись так же мгновенно, как и разбушевался.
- Но я испортил вам костюм... - испытывая чувство неловкости,
продолжал я.
Его пиджак и рубашка были изрешечены, однако крови не было.
- Только вот кто ВЫ?
Росту он был не более ста шестидесяти сантиметров - такой невысокий
толстячок в старомодном коричневом костюме, с застежкой на одну пуговицу.
На лице у него не было ни единой волосинки, не было даже ресниц. Как и
бородавок, морщин и каких-либо особых примет. Это был один из тех парней,
у которых все гладенькое и кругленькое, как будто создатель не позаботился
о том, чтобы снабдить их лица характерными чертами.
Он развел руками, явив моему взору аккуратно наманикюренные ногти.
- Такой же человек, как и вы.
- Псих!
- Полегче, - огрызнулся он сердито. - Просто бригада, ответственная
за предварительно обследование, схалтурила, выполняя свои обязанности.
- Вы... марсианин?
- Никакой я не марсианин! Я... - тут он издал булькающий звук, как
будто захлебываясь, - а еще я антрополог. Так это у вас называется. Я
