перечисленных выше бед. Например, чтобы женские сарафаны не снизили нашу
обороноспособность, требуется каким-либо образом дать швейной фабрике больше
людей или передать шитье недостающих парашютов на другую фабрику, подбросив ей
необходимые для этого дополнительные ресурсы. И в том, и в другом случае то,
что дается дополнительно, придется откуда-то взять, вызвав там нехватку,
которую также нелегко устранить, как и недостаток красивых сарафанов в
магазине.
А у них, то есть на Западе, как? Точно также! Экономика похожа на тришкин
кафтан. В нем все время образуются дыры, которые приходится залатывть, оголяя
другие места и так далее. А вот дальше судьба России и Запада "сильно
разнится", как говорил в свое время о Левше и английском шкипере писатель Н.С.
Лесков. Постоянной починкой огромного тришкиного кафтана -- экономики -- в
нашей стране занимается большая и сложная система хозяйственного управления, в
странах Запада -- рыночное хозяйство, о котором пойдет речь уже не в этой, а в
следующих главах.
Кто латает тришкин кафтан?
Eсли вы помните, сарафанная драма завязалась, когда в магазине не нашлось
нарядных сарафанов. Таких магазинов, конечно, много, а, с другой стороны,
просьба одного отдельного магазина вряд ли будет выполнена на швейной фабрике,
потому что делать небольшие партии товара ей очень неудобно. Поэтому нужно
собрать заявки на сарафан со многих магазинов. Может случиться, что
промышленность не имеет возможности произвести заказанное количество красивых
сарафанов. Тогда их придется распределять между магазинами.
Сбором заявок у магазинов и распределением товаров между ними занимается у нас
министерство торговли.
Собрав все заявки, министерство обращается... куда? Чтобы найти нужный
адресат, министерство должно знать возможности и загрузку швейных фабрик.
Этого, конечно, торговля не знает (ей приходится иметь дело чуть ли не со
всеми предприятиями нашей страны). Состояние швейных дел у нас знает другое
министерство -- легкой промышленнсти. Оно распределит заказ торговли по своим
предприятиям и прикажет им его выполнить. Если для выполнения заказа
потребуются дополнительные ресурсы, министерство легкой промышленности соберет
заявки у своих предприятий и передаст их в другие министерства.
Так могло быть и изредка бывает. Однако обычно любое министерство, и легкой
промышленности в том числе, отказывается от новых заказов. Министерство
боится, что новый заказ не обеспечат необходимыми людьми, материалами и
техникой, и, как мы увидим ниже, не без оснований. В нашем случае министерство
легкой промышленности может отказаться принять новый заказ, потому что на
швейных предприятиях не хватает рабочих рук. Оно может сказать так: или
сарафаны, или парашюты, или и то, и другое, но тогда увеличьте заработную
плату работников (чтобы на фабрики министерства перешли рабочие с других
предприятий). Предпочесть ли одно из министерствторговли и обороны, дать ли
Минлегпрому дополнительную заработную плату, или снасильничать и заставить его
взять задание, пойдя на риск его невыполнеия, решает стоящий над
министерствами орган власти -- Совет Министров СССР [здесь и далее -- со
своими комитетами], а в важных и спорных случаях -- ЦК КПСС.
Надо сказать, что не всегда заказ поднимается так высоко. Когда швейная
фабрика, к примеру, хочет получить ткань у текстильной, вопрос может решить
министерство легкой промышленности, которому принадлежат оба предприятия.
Общее правило таково. Предприятияю, чтобы получить что-то от другого, надо
добраться до их общего начальства. Обычно предприятие или производственное
объединение подчиняется главку, главксоюзному министерству, а оно -- Совету
Министров СССР. [Есть и несколько других схем подчинения, например:
предприятие -- республиканское министерство -- Совет Министров союзной
республики -- Совет Министров СССР.] Именно ему и приходится решать
невероятное количество мелких и крупных вопросов. Вы удивитесь, когда узнаете,
что вопрос о деревянных кубиках для детей решали Совет Министров СССР и ЦK
KПСС, о стержнях для шариковых ручек и стеклах для очков -- Политбюро.
Вам кажеся, что Совет Министров не должен заниматься детскими кубиками? Eму
тоже так кажется! Работники Госплана СССР -- главного хозяйственного органа
Совета Министров СССР -- стонут и умоляют избавить их от забот о велосипедах,
батарейках, ножницах и зубных щетках и дать возможность заниматься крупными
экономическими проблемами, стоящими перед страной. Но, практически, другого
законного способа решить проблему детских кубиков нет.
Пробка в управлении
Вы уже почувствовали, наверное, в чем состоит главная проблема нашего
хозяйства. Любое новое хозяйственное дело всегда требует огромного количества
перестроек, которые, как правило осуществляются через "верх". Образовавшаяся
там управленческая пробка блокирует эти перестройки.
Теперь, когда вы это знаете, не удивляйтесь и не возмущайтесь, если вы не
увидете в магазине красивого сарафана. В этом не виноват магазин -- он продает
то, что ему поставляют. В этом не виноваты ни швейная фабрика, ни главк, ни
министерство -- они беспомощны что-либо изменить. В этом не виноват и Совет
Министров -- пожалейте его! -- он не может один решить все вопросы великой
страны. Виноватых нет -- есть только потерпевшие! Не удивляйтесь тому, чего
нет, удивляйтесь и радуйтесь тому, что есть!
Если бы только сарафаны!
Такие же трудности, как и при внедрении нового сарафана, возникают при
переходе на новое оборудование и продукцию. Поэтому наша страна оказывается
неспособной внедрять изобретения, а это не менее серьезно, чем плохое качество
сарафанов. Наша промышленность устаревает, и мы становимся слабыми и в
экономическом, и в военном отношении. Недавно крупнейшая американская газета
"Чикаго Сан Таймз" опубликовала серию статей о Советском Союзе под общим
заглавием: "СССР -- задрипанная сверхдержава" [1]. Ведущий американский
специалист по Советскому Союзу М. Фешбах пишет там о нашей стране: "Это
слаборазвитая страна, имеющая атомную бомбу. Если бы ее не было, нам не нужно
было бы вообще обращать на них внимание... "
Нашей стране выходят боком не только технический прогресс и мода. Народное
хозяйство живет напряженной жизнью, в которой все время происходят требующие
вмешательства события. Вдруг, один за другим, начинают выходить из строя
ткацкие станки, работавшие с 1913 года и нужно увеличивать выпуск новых.
Истощается старое месторождение и приходится наращивать добычу в других
местах; открыто новое месторождение и нужна техника для его освоения. Неурожай
вызвал нехватку хлопка, и его нужно закупать за границей. Хорощий урожай
требует специальных мер для его хранения... По принципу тришкиного кафтана
каждое вмешательство требует множества новых перестроек, которые блокирует
управленческая пробка.
В результате на новое месторождение привозят металлоконструкции, но не
привозят крепежные болты, потом привозят болты, но не привозят для них гайки.
Нужный стройке трансформатор попадает туда, где его ждали несколько лет назад.
Откройте отраслевые экономические журналы, и оттуда на вас хлынут: коровники
без коров и коровы без коровников; блюминги без копеечной прокладки,
останавливающей производство; трактора без запчастей; работники без дела и
дела без работников. Иногда создается впечатление, что все созданое нашими
людьми, бродит без царя в голове по стране и встречается в нужных количествах
лишь при особо счастливом стечении обстоятельств.
Огромные рукотворные богатства пропадают зря, потому, что чего-то недодали для
их употребления. Множество вещей образует кладбищенские залежи в одном месте в
то время, когда их ждут в другом. Люди создают огромные количества изделий,
которые вообще никогда не будут использоваться.
Еще страшнее действие пробки в управлении на характеры людей. Зная, что нельзя
ничего добиться, люди становятся вялыми и инертными, с интересами, полностью
сосредоточенными в семье и в кругу близких лиц или, что еще трагичнее, в
пьянстве.
Нарушение правил
Представьте себе положение, когда для переезда с квартиры на квартиру нужно
обращаться за грузовиком в Совет Министров СССР. Вы, конечно, поступите проще
-- договоритесь с соседом-шофером, и он сам решит этот трудный государственный
вопрос. Точно также поступают руководители предприятий, главков, министерств,
договариваясь между собой о материалах, дефиците, путевках в санатории,
различных услугах. Часто эти сделки санкционируются вышестоящими органами либо
по необходимости: горит план, либо в порядке такого же соглашения: ты мне -- я
тебе.
С народнохозяйственной точки зрения эти сделки -- и легализованные, и не
легализованные -- являются игрой без правил, в ходе которой партия труб может
обмениваться на прописку для одного человека. Являясь противозаконными, они
могут стоить и часто стоят их участникам свободы. Однако, ни одно предприятие
не сможет работать, если его директор будет оставаться в рамках правил. Делают
-- все, а садится в тюрьму тот, кто зарвался или кому-нибудь не угодил.
Надо сказать, что масштаб этих операций очень велик. Некоторые экономисты
считают, что на долю нелегальных и легализованных сделок приходится до 70%
всех поставок между предприятиями. Их значение для страны носит двойственный
характер: сохраняя системе хозяйствования жизнь, они наносят ей же огромный
ущерб.
Кумовство
Полулегальные и нелегальные операции, особенно рискованные, редко проводятся
между малознакомыми людьми. Поэтому только руководитель, обросший связями,
может быть полезен своему учреждению. В результате управленческие кадры
закрепляются, а их взаимоотношения перерастают в могучую систему кумовства "ты
-- мне, я -- тебе", охватывающую все сферы жизни нашего общества. [У всеобщего
кумовства есть и неэкономические объяснения, выходящие за рамки книги и
компетенции ее автора.]
Во что нам обходится пробка в управлении?
Я имею ввиду не распад общественной морали, не бесконечную серую жизнь, не
всеобщий алкоголизм, а только потери в зарплате. В большинстве профессий
зарплату дает государство, и нам трудно сказать, справедливо ли мы за нее
получаем. Но неболшая часть работников сама, своими руками обслуживает
население. Деньги, которые им платит население, и являются стоимостью работы.
Какую же часть этих денег получают работники?
Возьмем, к примеру, шоферов такси. За месяц московский таксист получает от
пассажиров по счетчику около 1000 руб. это его план. Кроме того, ему дают
примерно 200 руб. чаевых. Итого, на руки таксист имеет за месяц 1200 руб.
Из этих денег водитель такси должен, конечно, заплатить за бензин. 900 литров,
которые он расходует в течение месяца, обходятся государству меньше, чем по 3
коп. за литр, то есть не дороже 30 руб.
Кроме бензина шофер такси, как, впрочем, и все работающие граждане, должен
оплачивать:
+ расходы по управлению государством и обороне;
+ содержание пенсионеров и стипендии учащимся;
+ образование -- от детских садов до университетов;
+ медицинское обслуживание и льготный отдых;
+ науку, культуру, искусство;
+ государственное жилье и коммунальное хозяйство.
Все эти и некоторые другие услуги, которые государство оказывает населению
либо "бесплатно", либо "на льготных условиях", стоят каждому работнику нашей
страны не больше 170 руб. в месяц. [Читатели, которых интересуют подробности,
могут найти их в примечании [2].]
Вычтем из шофера оплату бензина и государственных услуг. Получим 1000 руб.
Вы скажите, наверное, что водитель должен платить за машину, ведь она не его,
а государственная. Нет, не должен! Государственное в нашей стране значит
народное и поэтому принадлежит всем нам. В начале первой главы мы, если
помните, говорили, что государственное имущество, предназначенное для
производства, стоит не менее 1700 млрд руб., а, значит, на одного работника
(их 129 млн [2]) приходится более 13 тыс. руб. Так что если наш таксист
сложится со своим приятелем для двухсменной работы, их общая доля составит
