иметь дело. В течении двух дней бомбы будут найдены и деактивированы.
Забавно, но в этот момент Спенглера занимали не мысли о возможном
продвижении. Его не отвлекала даже радость по поводу того, что Империя
избежала ужасной опасности. Он думал о Пембане.
Во всех отношениях, думал он, это победа разума над
сентиментальностью, науки над колдовством. Это исторический триумф
единственного значения.
Он посмотрел на Пембана, все еще одиноко сидящего в углу комнаты.
Лицо маленького человечка посерело. Он сгорбился, он уставился в никуда.
Спенглер наблюдал за ним, чувствуя внутри себя пустоту, а не гром
триумфальных фанфар. Так было всегда, когда он побеждал. Пока длилась
борьба, Спенглер был сосудом, наполненным ненавистью; когда же борьба
завершалась, когда его эмоции завершали свою работу, они вытекали из него
и оставляли его в покое. Иногда даже трудно было себе представить, как он
мог считать побежденного врага такой важной фигурой, как он мог взрываться
от бессилия при одной мысли о том, что этот человек существует. Этот
человек, такой маленький, такой сморщенный, такой очевидно безвредный.
Иногда, как, например, сейчас, Спенглер чувствовал незванное ощущение
сострадания.
Вот так мы работаем, думал он. Каждое следующее дело - всегда очень
важное, единственное, которое существует для нас... а затем, когда оно
закончено, мы удивляемся, почему мы считали его таким важным. Иногда мы
даже не знаем точно, что теперь с ним делать. Но всегда находится новое
задание, всегда есть с чем бороться. Может, это звучит по-детски, но
именно это делает нас великими.
Пембан медленно встал и подошел к полковнику Леклерку, который
энергично разговаривал с Гордоном. Спенглер видел, как Леклерк повернулся
и внимательно стал слушать то, что говорил ему Пембан; затем его брови
выгнулись проказливо, и он покачал головой, приставив палец к сморщенным
губам. Пембан заговорил опять и Леклерк ухмыльнулся, довольный, наклонился
и прошептал что-то пембану на ухо, затем громко засмеялся.
Пембан направился к выходу, проходя мимо Спенглера, он взглянул на
него. Его лицо было все еще серым, но на его губах играла загадочная,
хитрая улыбка.
Он собирается сыграть шутку, подумал Спенглер. Следует отдать должное
его мужеству.
Он внезапно почувствовал себя опустошенным, апатичным, как после
сцены с Джоанной. Он направился к двери, но неожиданное ощущение
беспокойства заставило его заколебаться. Он повернулся и направился к
Леклерку.
- Извините мне мое любопытство, полковник, - обратился Спенглер к
нему. - Но что сказал вам сейчас Пембан?
Глаза Леклерка заблестели.
- Он очень забавный. Он спросил меня, знаю ли я французский, и я
ответил, что да. Я разговаривал на этом языке в детстве, знаете ли. Я рос
в отсталой среде. Ну, потом он спросил меня, правда ли, что на французском
языке слова "pet shop" (зоомагазин) имеют совершенно другое значение, чем
в стандартном английском языке.
Он зафыркал.
- И что вы сказали ему?.. - поинтересовался Спенглер.
Леклерк сделал один из своих экстравагантных жестов.
- Я сказал, что да! Если вы будете считать первое слово французским,
а второе - английским, тогда выражение "pet shop" будет означать... - он
понизил свой голос до драматического шепота, - ...магазин, который продает
нетактичные звуки.
Он засмеялся слишком громко, тряся головой.
- Это же надо такое придумать!
Спенглер криво улыбнулся.
- Спасибо, полковник, - сказал он и вышел.
Это ощущение тревоги - это просто какой-то пережиток, подумал он; уже
нет необходимости беспокоиться о том, что скажет Пембан, о чем он
подумает.
Пембан ждал его в приемной.
Спенглер посмотрел на него, не удивляясь, пересек комнату и сел
рядом.
- Я вас слушаю, мистер Пембан, - просто сказал он.
- Я должен вам кое-что сказать, - произнес Пембан, - что вам
неприятно будет услышать. Может быть нам лучше пройти во внутренний
кабинет?
- Хорошо, - ответил Спенглер и пошел впереди.
Он обнаружил, что шагает по пустынному коридору восстановительного
уровня. С одной стороны располагались комнаты, манящие стереоснимками
трехмерных фильмов, которые можно было посмотреть внутри. Там можно было
поучаствовать в полярной экспедиции на Нереус-6, провести вечер с Эйеши
О'Шонесси, испытать ночные кошмары, посмотреть пантомиму, балет, стать
участником космической битвы. По другую сторону коридора он видел
прозрачные кристаллические оболочки пустых капсул для сна.
Спенглер не знал, как долго он шагал. Он помнил, что он сел в скутер,
но он не знал, ни какое направление он указал, ни как долго он ехал, ни
где он вышел. Его ноги болели, отсюда можно было сделать вывод, что он шел
уже довольно длительное время.
Он посмотрел вверх. Потолок коридора был сделан из стереоскопических
ячеек, и сейчас на нем был представлен вид ночного неба. Глядя на него,
можно было сказать, что ночь ясная и холодная. Небо было цвета черного
агата, и каждая звезда, такая блестящая и острая, как льдинка.
С неба на него уставилось серо-коричневое лицо Пембана. Это лицо
преследовало его с того самого момента, как он вышел из своего кабинета;
он видел его на гладких стенах коридоров; оно было здесь, когда он
закрывал глаза; но звездное небо было особенно подходящим фоном для лица
Пембана. Спенглер подумал, что и звезды имеют его лицо.
Глубокая дрожь пронзила его до мозга костей. Он повернулся и зашел в
одну из комнат снов и сел на покрытую меховой полостью скамью. Дверь сразу
же предупредительно закрылась за ним.
Он заглянул внутрь капсулы, устеленной мягкими подушками и достаточно
большой, чтобы человек мог лечь уютно; он потрогал голубую внутреннюю
обивку. Кристаллический изгиб верхней части капсулы напоминал вырубленную
изнутри глыбу льда; газовые вентиляционные отверстия заканчивались кольцом
из розового металла, антисептически яркого.
Нет, подумал он. Потом, но не сейчас. Я должен подумать.
Каламбур, каламбур, свинский, слабоумный каламбур.
Пембан сказал:
- Я совершил ужасную ошибку, господин уполномоченный. Вы помните, я
все время задавал вопрос, почему полковник Кассина так старался добраться
до рити, когда увидел, что мы обнаружили его?
И Спенглер, озадаченный, ответил:
- Помню.
- И я ответил, что Кассине, должно быть, было приказано сделать все,
чтоб быть убитым - из-за сообщения, хранящегося в его мозгу, так как рити
не хотел, чтобы мы его нашли.
- Вы были правы, мистер Пембан.
- Нет, я ошибался. Я должен был понять это. Мы знали, что
постгипнотический контроль ритиан над Кассиной был достаточно сильным,
чтобы заставить его сделать попытку самоубийства. Он почти преуспел в
этом, несмотря на то, что мы держали его под постоянным наблюдением и были
готовы к этому. Итак, нет смысла для рити приказывать ему придти и быть
убитым. Если бы Кассина стараться убить себя именно тогда, в ту минуту,
когда мы зашли в кабинет, то нет сомнения, что он бы сумел сделать это. Мы
никогда не сумели бы вовремя остановить его.
Мозг Спенглера зацепился за этот силлогизм, на который нельзя
ответить, и мысли его блуждали вокруг него и не могли найти выход из этого
замкнутого круга.
- Куда вы клоните?
- Разве вы не понимаете, господин уполномоченный? Чего действительно
хотел рити, так это того, что фактически и случилось. Он хотел, чтобы мы
убили его, потому что именно в его мозгу, а не в мозгу Кассины, находилась
настоящая представляющая опасность информация.
Пембан остановился. Затем сказал:
- Рити любят жизнь. Он не мог заставить себя самого сделать это, но
он смог организовать все таким образом, чтобы мы наверняка его убили, а не
взяли живым.
Спенглер прохрипел:
- Вы утверждаете, что сообщение, которое мы добыли у Кассины - это
мошенничество с нашей стороны?
- Нет. Это могло быть так, но я не думаю, что вы этим занимаетесь. Я
думаю, что ритианин оставил гениальное сообщение в мозгу Кассины, ну
скажем так, ради шутки, и потому, что он знал, что даже если мы найдем
его, оно нам ничего не даст.
Спенглер не мог узнать своего голоса.
- Я не понимаю вас. Что вы пытаетесь... Что вы имеете в виду, говоря,
что оно нам ничего не дает?
В голосе Пембана не было триумфа, только усталость и сожаление.
- Я говорил вам, что вам не понравятся мои соображения, господин
уполномоченный. Вы заметили, что в сообщении было две фразы на стандартном
языке?
- Зоомагазин и книжный магазин, да?
- Вы можете сказать то же самое на языке роштик: brutu ka и lessi ka.
Они являются точным переводом; здесь нет опасности запутаться.
Спенглер долго смотрел на него, не произнося ни слова. Он чувствовал,
как твердая почва уходит у него из-под ног, как будто он остался сидеть на
тонкой вершине высоко-высоко, и ему надо быть очень осторожным, не делать
никаких резких движений, иначе он соскользнет и полетит вниз в пропасть.
- Вы догадывались, - сказал он ломким голосом, - что я спрошу
полковника Леклерка, о чем вы с ним беседовали?
Пембан кивнул.
- Я подумал о том, что вы это сделаете. Я решил, что это немножко
подготовит вас, может быть. Это не легко принять.
- Что вы тянете? - взял себя в руки Спенглер. - Говорите мне все.
- Pet - это звук, который используется во многих языках. В земном
французском языке позднего периода он имеет неприличное значение. Но на
языке твелез, производном от французского, он означает "сокровище", а
соответственно "Pet магазин" - это то, что вы называете ювелирным
магазином.
- Затем есть язык ка-рин, язык торговли в системе Горен, и некоторые
другие языки. На языке ка-рин "pet" обозначает "хохол". Что касается
"книжного магазина" (book store), то "book" означает "машина" на
йезуесском языке, "ковер" на языке эльда, "игрушка" - на языке балуат, а
слово "bukstor" означает "общественный писсуар" на языке перроччи. Но это
обзор только тех некоторых языков, которые я знаю. По-видимому, существует
еще сотня других, которых я не знаю.
Наверное, рити договорились раньше, до приезда сюда, какой язык или
диалект они будут использовать. И это как раз то, что может очень
позабавить их... Извините меня. Я говорил вам, что они любят каламбуры,
господин уполномоченный... И вы знаете, что Земля - это единственная
планета людей, где язык не развивался последние четыреста лет...
Теперь Спенглер понял, почему лицо Пембана было таким серым: не
потому, что Спенглер победил его в сражении двух воль, а потому что
Империи был нанесен смертельный удар.
Ночь после ночи, глубина после бесконечной глубины, будущее без
перспективы, связь без порядка: Вселенная без Империи.
Свеча, которая, как они считали, будет гореть всегда, теперь потушена
и дымится в темноте.
Глубокая дрожь охватила все тело Спенглера. Ослепленный, он забрался
в капсулу и закрыл ее за собой.
Прошло много времени, прежде чем он наконец открыл глаза и увидел два
размытых лица, склонившихся над ним. Свет резал ему глаза. Он мигал до тех
пор, пока не начал четко различать лица: одно лицо было лицом Пембана,
второе - Джоанны.
- Как долго он находился здесь? - услышал он голос Пембана.
- Я не знаю. Наверное, что-то не так с машиной. На шкалах ничего не
зарегистрировано. - Это был голос Джоанны, но он звучал так, как не звучал
никогда. - Если не работает возврат...
- Лучше позвать доктора.
- Да. - Голова Джоанны повернулась и пропала.
