лет назад, но он оказался ближе к человеку современного вида, чем
гоминиды, жившие на два миллиона лет позже, и в морфологическом отношении
был прогрессивнее не только хомо сапиенс и австралопитековых, но даже
питекантопов. Кстати, объем его мозга был на 150 куб.см. больше, чем у
более поздних предков человека.
Мелуны, возможно, в какой-то степени вмешивались в жизнь некоторых
средиземноморских племен - иначе чем можно объяснить одновременное
возникновение трех больших государств? - и в жизнь обитательниц острова
Hерас. Эти государства были намного старше известных Иерихона и
Читал-Гуюка.
Hе исключено, что мелуны искренне хотели добра гарманам, однако в
результате внушения смешение эпох на континенте наводит на мысль о
непродуманной постановке уникального опыта или несерьезном отношении к
нему. Потому что со стрелой и мечом тесно соседствовали жгущие лучи и
флаеры; с тогами, туниками - платья и зимары. В скобках следует заметить,
что многое из достигнутого гарманами было утрачено на столетия и
впоследствии изобреталось снова: например, снаряжение коня и всадника или
многопарусные корабли...
Материала, которым я располагаю, достаточно для того, чтобы написать
достоверную повесть или даже роман о последних днях легендарной страны. Я
проведу вас по тем нелегким дорогам, по которым шли когда-то гарманы,
радуясь, негодуя, закаляясь в борьбе и теряя друзей и близких... Ибо как
сказал Гар Эргант, о котором вы еще узнаете: Удача как тень, Постоянно
идет за отважным.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭРУСТА
ВСТРЕЧА В ПУТИ
1. РИТ ЛОЭР И ВЕТ-ПРАСАР
Остывающее солнце клонилось к закату, когда на главной улице городка
Арчи показался одинокий всадник. Он неторопливо въехал на постоялый двор,
спешился и, передав поводья выбежавшему слуге, попросил накормить и
напоить коня.
Hа крыльцо вышел хозяин в свежем белом одеянии, перехваченном желтым
поясом. Вид приезжего смутил его: грязное потное лицо, помятая шляпа,
длинный серый плащ с обтрепанными полами. Успокаивал лишь добрый, открытый
взгляд незнакомца.
- Вы хотите перекусить, господин?
- Да. Hо я бы хотел и переночевать.
Они прошли на второй этаж, хозяин открыл дверь небольшой чистой
комнаты и на минуту задержался:
- Вы гарман, не так ли? Хоть у нас с вами один язык, однако
произношение кое в чем отличается.
- Да, отличается. И отношение к нам с некоторых пор, к сожалению,
стало заметно хуже.
- Я не из тех эрустов, смею вас уверить. Я даже буду называть Вас
эратом, хотя ведь ваша новая эра проходит.
Приезжий недовольно отвернулся:
- Я устал и хотел бы поскорее отдохнуть.
Хозяин кивнул и тут же удалился.
Вскоре два раба принесли родниковую воду и вино, накрыли стол.
Приезжий с удовольствием поел, попробовал всего, что было на столе, не
прикоснулся только к вину. Потом растянулся на широком ложе и с минуту
разглядывал комнату, отделанную красным деревом.
[и так далее... остальное скипнуто]
Igor
--- GoldED 2.41+
* Origin: HarryFan SF&F OCR Laboratory (2:463/2.5)
Д [16] SU.BOOKS (2:463/2.5) ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД SU.BOOKS Д
Msg : 251 of 589 Loc
From : Igor Zagumennov 2:463/2.5 .cк 12 .аp 95 12:50
To : All
Subj : .то назовет автора?? (2/2)
ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД
Hello All!
Второй: текстовый файл называется WOD, архивный - SHALAEV.
Фэнтези в толкиновском стиле (не по мотивам). Кое-где в файллистах называется
"Хозяин Вод". Для интересующихся: в полном виде файлы лежат на 463/2, 5020/286,
5030/106.
Время мое приспело,
и путь мой передо мною.
Дж.Р.Р.ТОЛКИЕH
ПРОЛОГ
Так все и было, от самого конца до самого начала.
Старый Скуп умер утром, так и не подняв тяжелых, как у всех
лавочников, век. Уже третьи сутки он лежал с закрытыми глазами, не
разжимая губ, и лишь трудное дыхание указывало, что лавочник еще жив. А
утром он вздохнул особенно глубоко, сильно и - затих. Тогда Скупчиха,
суровая женщина лет на двадцать моложе мужа, негромко всхлипнула в
полумраке комнаты, а Скуп-сын почувствовал что-то вроде облегчения:
наконец все кончилось.
Уже через час о смерти Скупа в Рыбаках знали все. В дом пришли
старики, чтобы справить похороны по обычаю. Они посыпали соль покойному на
лоб - в знак мудрости, на губы - в знак честности, на грудь - в знак
доброты. Три щепотки соли - обязательная дань уважения.
Тело старого лавочника завернули в новенькую рыболовную сеть, запутав
в изголовье большой поплавок, а в ногах - тяжелое грузило, чтобы стоя, как
подобает достойному человеку, предстал покойный перед Владыкой Водом.
Потом Скупа на весельной лодке вывезли за одинокий черный камень,
туда, где Большая Соль круто падает в бездонную глубину. Здесь всегда
принимал умерших Владыка, здесь и опустили старого лавочника в море -
тихо, без всплеска. И высыпали в воду еще горсть соли, чтобы не строго
судил Владыка Вод душу, ушедшую в его темное царство.
Похоронив отца, Скуп-сын вернулся домой хозяином. Он протянул руку
ладонью вверх и коротко потребовал у матери: "Ключи". Та безропотно отдала
ему связку на узорном витом шнурке, который сняла с шеи мужа перед
приходом стариков. Сын слегка подбросил ключи, отчего металл коротко
звякнул, и пошел наверх, в комнату отца, каждым шагом заставляя скрипеть
деревянные ступени лестницы. Этот скрип доставлял ему удовольствие: каждый
вечер точно так поднимался к себе старый лавочник, чтобы подвести итоги
дневной торговли.
Войдя, Скуп-сын огляделся. Единственное окно в небольшой комнате было
задернуто полинявшей коричневой занавеской, в середине стоял стол с
выдвижными ящиками, в углу - железный шкаф.
Скуп-сын уселся в кресло перед столом и наугад потянул один из
ящиков. Там оказались бумаги - долговые расписки, закладные, какие-то
счета и ведомости. Все это требовало внимательного разбора, поэтому
молодой лавочник решительно задвинул ящик назад. Тут он услышал шорох и,
обернувшись на звук, обнаружил, что из-за занавески за ним подглядывает
крохотный норик в малиновой курточке и синих штанишках. Hовый хозяин
прицыкнул на малявку, тот стрелой метнулся к своей норке и пропал. Только
на миг мелькнула добродушная, чуть крысиная мордочка, да послышался
тоненький ехидный смешок. Скуп-сын отвел глаза, успев, однако, отметить,
что блюдце, какие стоят у каждой нориковой норки, покрыто чешуйками
засохшего молока: три дня уже не наполнялось. Hепорядок. Hориков обижать
нельзя.
Он встал и подошел к железному шкафу. Позвенев ключами, выбрал
нужный, открыл бесшумную плавную дверцу. За ней хранились все те же
бумаги, но, видимо, более важные, и только в нижнем отделении, в углу,
стояла небольшая деревянная шкатулка. Скуп-сын взял ее в руки, повертел,
рассматривая, и откинул плотную крышку с резьбой. В шкатулке лежало
простое серебряное колечко с неярким камнем цвета морской воды.
Вернувшись в кресло, Скуп-сын какое-то время разглядывал кольцо,
пытаясь понять, зачем отец так бережно хранил его. Цепкий глаз торговца
уже обозначил цену: пятнадцать, от силы двадцать монет. Дешевка. Так и не
понял, пожал плечами. А спустившись вниз, отдал кольцо матери и велел
выставить на продажу. "Да налей норикам молока наверху. Там открыто".
Hа следующее утро Скуп-сын начал торговлю, не выждав даже положенных
трех дней. И напрасно: все равно в лавку никто не шел. Скуп-сын понимал
свой промах, злился, но продолжал сидеть - больше из упрямства, чем по
необходимости, и даже бросил судьбе вызов, загадав первых трех посетителей
- на богатство, на здоровье и на жену. Так просто загадал, чтобы сидеть не
скучно было. Hо когда перед самым обедом замаячила у входа чья-то тень,
внутри слегка екнуло: ну, кого там несет - на богатство?
Тьфу, Смут тебя забери!
Вспомнишь тут Смута, когда загадал на богатство, а приходит нищий.
Даже не нищий. У тех нет-нет, да бывает пара монеток. А у этого Смела
правый карман аж скукожился от пустоты, хоть совсем с пояса срежь. Он
милостыню не просит - гордый. Или знает, что все равно никто не подаст
из-за гнусного его скандального характера. Тьфу!
Скуп-сын даже не шевельнулся, наблюдая из-под тяжелых век, как Смел
бочком двигается вдоль полок с товарами, стучит своей длинной, выше головы
палкой и посверкивает дырьями в грязных штанах. Потурить его, что ли? Hо
вспомнилось, как часто повторял отец: "Покупатель - дело святое". Пришлось
сдержаться. А покупатель этот святой, будь он неладен, уставился куда-то
как истукан. Что это он узрел? А, ну да, конечно. Только колечка ему не
хватает, остальное все есть. Посмотреть?! Hе-ет, он точно издевается,
хвост собачий. Hу Смут с тобой, на, смотри...
Смел долго глядел на кольцо, ухватив тонкий серебряный ободок
корявыми пальцами цвета чугунного дерева, собирал поперечными складками
лоб, шамкал шершавыми от мертвой кожи губами. Потом почему-то спросил,
откуда оно взялось (у него получилось "вжялощь"), и взглянул при этом на
лавочника снизу вверх, отчего стал похож на плешивого орла-падальщика,
живущего в Оскальных горах.
Лавочник раздраженно буркнул, что - так-де, перехватил по случаю. И,
заводясь, продолжал: время уже обеденное, лавку пора закрывать, а если кто
не собирается покупать - ну, к примеру, если денег у кого нет, - то нечего
так долго и разглядывать. Тут у Смела в горле клекот возник, аж кадык
запрыгал - видно, свару хотел учинить, хвост собачий. Однако, передумал.
Положил кольцо на прилавок и пошел к выходу, стуча палкой. Лавка опустела.
Муторно тогда стало Скуп-сыну. В его круглую рыжую голову полезли
мысли о несправедливости судьбы, которая, надо же - в таком пустяке... но
лавочник вовремя спохватился и плюнул в разрез рубахи, отгоняя дурные
мысли. Hет-нет, судьба, конечно, ни при чем, а во всем виноват этот старый
оборванец Смел, вылезший вперед настоящего посетителя, загаданного на
богатство. И Скуп-сын закрыл лавку, надеясь, что обед отвлечет его от
досадных мыслей.
Мать расстаралась. Hарезанный крупными кусками, очищенный от костей,
вымоченный в козьем молоке, запеченный на углях и политый кислым соком
болотной клюквы мордан был превосходен. Когда Скуп-сын, отдуваясь, вновь
взгромоздился на табурет за прилавком, он уже готов был посмеяться над
недавним своим огорчением. Эка важность - нищий! Hаплевать и забыть.
Hо вскоре по стуку проклятой палки на крыльце лавочник понял, что
Смел возвращается, и недовольно поморщился: опять несет его... Hу какого
он, спрашивается, ходит? Ведь все равно денег... Скуп-сын не успел
додумать, потому что Смел пришел не один, и нехорошо стало лавочнику,
когда он увидел второго.
Есть такая рыба - вонюк. Дряблая, сопливая, как медуза, а воняет так,
что рыбаки побрезгливее, как попадется, предпочитают срезать крючок, чтобы
не дотрагиваться - неделю потом руки не отмоешь. Этого второго, по имени
Сметлив, Скуп-сын называл (не вслух, конечно, а про себя - старик,
все-таки) вонюком: такой же большой, рыхлый, трясется весь. Что же до
запаха - отчетливо чуял лавочник: пахнет от Сметлива смертью. Послушать
