решив, что оно заменит ему спортивную нейлоновую куртку,
оставляемую в качестве сувенира незадачливому Михаилу.
Некоторое время он выжидал, настороженно прислушиваясь к сырой
темноте, обступившей его, затем медленно открыл фрамугу
окна, ведущего в сад и - тихо спрыгнул на землю, тут же
резко отступив в сторону...
Страхи оказались напрасны: ни в саду, ни около дома не было
ни души.
Мирный Карлсхорст тихо погружался в сон, гася огни в оконных
просветах.
Отключив пультом сигнализацию, Трепетов уже взялся за ручку
"Мерседеса", как вдруг ощутил возле себя движение
стремительно скользнувшей тени, после чего сознание как бы
на миг оставило его, а после тут же вернулось, однако
находился он теперь не возле дома, а на заднем сиденье какой-
то машины, плотно зажатый с двух сторон громоздкими
личностями с телосложением чемпионов японской национальной
борьбы сумо.
- Что, сука, отпрыгался? - донеслись до него слова,
леденящим ужасом проникнувшие в душу.
Он дернулся, в глупейшей попытке вырваться из салона, но
тут же получил укол в ногу и - захрипел, цепенея от действия
известного ему медикамента, одобренного еще в пору расцвета
его карьеры специальными медэкспертами Комитета
Государственной безопасности...
Тем временем в эфире звучал следующий разговор на
англоамериканском:
- ... Из дома вышел "объект". С портфелем. Э-э, его
свинчивают...
- Кто?!
- Наверное, люди "немца"...
- Как?! Этого не может быть! Их там нет! Мы...
- Взяли. Профессионально. Он в машине. Красный
микроавтобус. "Понтиак".
- Вы уверены, что это "объект"?
- Кажется... Пальто его... В доме нет света...
- Ч-черт! Срочно работайте вариант "аппендикс"...
- Понял.
"Фольксваген" с мигалками, где находилась оперативная
группа сотрудников ЦРУ, переодетых в полицейскую форму,
перехватила "Понтиак" при выезде его на узкое шоссе, с тыла
опоясывающее Карлсхорст.
Водитель дисциплинированно остановился, приготовив документы
для проверки, и даже улыбнулся подошедшему полицейскому, ибо
неприятности боевому российскому экипажу "Понтиака" способен
был принести лишь предатель Трепетов, однако тот беспробудно
спал, привалившись щекой к мощному плечу одного из своих
стражей и никаких сигналов "sos" категорически подать не
мог.
Полицейский потянулся за документами, и - бросил в салон машины
металлический предмет, зажатый в кулаке, сам же - отпрыгнув
в сторону, за капот.
Бесшумно сверкнула нестерпимая вспышка, высветив каждую
рытвинку и волосок на лицах сидевших в "Понтиаке" людей;
вслед за ней салон мгновенно заполонили ватно-белые клубы
усыпляющего газа, и уже через минуту бездыханный, дважды
отравленный Трепетов и желтый портфель с полусгнившей
эсэсовской формой заботливо перемещались из "Понтиака" в
кузов "Фольсвагена".
"Полицейские" работали споро, но шесть человек в черных
масках и комбинезонах, выпрыгнувшие из тьмы, обладали
реакцией и приемами нападения еще более изощренными и
отточенными: им, людям Краузе, потребовались считанные
секунды, по истечение которых команда ЦРУ оказалась недвижно
лежащей в придорожной канаве, за исключением водителя в
полицейской форме, взятого в качестве "языка" и помещенного
вместе с Трепетовым и злосчастным портфелем в багажник
подъехавшего к месту горячих событий бронированного
"Мерседеса".
- Магистр, портфель у нас. Но...
- Что "но", что "но"...
- Там... какая-то старая форма...
- Какая еще форма?
- Форма... Вонючая, сырая... И фуражка СС. С черепом.
Мятая.
- И все?
- В портфеле - все. И еще: "объект" - не с нами...
- Что за идиотские сюрпризы! А кто же был в машине?!
- Русский. Нас ввело в заблуждение пальто...
- Пальто, русский, черт вас всех подери! Вы несете
какую-то чушь!
- Мы все исправим, магистр! - Немедленно! - Не
волнуйтесь, магистр!
Много незримых, однако же бурных страстей кипело той
декабрьской ночью в тихом и сонном Карлсхорсте, но, также
как тысячи его обитателей, ничего не ведал о них и виновник
всей кутерьмы - Ричард Валленберг, спавший, а, вернее,
лежавший, утратив сознание, в темноте выстуженной от
раскрытой форточки, спальни.
ТРЕПЕТОВ И АВЕРИН
Аверин и Трепетов, прикованные наручниками к батарее
центрального отопления, тянувшейся вдоль стены пустого
гаража, очнулись практически одновременно и - с изумлением
уставились друг на друга, припоминая те последние события
своей сознательной жизни, что смутно хранила их воспаленная
память.
- Леша, где мы? Что происходит, в натуре? - просипел
Михаил, испытывая позывы к рвоте и сильнейшую головную боль.
Трепетов - с бледно-зеленым лицом утопленника, хотел было
произнести: черт его, мол, знает, - но изо рта его вырвался
всего лишь болезненный хрип.
- Напали на нас, что ли? - предположил Михаил каким-то
озябшим голосом. - А?..
- Пи-ить... - прошептал Трепетов с мольбой в голосе.
Будто услышав его, в гараж из боковой двери - видимо,
ведущей в недра некоего дома, своей стеной к гаражу
примыкаюшего, появился мужчина лет тридцати в теплом плаще с
погончиками, идеальным пробором в набриолиненных волосах, с
гладким бледным лицом и ртом, перекошенным в фальшивой
улыбочке.
- Тысяча извинений за столь неудобный ночлег, -
произнес он по-русски с явным германским акцентом, учтиво
наклонив пробор и неспокойно смотря исподлобья. - Сейчас
вами займется врач. Ма-арти-ин! - крикнул он в сторону
двери, и в гараже появился сутулый верзила - прилизанный, в
белой рубашке и черном галстуке.
Верзила осклабился, показав крупные как у лошади зубы,
коричневые от табака и, вытащив из кармана брюк ключи,
отковал от батареи обессиленных узников.
- Прошу, - указал тип в плаще на проход в дом, первым
поднявшись к нему по низкой металлической лесенке,
вмурованной в бетонный пол гаража.
Аверин и Трепетов покорно двинулись вслед за ним. Замыкал
шествие человек с длинным лицом и лошадиными зубами.
Вошли в прохладный сумеречный холл, выложенный черным с
серыми прожилками мрамором. Канделябры, китайские вазы,
рыцарские доспехи, секиры и двуручные мечи на стенах,
ведущая наверх резная дубовая лестница...
- Туда, - показал человек в плаще под лестницу, и
вскоре пленники шагали в подземелье дома, - коридором,
сплошь выложенным голубым кафелем, лазурно сиявшим в
люминисцентном свечении ламп.
- Похоже на преддверие операционной, - остановившись,
хрипло заметил Михаил, незамедлительно получив увесистый
пинок, призывавший продолжать движение согласно указанному
маршруту.
Коридор привел в бильярдную.
Кожаные диваны и кресла, бильярд, стойка с киями, большой
застекленный портрет Гитлера, под ним - цветок в
пластмассовом горшке и - сервировочный столик с
многообразием напитков спиртных и безалкогольных.
На диване сидели двое угрюмых молодых людей, одетых в
свитера, джинсы и кожаные куртки.
Облокотившись о биллиардный стол, человек с аккуратным пробором о
чем-то задумался, кривя губы; затем, повернув в сторону
кожаных мальчиков плоскую, тщательно выбритую щеку,
произнес:
- Обыщите их еще разок. Поподробнее.
Мальчики - низкорослые, с могучими красными шеями, послушно
поднялись с дивана; по-крабьи расставив руки и, наклонив
коротко остриженные головенки борцов, двинулись к
задержанным.
Обыск был выполнен ими с блеском и мастерством либо
фокусников, либо карманников.
- Ни-че-го, - вынес резюме человек с пробором. - Что
же. Наши ребята вчера потрошили вас хотя и в спешке, но
добросовестно. Ну-с, - кивнул на сервировочный столик. -
Угощайтесь пока... - И - вышел вон, сопровождаемый кожаной
свитой.
Аверин жадно приник к бутылке с минеральной водой. Трепетов
незамедлительно последовал его примеру.
- Ну, - сказал Михаил, тыльной стороной ладони утирая
рот, - и в какую-такую навозную кучу мы, бля, угодили на сей
гребаный момент?
Если бы Трепетов и хотел ответить ему, то все равно бы не
успел: в бильярдную снова вошел человек с идеальной
прической. Охранники с литыми плечами почтительно семенили
за ним. Невыразительные их лица на этот раз отличала та
сосредоточенная удрученность, что обычно лежит на лицах
ассистентов медицинского светила, приступающего к серьезной
операции.
Процессию замыкали тип с физиономией непородистой лошади и -
высокий большеголовый человек: лысоватый, с тяжелым
неприязненным взглядом черных округлых глаз, одетый в
строгий однотонный костюм.
Немигающий спокойный взор его уперся сначала в Трепетова, потом -
в Михаила.
После человек вытащил из золотого портсигара "гаванну",
покатал ее в длинных пальцах, на одном из которых виднелся
серебряный перстень с изображением "мертвой головы" и -
сунул сигару в рот.
"Лошадиная морда" мгновенно щелкнул хромированной
зажигалкой, заботливо приблизив пламя к кончику сигары. При
этом он согнулся в почтительном полупоклоне, демонстрируя
публике округлый, как у жеребца, зад, обтянутый
синтетическими клетчатыми брюками. Из заднего кармана брюк
свисал несвежий носовой платок - из материала аналогичной
расцветки.
Владелец зловещего перстня, угрюмо наклонив лобастую голову и,
даже не глядя в сторону любезного конеобразного человека,
переместил сигару из одного угла рта в другой, спросив
отрывисто, по-немецки:
- Жить хотите?
Миша непонимающе оглянулся на Трепетова; тот невозмутимо
перевел ему вопрос, и тут же ответил грозному собеседнику:
да, дескать, не против...
- Условия, - жестко продолжил тот уже по-русски, но с
сильным акцентом. - Малейшая ложь означает смерть. Полная
правда - жизнь. Кое что мы о вас знаем. И о тебе, полковник,
- кивнул он Трепетову, - и о тебе... отравитель...-
презрительтно сощурился на Мишу, угнетенно отведшему взгляд
долу. - Да-да, отравитель! - произнес сокрушенно, но и
глумливо, разведя руками.
Человеко-лошадь, с почтением внимавший его словам, откликнулся
на иронию начальства, заржав так, что подавился и ему
сделалось дурно - схватившись за грудь, он судорожно икнул.
- Ну, условия подходящие? - вмешался в разговор
набриолиненный с пробором, бесстрастно выставлявший на
зеленом сукне биллиардного стола пирамиду шаров.
- Ну, капнул я ему клофелина, - неожиданно произнес
Миша. - Ну и чего?.. Не смертельно же... Зато потом меня по
башке кто-то... Череп чуть на фашистские знаки не
разлетелся...
- Не "кто-то", а он! - Набриолиненный указал на
Трепетова. Затем, прицелившись, толкнул кием шар. Пирамида
рассыпалась, и сетки в двух лузах тяжело провисли.
- Грешен, - коротко ответил Трепетов. - Извини, Миша,
но на моем месте ты поступил бы точно так же.
- Несомненно, - подтвердил человек с пробором и -
вкатил дуплет в среднюю и дальнюю лузы. Затем последовал
изящный карамболь.
- Сука ты, Леха, - вяло заметил Михаил, не глядя на
Трепетова.
Трепетов неотрывно смотрел на биллиард. Два последних
оставшихся шара взгромоздились после отточенного удара в
набитые сетки, желтея там выпуклостью костяных сфер.
Мастерство игрока, скорее всего, имело и другую ипостась,
касающуюся приемов рукопашного боя, стрельбы и владения
ножом. Внезапно ему припомнился задержанный китайский шпион,
подготовкой которого восторгался весь генералитет КГБ.
