дети такие милые... она готова бы работать и дальше, но у нее есть еще и
лаборатория термозащиты, и научные исследования, и так далее...
3
Виктория Олеговна ушла.
Школа осталась без уборщицы.
Алешкин еще мог бы обойтись без преподавателя, мог заменить его
уроки, пусть временно, телевизионной лекцией, - существовали школы вообще
без преподавателей... Вот только без уборщицы он обойтись не мог.
В школе должна быть чистота, как в хирургическом кабинете, - все это
входило в начала воспитательной работы.
Школе нужна была уборщица, но Алешкин не знал, где ее найти.
Это уже стало проблемой не только в его школе, но и в стране. Никто
не хотел заниматься таким скучным и нетворческим делом. Где только
возможно, уборщиц заменили автоматы, появились автопылесобиратели,
автополомойки, автомусоросборщики и прочие машины специального назначения.
Под ступеньками лестниц появились автощетки, которые сметали с ног
входящих уличную пыль. Но слишком сложен был интерьер, окружающий человека
и на работе, и в быту, поэтому самые остроумные автоматы не везде могли
заменить самую обычную живую уборщицу. А тем более в начальной школе.
Роботы все еще очень дороги в изготовлении и применялись только для
работы на трудных планетах. Специальное постановление запрещало
использовать роботов для наземных работ.
Без особых надежд Алешкин обратился с просьбой в Бюро Предложений.
Подумал, кто из преподавателей хотя бы временно мог заняться столь
ответственной и хлопотливой работой. Потом набрал номер на звуковизоре и
увидел на экране массивное лицо Бухова с отекшими подглазьями - следами
старых космических перегрузок.
- Что? - сразу спросил Бухов. - Опять мой техник что-то натворил?
Алешкин рассказал про <черепашку>.
- Вон... - покрутил головой Бухов. - А ведь я еще у нее
предохранители вытащил.
- Значит, он их поставил.
- Сообразил.
- Он-то сообразил.
- Ну вот, я и говорю, в технике он разбирается. А в остальном... -
Бухов сокрушенно покрутил головой.
- Понимаю, - сказал Алешкин.
- В мать, - подтвердил Бухов. - Ремнем бы, изредка.
- Не положено. Архаизм.
- Архаизм... Значит, навертела она там дырок? Ну я тебе ремонтника
пришлю.
- А я не об этом.
- А еще что? - сразу встревожился Бухов.
- Виктория Олеговна уходит.
- Не отпускай.
- Не могу. Сам знаешь... Вот остался без уборщицы.
- Плохо.
- Куда хуже. Как ты там без них обходишься?
- Автоматов понаставил, где только можно.
- А где не можно?
- Сам убираю... Слушай, а не пойти ли мне в школу уборщицей? Без меня
тут Космопорт обойдется как-нибудь.
- Да без тебя-то обойдется, - поддел Алешкин. - Только мне ты не
подойдешь.
- Не справлюсь?
- У меня же работать нужно. Это тебе не кнопки нажимать. А потом -
дети.
- Да, профиль у меня не тот.
Бухов некоторое время молча разглядывал насупившегося Алешкина.
- Слушай, - вдруг сказал он. - Найду я тебе уборщицу. Да, серьезно,
что ты на меня уставился. Не веришь?.. Завтра с Луны прилетает.
- С луны?
- С нее самой, с <Луны-50>...
Тяжелое гудение оборвало разговор, изображение на экране исчезло за
сплошными белыми полосами. Алешкин терпеливо ждал - со стартовой площадки
поднимался корабль, он постепенно набирал скорость, звук ушел в зенит,
постепенно затих, и Алешкин опять увидел лицо Бухова.
- Значит, космонавт? - спросил Алешкин.
- Ну, космонавт.
- Так он же ко мне не пойдет.
- Как это не пойдет? Скажу, и пойдет.
- Ему отдыхать положено, два месяца.
- А чего ему отдыхать.
- Как чего? Не железный же он.
- Не железный, это верно...
Экран мигнул, еще раз мигнул. Бухов повернулся к селектору.
- Слушай, меня тут <Сатурн> вызывает, ты извини, я отключусь. Ты
приезжай завтра, <Селена> прибывает как всегда, в двадцать ноль-ноль.
Бывай здоров.
Алешкин выключил звуковизор. Подумал. - Потом попросил справочное
Космопорта сообщить, кто работал на станции <Луна-50>. Ему назвали четыре
незнакомые фамилии.
4
Потрепанный <Кентавр> Алешкина не торопясь катился по автостраде к
Космопорту. Электромотор тянул плохо, аккумуляторы давно требовалось
заменить, ходовая часть нуждалась в основательном осмотре: вообще машиной
надо было заняться всерьез.
- Сапожник без сапогов, - говорила Мей.
- Без сапог, - поправлял Алешкин.
На возню с <Кентавром> все не хватало времени. Можно попросить
ремонтников Бухова, они сделают, но мешало самолюбие: что, разве он сам
белоручка?
Опускающееся солнце слепило глаза, Алешкин включил поляризаторы
переднего стекла, и солнечный диск стал походить на раскаленную докрасна
сковородку.
Когда он подъехал к стоянке Космопорта, <Селена> уже совершила
посадку, ее бело-голубой конус виднелся на поле, от него поднимался легкий
дымок. Алешкин прошел к Бухову. Тот, как всегда, сидел за селектором.
Увидев Алешкина, Бухов кивнул, продолжая разговор. Алешкин опустился в
кресло, нащупал под рукой кнопки управления, опустил у кресла спинку,
убавил упругости и расположился поудобнее.
- Ну, вот и посылайте его сюда, - говорил Бухов. - Найдет дорогу, что
он - маленький? Он же у меня был.
Бухов отодвинулся от селектора.
- Мой-то техник, - сказал он, - дома автощетку установил.
- Не работает?
- Еще как работает. Как заходишь, эта щетка кидается на тебя, словно
дикая кошка. На непривычного человека, знаешь, действует... Я уж ее
выключаю, а то соседи и заглянуть боятся.
Алешкин услыхал, как за его спиной открылась дверь, кто-то вошел.
Алешкин медленно поднялся с кресла.
У дверей стоял ТУБ.
Тот самый, Алешкин узнал бы его из сотни других, даже если бы не было
номера на его плече. Оспины метеоритных ударов покрывали его плечи и
массивную голову, и стоял он чуть завалившись на правую ногу, ту самую
ногу, которую вывернул, когда вытаскивал танкетку, спасая жизнь ему,
Алешкину, и Мей.
- Старый знакомый? - сказал Бухов.
Алешкин шагнул вперед. Он постеснялся Бухова, а ему захотелось даже
обнять ТУБа, хотя это была всего-навсего машина, полмиллиарда
микротранзисторов и две сотни моторов и рычагов.
- Здравствуй, ТУБ!
Он протянул руку, и ТУБ ответно поднял свою ручищу. Алешкин ощутил на
пальцах тихое пожатие.
Но сказать в ответ ТУБ ничего не мог, только хрипнул и замолчал.
- Бедняга. Совсем голос потерял. Досталось ему там, за эти годы.
- Досталось, - согласился Бухов. - Поработала машинка. Даже с Луны
списали по негодности. Вон акт лежит. Пижоны, я смотрю, там, на <Луне-50>,
возиться с ним не хотят. Подай им новенькое. А ему присмотр нужен.
- Он ему еще и в мое время нужен был.
- Вот я и говорю. Теперь ему куда, только на разборку. А с присмотром
еще работал бы да работал.
Вот тут Алешкин, наконец, понял Бухова.
- Вот ты о чем... - протянул он. - А постановление?
- А чего - постановление? Оно про исправные машины написано. А этот
списанный. Можно считать, что его нет. А потом, ты мне скажи, будут у нас
когда-нибудь на Земле роботы работать?
- Будут, конечно.
- Вот и считай, что мы начали первыми этот эксперимент. А акт я вот
сюда положу, тут у меня ящик длинный. Давай забирай свою уборщицу, а то у
меня вон с Марса грузовик на подходе.
- Как его у меня еще Евгения Всеволодовна примет. Ты знаешь, какая
она.
- Ну, уж это твоя забота.
- Мне бы инструмент кое-какой, проверить его. Тестеры там, микрощупы.
- А я уж распорядился, мои. мальчишки все это в твой тарантас
положили.
ТУБ с трудом забрался на заднее сиденье <Кентавра>. Двери явно не
были рассчитаны на его массивную фигуру и правая нога никак не перелезала
через порог.
Алешкин только вздохнул сочувственно и помог просунуть в машину
поврежденную ногу.
5
С линией звука пришлось повозиться, но на второй день ТУБ уже смог
вполне внятно отвечать на вопросы.
- Хрипеть ты, конечно, будешь, - сказал ему Алешкин. - Подожди, не
шевелись, я еще последний шуруп заверну... Тебе, если по-настоящему,
говорители нужно новые, а у меня их нет. И нигде их нет. Только на заводе.
А на завод нам с тобой показываться нельзя. Ну ничего, тебе не петь. И
хромать будешь, тут тоже я ничего сделать не смогу. Но на ногах ты
держишься неплохо. Да и биоблокировка у тебя работает, а это главное.
Хотя, самое главное у тебя еще впереди... Дай-ка я еще стопор на колене
подверну... вот так... А главное для тебя - это Евгения Всеволодовна, и
она технику не любит. Женщина она, понял?..
- ...понял... женщина... - неожиданно ответил ТУБ.
- Вот как? - усомнился Алешкин. - Понял, что такое женщина. А что ты
понял?
По паузе он догадался, что ТУБ включил блок условных понятий.
- Ну, ну, - подбодрил его Алешкин.
- ...о женщины... ничтожество вам имя...
- Вот это да, - опешил Алешкин. - Ай-да программисты! Слушай ты,
этого Евгении Всеволодовне не скажи. Она хотя Шекспира, как я знаю, любит,
но с такой цитатой ты вряд ли ей больше понравишься. Ох, боюсь я за тебя,
ТУБ. Трудно тебе там будет. А мне все же хочется, чтобы ты ей понравился.
- понял... нужно понравиться... - хрипнул ТУБ.
- Вот именно. Тогда все будет хорошо. Давай-ка я тебя от копоти
очищу.
Пока Алешкин чистил и мыл ТУБа, наступил вечер. Но откладывать
знакомство с Евгенией Всеволодовной у Алешкина уже не хватило терпения...
- Садись в машину, - сказал он ТУБу.
Космика собиралась ложиться спать. Она уже разделась и сидела на
стуле, болтая ножками, дожидаясь, когда Евгения Всеволодовна приготовит ей
постель.
- Б'уш, - (так Космика сокращенно называла бабушку), - а у меня всегда
такое брюхо будет?
И Космика похлопала ладошками по голому животику.
- Какое брюхо?
- Ну живот, видишь, какой толстый. Никакой фигуры нет.
- Какую еще тебе нужно фигуру?
- Вот такую... - Космика показала в воздухе руками. - Как у нашей
хореографички. Чтобы - красивая. Я хочу нравиться.
- Ты мне и такая нравишься.
- Ты - это не считается. Я хочу всем нравиться. Чтобы за мной
ухаживали.
Евгения Всеволодовна искоса взглянула на Космику.
- Знаешь, посмотри-ка там, который час.
Космика слезла со стула.
- И смотреть нечего, - сказала она. - Сейчас ложусь.
Она забралась под одеяло и закинула руки за голову. Некоторое время
разглядывала потолок, потом зевнула.
- Б'уш, ты мне опять гипнопедию на ночь включишь?
- А что?
- А не хочется. Надоела мне твоя гипнопедия.
- Должна же ты знать иностранные языки. Французский ты выучила.
Теперь нужно учить английский.
- Не интересно во сне учить. Вот ложусь спать и не знаю, как
по-английски стол или дверь. А утром просыпаюсь и уже знаю: <тейбл> или
там <доо>. Скучно.
Она повернулась на бок и положила под щеку ладошку.
- Ладно уж, я сейчас засну, только ты сразу не включай. Может быть, я
сон какой-нибудь интересный успею посмотреть.
В оранжерее горел свет. Алешкин оставил ТУБа возле двери, а сам
спустился вниз. На него пахнуло влажным теплым воздухом. Автощетки
высунулись из-под ступенек и быстро обмели ему ботинки - Евгения
Всеволодовна боялась не пыли, а посторонней цветочной пыльцы, которую
случайно могут занести в теплицу на ногах.
- Смотрите, какая прелесть! - сказала она.
