пульсатор.
Большой совет корабля заседал недолго.
- При максимальном режиме сгорания топлива нам хватит ненадолго, -
заявил Карранса, тяжело поднявшись с места. Веки его покраснели от
недосыпания, под глазами обозначились мешки. Он был первым пилотом
корабля, и в странной и опасной ситуации, которая сложилась, ему
доставалось больше, чем другим.
- Конкретней, - попросил капитан.
- Вот данные, полученные от головного электронного мозга. -
Карранса протянул капитану несколько узких пластиковых полосок,
испещренных цифрами. Карлос Санпутер низко наклонился над ними, с
минуту изучая. Затем передал другим.
- Та-ак, - протянул Стафо, - цифры довольно красноречивы. За
три-четыре месяца такого режима сожжем все до капельки.
- Другими словами, мы не знаем, какая сила взяла нас в плен, -
продолжил капитан. Слова его тяжело падали в напряженной тишине. - И
потому я считаю, что двигатели корабля следует полностью выключить.
- Выключить?! - не удержавшись, воскликнула Антуанетта. В первое
мгновение ей показалось, что она ослышалась.
- Да, полностью, - подчеркнул капитан. - И лечь в дрейф до полного
выяснения причин, - он помедлил, - причин торможения.
Люди зашумели.
- Выключить двигатели "Ренаты" означает самоубийство, - бухнул
Стафо, словно бросаясь в холодную воду. - Нам тогда всем не выбраться
со дна этой потенциальной ямы.
- Что же вы предлагаете, Стафо? - спросил капитан. - Сжечь сначала
остатки топлива, а потом опять-таки скатиться на дно ямы, но уже
будучи абсолютно беспомощными?
Стафо подавленно умолк.
Мало-помалу с парадоксальным предложением капитана согласились
все.
Антуанетта смотрела на Иварссена, полная дурного предчувствия.
Хотя лицо "человека с железными нервами" было непроницаемым, в глазах
его угадывались недоумение и растерянность. На какой-то миг девушке
показалось, что действие происходит в замедленном сне и все это -
мерцающие стены отсека, озабоченные лица товарищей, даже преданный
взгляд Стафо, устремленный на нее, - призрачно и нереально.
Взоры экипажа обратились к Скале.
Все понимали, что в складывающейся ситуации фигура грависта
становится заглавной.
- "Рената" не подвергается пассивному торможению, - сказал
Иварссен.
- То есть как? - поразился Карранса.
- Дело обстоит совсем худо. Чем раньше мы это поймем, тем лучше, -
сказал, как отрубил, Джеральд Иварссен. - Мы пока не можем понять
природу внешних силовых полей, но они действуют на корабль не
пассивно, а активно.
- Что это значит? - спросил капитан.
- Силовое поле тащит нас назад! - воскликнул Джеральд. -
Понимаете, друзья? Тащит "Ренату" с чудовищной энергией. Вот как
рыбаки помогают тащить яхту на берег после морской прогулки. В нашем
сферофильме!
Все задвигались, зашумели. Антуанетта почувствовала, как Стафо
сжал ее руку, и ответила слабым пожатием.
- Значит, если выключить все двигатели... - начал Карранса.
- К этому я и веду! - подхватил Джеральд Иварссен. - Если
выключить все двигатели - это отнюдь не означает, что мы подвергнемся
свободному падению и на корабле воцарится невесомость. Нет! Под
воздействием активных внешних сил корабль приобретет такое огромное
ускорение, которое человеческий организм вынести не в силах.
- Какой величины? - спросил капитан.
- Порядка двадцати четырех Ж, - сказал гравист.
Кто-то присвистнул. Каждый понимал, что при таком ускорении не
поможет никакое противоперегрузочное устройство - человек будет
сплюснут в лепешку.
- Силовые линии поля сходятся к центру, - продолжал гравист. - Это
дает основание считать, что падение корабля не может длиться
бесконечно. Преодолев какой-то участок пути, "Рената" остановится.
- Но от нас к этому времени останется мокрое место, - невесело
пошутил кто-то.
- Мы могли бы включить дюзы в качестве тормозящих, - предложил
Стафо.
- И это не решает дела, - сказал капитан. - Таких мощных и
загадочных полей мы еще не встречали. Перед ними наши двигатели
бессильны.
- И в пульсацию мы войти не можем. Что же остается? - сказала
Антуанетта.
- Искать другие средства, - ответил капитан.
- Мы в безвыходном положении, - прошептал кто-то еле слышно, но
его услышали все.
- Безвыходных положений не бывает, - отрезал капитан. - На время
обратного пути, до полной остановки корабля, я предлагаю всем нам лечь
в анабиоз. Вот что, - полуобернулся он к невысокому плотному мужчине с
тронутыми сединой висками и волевым подбородком. - Вам, Либеро
Кромлинг, нужно в кратчайший срок рассчитать для каждого члена экипажа
кривую охлаждения биораствора, его концентрацию и все остальное.
Исходные внешние данные возьмите у гравистов, - указал он рукой на
Джеральда Иварссена.
Антуанетта, не ожидая конца летучего совещания у капитана,
поспешила в свой отсек. Дел у нее было немало. И, кроме того, хотелось
хоть немного побыть наедине со своими мыслями. Предстоящий анабиоз -
состояние между жизнью и смертью - страшил ее, несмотря на то, что она
была биологом. А быть может, именно поэтому Арпада слишком ясно
представляла себе, насколько хрупка и тонка стенка, отделяющая при
анабиозе бытие от небытия. А тут еще это загадочное силовое поле...
Недаром капитан потребовал рассчитать для каждого члена экипажа наново
режим погружения в анабиоз. И потом они все будут отданы в руки
автоматики, которая должна будет в нужный момент вывести их из
погружения. А кто знает, как поведет она себя в новых условиях?..
* * *
Штурман вел последние наблюдения по обзорному экрану, тщательно
просматривая каждый квадратный метр внешней обшивки корабля. Ведь
любой, самый мелкий дефект мог обернуться катастрофой, пока все они
будут в анабиозе...
Внезапно корабль исчез, словно кто-то стер его с экрана. Стафо
вертел туда и сюда регулятор, менял настройку - все тщетно. Экран
заволокла непроглядная мгла. Через несколько секунд она просветлела,
по экрану побежали волны. Стафо совсем собрался было доложить капитану
о неприятности с обзорной схемой - как будто других неприятностей не
хватало! - как вдруг пелена раздвинулась, словно театральный занавес.
Все дальнейшее, что видел Стафо, выглядело до ужаса реальным,
почти осязаемым.
Из глубины экрана выплыл корабль, замерший на старте. Нет, это
была не "Рената". Неведомый корабль отличался от их пульсолета, как
первый автомобиль отличается от гравихода. Скорее всего, сообразил
Стафо, это была старинная колымага, которой пользовались первопроходцы
космоса. Неуклюжая на вид, но основательная ракета. "Как говорили
когда-то, неладно скроен, да крепко сшит", - подумал штурман про чужой
корабль.
Стафо даже ущипнул себя, но видение с экрана не исчезло.
"Начитался Антуанеттиных книг, вот и лезет в голову всякое... С ума
схожу, что ли?" - мелькнула тревожная мысль. Она-то и удержала руку
штурмана, протянувшуюся к тумблеру видеофона, чтобы связаться с
Арпадой.
Действие на экране разворачивалось бесшумно. Странным было еще и
то, что движения действующих лиц то ускорялись, то замедлялись, словно
по прихоти киномеханика, пускающего фильм. Главным в толпе, похоже,
был высокий вислоусый человек. Он отдавал распоряжения, которым все
подчинялись. Лицо его чем-то отдаленно напомнило Стафо лицо капитана
"Ренаты" Карлоса Санпутера. Впрочем, задуматься об этом факте у
штурмана не было времени. Он продолжал со всепоглощающим любопытством
вглядываться в картины, которые, то ускоряясь, то замедляясь, сменяли
на экране друг друга.
"Сейчас ракета должна стартовать, - сообразил Стафо. - У них нет
еще антиграва. Значит, старт и движение корабля основаны только на
реактивном принципе".
Видение толпы вдруг растаяло. Его сменило замкнутое пространство
корабельной рубки. Штурман "Ренаты" не без интереса рассматривал
старинное навигационное оборудование, о котором знал только из книг.
После головной рубки по экрану потянулись другие отсеки корабля. В
некоторых из них хранились материалы и законсервированные механизмы
неизвестного назначения.
Людей, однако, Стафо на борту чужого корабля не обнаружил, хотя
напряженно искал их, вглядываясь в свой экран до боли в глазах.
Неужели это всего-навсего заурядный автоматический бустер
("Элеонора"? "Элегия"? "Элефант"?) Почему же люди Земли провожали его
с такой торжественностью? В том, что корабль стартовал с Земли, а не с
какой-нибудь другой планеты, у Стафо сомнений не было: такая
великолепная растительность, которая перед этим проплыла на экране,
возможна только на благословенной Голубой планете!
* * *
За годы полета "Ренаты" ни всему экипажу, ни кому-то одному из его
членов погружаться в анабиоз ни разу не приходилось: вход корабля в
очередную пульсацию и выход из нее осуществлялись для людей
безболезненно. "Ныряем в одном созвездии, выныриваем в другом", -
любил говорить по этому поводу Карранса. На участках обычного полета
больших перегрузок, опасных для человеческого организма, до сих пор
также не бывало.
Но наступил грозный час испытаний, когда без анабиоза было не
обойтись...
В биозале - приземистом, но просторном отсеке овальной формы - шли
последние приготовления. Отсек был расположен в срединной сфере -
самом сердце корабля. Вдоль стен, на равном расстоянии друг от друга,
тянулись люки - двадцать семь дверей, по числу членов экипажа
"Ренаты". За каждой располагалось небольшое помещение со сложнейшим и
тончайшим оборудованием, которое позволяло удерживать человеческий
организм в течение длительного времени на грани небытия.
Группа Либеро Кромлинга в составе четырех человек с помощью
специализированных манипуляторов придирчиво проверяла аппаратуру
каждой биованны, тщательно следя за закладкой полученных расчетных
данных в электронные индивидуальные устройства. От работы группы
зависела теперь жизнь всего экипажа. Немалый объем работы падал на
манипуляторы. Там, где требовались беспристрастность, точность и
терпение, они были незаменимы.
Пройдет немного времени, капитан отдаст команду, и он, главный
кибернетик "Ренаты", повернет белую пластикатовую ручку рубильника,
которой ни разу еще не приходилось касаться... И ровно через десять
минут сработает реле автономного времени. От людей тогда уже ничего не
будет зависеть. Все члены экипажа к этому моменту будут лежать каждый
в своей ванне, стараясь, по инструкции, дышать как можно медленнее и
равномернее и полностью расслабив мускулы. Тело их будет по грудь
погружено в биораствор. Затем уровень жидкости в контейнере начнет
повышаться, а организм - все глубже и глубже проваливаться в бездонный
сон, близкий к небытию.
...Главный штурман сидел в кресле, откинувшись на спинку, в полной
прострации. После короткого разговора с Антуанеттой, когда он отключил
видеофон, экран опять ожил, наполнился непонятными видениями, которые
нахлынули с новой силой. Разобраться в них было нелегко.
Действие теперь происходило в отсеках и переходах чужого корабля.
Там кипела непонятная, но бурная деятельность. Люди в ней, однако, не
принимали никакого участия: ни одного человека на борту бустера Стафо
так и не обнаружил. Что ж, значит, его предположение оказалось
справедливым - корабль и в самом деле автоматический. В самом по себе
этом факте ничего странного не было. Непостижимым было другое -
действия серебристого шара. Судя по всему, этот шар представлял собой
