возникая вновь. Это касается первой и третьей "брешей", африканская же,
представлявшая собой некоторую аномалию, "закрылась" окончательно. Во
время пульсаций время жизни "брешей" постепенно будет уменьшаться, пока
не сведется к нулю.
Я заканчиваю. Не знаю, когда явятся убийцы, надеюсь, у нас есть
еще пара недель. А как много нужно сделать за столь короткое время!
Успеем ли?.. Жаль, все наши разработки придется уничтожить, но иного
выхода у нас нет. Позже, спустя десятилетия, миры вновь пойдут бок о
бок, снова возникнут "бреши", соединяющие параллельные Вселенные. Пусть
же эти "бреши" станут не лазейками для наемных убийц и шпионов, а
дверьми в дом доброго соседа и друга, который всегда рад вас видеть. Мы
верим, что человечество к тому времени станет другим. Исчезнут
ненависть и жестокость, вражда и нетерпимость, мирами будут править
Добро, Любовь и вечный Мир. Мы верим в это -- иначе наша смерть не
имеет никакого смысла. Пусть это послание станет нашим завещанием
человечеству.
Остановитесь, люди! Подумайте, куда вы идете. До пропасти осталось
несколько шагов, а на глазах ваших повязки. Вы слепы -- но ужас в том,
что вы не хотите прозреть. Вы топчете друг друга -- и видите в этом
заслугу. Во имя каких-то идей вы стреляете в собственного отца -- и
гордитесь этим. Вы надругались над верой ваших предков -- и теперь не
верите ничему. Подобно Иисусу Христу, мы приносим свои жизни в жертву
грядущему -- во имя искупления грехов ваших. Нет, мы не боги, мы
обычные люди, но пусть наша смерть заставит вас задуматься над тем
путем, по которому вы идете. Этот путь ведет к пропасти.
Прежде чем сделать последний шаг, снимите повязки с лиц ваших и
откройте глаза. Не бойтесь яркого света -- это свет исцеления.
------------------------------------------------------------------------
На этих словах запись обрывалась. Несколько минут царило молчание.
-- Жаль, -- чуть слышно, произнес Сэндерс. -- Эти люди -- святые.
-- В нашем мире святыми становятся лишь после смерти, -- сказал
Реналь, задумчиво глядя в окно. -- При жизни их побивают камнями.
Снова потянулись минуты тишины. Наконец инспектор Диверс решил
нарушить общее молчание.
-- Я вижу, видеозапись произвела на вас сильное впечатление.
Признаюсь, на меня тоже. Но дело есть дело, господа. Ко всему
сказанному выше я хотел бы добавить лишь следующее.
-- Мы слушаем вас, дорогой инспектор, -- кивнул комиссар.
-- Поскольку дело выходит за рамки чисто уголовного, к
расследованию по моей просьбе были подключены ребята из Интеллидженс
Сервис. За эти несколько дней ими была проделана огромная работа. Они
разослали запросы в службы безопасности различных государств, но никто
-- ни ЦРУ, ни наши коллеги с континента, ни даже КГБ -- не смог пролить
свет на личность пресловутого майора Гросса. В нашем мире аналога ему
пока не найдено. Думаю, это имя -- лишь ширма. Боюсь, найти его так и
не удастся. Тем более что никакого криминала за ним пока не числится.
Теперь буквально несколько слов о задержанных. Думаю, вам
небезынтересно будет узнать, за что эти молодчики получили свои
смертные приговоры -- там, в своем мире.
Ли Брунсвик, по его собственным словам, "пришил фараона" -- это
единственное, что нам удалось из него вытянуть. Джованни Риччи пырнул
ножом подвыпившего матроса в одном из миланских кабаков; тогда же он
заработал себе шрам. Что же касается Шарля Левьена, то этот болтливый
негодяй, этот жалкий трус и, извините за выражение, бабник, столь
подробно описал отравление собственной жены, что несколько дней после
этого меня преследовало неотвязное ощущение, будто руки у меня по
локоть опущены в дерьмо... Простите, господа, но иного сравнения мне на
ум не приходит.
-- Да-а, представляю, каково пришлось моему двойнику, комиссару
Реналю, когда он распутывал это дельце, -- усмехнулся Клод Реналь. --
Что же побудило этого типа столь жестоко поступить со своей супругой?
-- Женщина... -- Инспектор брезгливо поморщился. -- Левьен
божится, что именно она вынудила его пойти на преступление. Это некая
мадам Рено.
-- Мерзавец, -- процедил сквозь зубы Сэндерс.
Диверс искоса взглянул на Ганса Миллера.
-- Что же касается господина Миллера, присутствующего здесь, --
продолжал он, -- то его историю, думаю, повторять нет смысла. Она вам
известна.
-- Верно, инспектор, -- кивнул Сэндерс, -- нечего ворошить
прошлое. Порой оно способно причинить боль и страдания.
Миллер благодарно взглянул на Сэндерса.
-- В таком случае, господа, не смею вас больше задерживать. --
Диверс встал; вслед за ним поднялись и остальные. -- Если есть у
кого-нибудь вопросы, я готов ответить на них.
Реналь покачал головой.
-- Вы дали исчерпывающую информацию, инспектор. Какие могут
быть...
-- У меня есть вопрос, -- неожиданно сказал Миллер. Голос его
дрожал от волнения. -- Он касается видеозаписи, вернее, видеокассеты.
Не могли бы вы, господин Диверс, предоставить в мое распоряжение копию
обращения доктора Балларда к миру?
-- Копию? -- Диверс пожал плечами. -- Пожалуйста, только я не
совсем понимаю...
-- Попробую объяснить, -- перебил его Сэндерс. -- Вы должны
учитывать, дорогой инспектор, что обращение было адресовано обоим мирам
-- и нашему, и параллельному. Наш мир обращение получил -- надеюсь, в
скором времени Скотланд-Ярд найдет возможность обнародовать этот
бесценный документ.
-- Только по окончании следствия, -- заметил Диверс.
-- Разумеется, -- кивнул Сэндерс. -- Что же касается мира
параллельного, то здесь дело обстоят намного сложнее. Передать туда
кассету мы не можем -- последняя "брешь" прекратила свое существование
на наших глазах...
-- Вы ошибаетесь, Сэндерс, -- горячо запротестовал Миллер, --
согласно заявлению Балларда, "брешь" не исчезла окончательно, она
пульсирует.
Сэндерс устремил на таксиста долгий, немигающий взгляд.
-- Вы правы, Ганс, "брешь", возможно, еще возникнет, но я сейчас
говорю о другом. -- Он снова обратился к Диверсу: -- Все дело в том,
инспектор, что единственным представителем параллельного мира на Земле
является Миллер -- я не беру в расчет тех троих негодяев, -- и потому
он вправе располагать копией обращения ученых к человечеству.
Диверс кивнул.
-- Вы получите копию, господин Миллер, завтра же. Когда вы
покидаете Лондон?
-- Мы отбываем завтра дневным рейсом, -- за всех ответил Сэндерс.
-- Все четверо?
-- Все четверо.
-- Что ж, к девяти утра я предоставлю копию видеозаписи в ваше
распоряжение, господин Миллер. -- Диверс взглянул на часы. -- Простите,
господа, к двенадцати я должен быть на совещании у шефа.
В коридоре Диверс отвел Сэндерса в сторону.
-- Мой дядя хотел бы повидаться с вами, мистер Сэндерс, прежде чем
вы покинете Лондон.
Сэндерс улыбнулся.
-- Сегодня же вечером я навещу старину Томаса. Так и передайте
ему, Диверс.
-- Обязательно передам... Я рад, что не разочаровался в вас,
мистер Сэндерс.
-- Вот как! -- Сэндерс рассмеялся. -- Любопытно!
Диверс смущенно опустил глаза.
-- Вы знаете, -- произнес он после незначительной паузы, -- часто
легенды о героях более чем наполовину оказываются выдумкой. Я очень
боялся, что подобная участь ожидает и легенду о "британском льве",
но... -- Диверс устремил на Сэндерса решительный взгляд, -- но на этот
раз действительность превзошла саму легенду.
Молодой человек с жаром схватил руку Сэндерса и крепко сжал ее.
-- Вы отличный парень, Роджер, -- улыбнулся Сэндерс, отвечая на
рукопожатие. -- Жаль, что я не знал вас раньше...
Глава двадцать шестая
Последние дни сентября в Цюрихе выдались по-летнему теплыми.
Дневное светило, словно собравшись с силами, выплеснуло на засыпающую
землю остатки живительного тепла, но европейская осень, повинуясь
непреложным законам природы, уже окрасила деревья в яркие предсмертные
тона.
Автомобиль остановился у трехэтажного супермаркета. Тут же, на
игровой площадке, оставленные взрослыми, которых поглотило огромное
здание магазина, резвились дети. Целый детский городок был полностью
предоставлен в их распоряжение. Здесь они были полноправными хозяевами,
другого мира для них сейчас не существовало.
Миллер вышел из машины.
-- Вот он!
Голос его дрогнул, когда взгляд остановился на маленьком мальчике,
самозабвенно пытавшемся взгромоздиться в вагончик гигантской детской
железной дороги, опоясывающей почти всю территорию игровой площадки.
-- Жив, -- прошептал таксист. -- Видите, Сэндерс? Это он!
Сэндерс сидел в машине и курил. Противоречивые чувства роились в
его душе. Миллер сел рядом с ним.
-- Спасибо вам, -- глухо произнес швейцарец, сжимая руку Сэндерса
чуть пониже локтя. -- Вы сдержали свое обещание.
-- Куда вы теперь?
Миллер не ответил.
-- Здесь ваш дом, Ганс, -- сказал Сэндерс. -- Здесь ваша семья.
Миллер поднял на Сэндерса печальный, полный страдания взгляд.
-- Нет, Джилберт, моя семья далеко отсюда. Ганс Миллер мертв, а я
всего лишь его двойник. Прошлого вспять не вернуть. Вдова погибшего
Ганса Миллера никогда не станет женой его двойника.
Сэндерс молча кивнул.
-- Я обещал Марте вернуться, -- продолжал Миллер, -- она ждет
меня. Я всю жизнь буду помнить об этом.
-- Вы верите в возвращение?
-- Кто знает, -- неопределенно ответил швейцарец. -- Шансов
практически нет. Но без веры жить нельзя.
-- Живите у меня, -- предложил Сэндерс. -- В моем коттедже места
хватит на двоих.
-- Спасибо, Джилберт, -- с чувством отозвался Миллер. -- Я решил
вернуться в Гринфилд. Уверен, старый Джон Гроф будет мне рад.
-- Как вы объясните ему свое появление?
-- Расскажу ему все как есть, без утайки. Он поймет.
Сэндерс снова кивнул. Он понял: Миллера тянуло к тому
единственному месту на Земле, откуда веяло слабой, эфемерной, почти
несбыточной надеждой вернуться в свой мир. Сознавал ли он сам, что
влечет его туда, или эта тяга была исключительно интуитивной,
подсознательной? Сэндерс не решался спросить об этом у своего нового
друга.
-- Не забывайте меня, Ганс. Надеюсь, мой адрес вы помните.
-- Помню, Джилберт.
------------------------------------------------------------------------
В апреле Джил Сэндерс получил тревожную телеграмму из Гринфилда:
ГАНС ИСЧЕЗ. СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ.
С УВАЖЕНИЕМ ДЖОН ГРОФ.
В тот же день Сэндерс вылетел в Лондон.
Гроф, казалось, еще больше постарел. Он выглядел осунувшимся и
несчастным. Встретив Сэндерса на вокзале, молча пожал ему руку и
пригласил в свой автомобиль.
На протяжении всего пути Гроф хранил молчание. Сэндерс не сразу
сообразил, что они направляются не в гостиницу, а совсем в другую
сторону. И лишь оказавшись за городом, он понял: Джон Гроф везет его в
"Утиное Гнездо".
Пропускной пункт исчез. От бетонной стены, некогда обрамлявшей
владения Уильяма Джефферсона, тоже остались лишь одни воспоминания.
Зато мост, уничтоженный бандой Грифона, был восстановлен.
Вилла пустовала, повсюду царили запустение и безмолвие.
По-видимому, Мэтью Баллард был последним отпрыском некогда знатного
рода. По крайней мере, ни один из наследников до сих пор не предъявил
свои права на владение "Утиным Гнездом". Автомобиль остановился у входа
в особняк, но Гроф не повел Сэндерса в дом, а направился в обход, к
крутому обрывистому берегу. Их путь вдоль берега занял не более
четверти часа. Наконец Гроф остановился.
Сэндерс прекрасно помнил это место. Словно из небытия возник в его
памяти красно-белый плавучий якорь, качавшийся на волнах, воскресли
трагические события, разыгравшиеся здесь в сентябре прошлого года.
Гроф повернулся к Сэндерсу. Лицо его было бледно, в глазах
читалось отчаяние.
-- Ганс мне все рассказал, -- тихо заговорил он, впервые со
времени их встречи на вокзале. -- Сначала я принял его слова за бред
