"Боюсь, в двух словах вы не поймете".
Герман сдался, закрыл глаза. Гость сделал вежливую паузу, которую хо-
зяин не заполнил, и неторопливо заговорил, будто лектор в начале речи.
"Как вы, наверное, сами отметили, в нашей стране относятся к женщинам
значительно строже, чем на Западе. Это кара за те свободы, за ту разв-
ратную легкую жизнь, которую женщины нашей страны, так называемые "арий-
ки", вели тысячелетия назад..".
Предмет его речи был любопытным, однако Герман не мог концентриро-
ваться и терял целые предложения.
"... и он наделил их страстью к одеждам, украшениям и косметике,
болтливостью , лживостью, легкомыслием... выше пояса женское тело было
полностью обнажено, а ниже носился самый минимум, как на скульптурах
Кхаджурахо... пили крепчайшие напитки, плясали до позднего утра, были
свободны в связях с мужчинам... ниже пупка она стала нечистой, потом не-
чистой вообще, орудием дьявола, искушением , сводящим с праведного пу-
ти..".
Герман развлекся предположением: мы сколько-то вежливо побеседуем,
потом он откроет свой портфель, достанет орудие убийства... Он сглотнул
горьковатый комок, похожий на новый симптом болезни, с усилием и даже
будто бы со скрипом провернул глазные яблоки к окну. Пыль на стекле, зо-
лотая недавно, помутнела до цвета меди, словно солнце, клонясь к гори-
зонту, переоценивало все прошлое и, как мудрец на закате жизни, большую
часть прошлого обесценивало.
"...Ману, знаменитый законодатель, предписал им замужество сызмала, в
возрасте восьми-десяти лет, дабы их похоти и пороки не успевали расцвес-
ти, и наслал проклятье родителям, в чьих домах незамужние девочки обре-
тали половую зрелость ... мужа, каким бы плохим он не был, пусть даже
пьяницей и садистом, женщина должна была боготворить... далее последовал
обряд "сутти"
- самосожжение вдовы на погребальном костре мужа... вдова и прости-
тутка и сейчас именуются одним словом..".
Герман заснул, а когда очнулся, гость, прохаживаясь по комнате, гово-
рил с за- кругляющими интонациями: "...родственники женщины и все ее
знакомые были бы шокированы, оскорблены, проведав, что некий незнакомец
ее разглядывал обнаженной и тем более фотографировал..".
Герман уселся на кровати: "Вы хотите, чтоб я извинился?" "Отдайте мне
пленку, и дело с концами. Я заплачу вам. Назначьте цену. " "Ну что вы.
Причем здесь какие-то деньги? Веранда отсюда, как на ладони. Я не пойму:
если вас смущают любопытные взгляды из гостиницы, зачем же вы позволяете
дочкам..".
"Дело в том, что еще вчера ваш номер как бы не существовал".
"Если вы шутите... Я уже слышал, я слышал от нескольких людей, что
год назад в этом самом номере..".
"Вчера, год назад - какая разница?" - в голосе гостя впервые по-
чувствовалось нетерпение, раздражение, лицо неприятно напряглось. -
"Буквально вчера, или год назад, что для вечности все равно, ваш номер
еще не эксплуатировался".
Против подобного утверждения было бессмысленно возражать.
"Эта веранда", - сказал Ганапати, смягчаясь голосом и лицом, - "у нас
становится популярной только в периоды летних муссонов, - мы наблюдаем
оттуда ливни. А моемся мы во внутреннем дворике, который можно видеть
только с вертолета, если б такой хоть раз объявился. Но иногда по разным
причинам мы бочку переносим на веранду, у которой, кстати, хороший сток,
- вода заливает не двор, а улицу. Вчера, например, во внутренний дворик
нам завезли кирпичи и песок, и бочку пришлось поднять на веранду. Ее
поднимать не так тяжело, мы ее подтягиваем на веревках. Более хлопотно
наполнять ее, но с этим справляется слуга. До того, как ваш номер поя-
вился, - не знаю, какому идиоту пришла идея его нахлобучить на ржавую
крышу старой гостиницы, - нам на веранде было уютно, мы были надежно за-
щищены..".
Герман опрокинулся на подушку, закрыл отяжелевшие глаза. Рядом жужжа-
ла большая муха. В пальцах сжать, и вылезут кишки. Прыгну в окно. В боч-
ку с водой. Жить надо в бочке. Чтобы прохладно. Пить бесконечно. Жить
под ливнями...
"Я не могу отдать вам пленку, поскольку на ней есть другие снимки,
они связаны с моим бизнесом... Да, мне в самом деле нездоровится. Давай-
те встретимся завтра утром. Я приглашаю вас на завтрак. Мы все обсудим
на свежую голову".
Хлопнула дверь. Он раскрыл фотокамеру, вытащил пленку, засунул под
тумбочку , снова лег и тут же заснул. Проснулся. Было совсем темно. Вен-
тилятор гнал горячие волны. Он опять намочил простыню, лег, но ему уже
не спалось. Еще одна ночь в этом жутком номере, и его не очень крепкий
организм, ослабленный бессонницей и простудой, даст повод этому городку
заговорить о другом происшествии в одиннадцатом номере "Республики". Са-
молет улетал только завтра в полдень, но он поднялся, собрался в дорогу,
спустился в холл, вышел на улицу. Тут же подъехало такси. В аэропорт, -
заказал Герман. Уже закрылся, - сказал таксист. Тогда на вокзал. Тоже
закрылся...
Скрипнула дверь. Он шевельнулся и попытался открыть глаза. Сумел от-
ворить их на мгновение, и утонул в кромешной тьме. Потом как будто уви-
дел вошедшего.
Ты лежи, - приказал Вошедший. - И посмотри вокруг себя. Вокруг меня
люди.
Кто эти люди? Девочки. Фокусник. Менеджер отеля. Отец девочек. Женщи-
на~очка.
Да, и слуга. Объясните, что это значит. Сейчас ты поймешь, - сказал
Вошедший, сделал присутствующим знак, они подняли что-то тяжелое, занес-
ли над Германом, и опустили...
9 Ветка качнется под лапками птицы. Дрогнут, начнут расходиться на
ночь сомкнувшиеся лепестки. На крышу выйдет заспанный слуга. Поднимет с
крыши ржавый топор, который вчера еще был не ржавым. Громко расколется
доска. В бочку выплеснется вода. На веранду вбежит девочка. И взглянет
вверх, на окно гостиницы. За стеклами, отсвечивающими небо, будет напря-
женная пустота.
Что-то сорвалось, не сцепилось, и время, бе~щее по прямой, по кру~,
спирали, вверх, или вниз, кто его знает, как бе~щее, сделало какую-то
ошибку. Все в этом мире несовершенно, совершенен , известно, один только
Бог, - так вот, почему бы не предположить, что у времени тоже бывают
срывы, и в номере одиннадцать "Республики" дважды убили иностранца . Под
быстрыми лопастями вентилятора будет лежать его мертвое тело. В номере
одиннадцать "Республики" топор для раскалывания досок опустился на голо-
ву человека, который умел проникать в моменты, когда все в жизни красиво
сходилось, но иногда забывал учитывать, что в сбалансированном мире чем
выше гора, тем глубже пропасть, чем ярче восторг, тем чернее печаль, что
на всякую красивую гармонию приходится уродливая дисгармония. Но ты о
том, девочка, не думай. Пока твоя жизнь нераскрытый бутон, в котором
напрягшиеся лепестки еще не знают, к чему раскроются, ты лучше порадуйся
тому, что можно спокойно снять рубашку и поиграть на веранде с брызгами,
мылом и маленькими ливнями в игру губительной красоты. губительной кра-
соты.
