- "Напрокат"!-сказал Мишка.-Что тебе питон-"Москвич" или пылесос?..
Каждый путешественник должен лично вырастить и воспитать... Так что ты на
Субанга не очень-то надейся... Ты, в общем, это... давай готовься...
- К чему?-спросил я.
- Как-к чему?-удивился Мишка.-К этому... чтобы воспитывать...
- Кого? - спросил я.- Уж не питонов ли?..
- Ну,-прошептал Мишка,-питонов не питонов... но, в общем, тоже из класса
пресмыкающихся...
От этих зловещих Мишкиных слов в воздухе сразу же запахло практикой и мой
лоб стал медленно покрываться уже не теоретическим, а самым заправдашним
холодным потом. И тут я впервые после прихода Мишки вспомнил о таинственном
чемодане с пластилиновыми пломбами. Значит, в Мишкиной голове были мысли о
том, как мы будем сохранять свои жизни в джунглях, а в чемодане было то, на
чём мы должны были практиковаться. То есть в чемодане были питоны! Ну,
питоны не питоны, но, в общем, тоже кто-то из класса пресмыкающихся. В таком
маленьком чемодане, конечно, никакой питон не поместится. Так, может быть,
там уместились их дети? Дети питонов. Питонцы. И этот чемодан с питонцами
уже часов пять как стоит у меня под кроватью.
Моё лицо побледнело от страха. Мишка это заметил.
- Да ты не бойся! - стал успокаивать он меня.-В чемодане же ужи.
- Какие жеужи? - спросил я, слегка заикаясь.
- Не жеужи, а ужи, обыкновенные ужи. Четыре штуки. Два ужа основных, а
два ужа запасных... на всякий случай...
- Ах, ужи!.. - сказал я, вытирая со лба теперь уже горячий пот.-А они
действительно ужи?
- Вот Фома неверующий. Я же их в живом уголке брал. Даже расписку юннатам
дал: "Взято четыре ужа на одну ночь... Киселёв".
Я подумал, что лучше, если бы Мишка не дал расписку, а взял её у юннатов:
"Выдано четыре ужа. Юннаты".
- А как же мы будем этих ужей воспитывать?
- Для начала поужинаем с ними за компанию,- объяснил Мишка,- а потом
завалимся вместе спать.
- А у нас сегодня на ужин блинчики с мясом,-сказал я.-Разве ужи едят
блинчики?..
- И у них и у нас сегодня на ужин будет молоко,- заявил Мишка.- А сейчас
ты сделаешь вот что...
Выслушав Мишкину инструкцию, я вскочил с гамака и без всяких обычных
отговорок в панике побежал на веранду, где мама уже накрывала стол к ужину.
Расчёт у меня был простой. Мне казалось, что папа и мама в "молоке" и в
нашем желании "пораньше лечь спать" обязательно заподозрят что-нибудь
неладное.
"Это подозрительно!-скажет мама.-С чего это ты вдруг отказываешься от
своих любимых блинчиков и просишь молока?.. Это подозрительно..."
"Да, да!-поддержит папа маму.-То их в постель никак не уложишь, а то они
в семь часов собираются спать, видно, они опять что-то с Мишкой затеяли..."
"Никакого молока!" -скажет мама.
"А спать вы ляжете вместе со мной,-скажет папа,-вот здесь, на веранде".
Но на веранде, к моему ужасу, всё произошло совсем не так, как я ожидал.
Никто не насторожился. Ни у кого ничто не вызвало никаких подозрений. Даже
наоборот. Мама, например, сказала:
- Два стакана молока? Почему так мало вы просите, возьмите четыре! А папа
сказал:
- Хотите уже сейчас лечь спать?.. Ну что ж!.. Тем лучше! Тем лучше! Чем
раньше вы с Мишкой ляжете спать, тем лучше будет и для вас и для нас...
"Боже мой! - подумал я, стоя как дурак на веранде с четырьмя стаканами
молока на тарелке.- Если через десять минут выяснится, что Мишка по ошибке
принёс в чемодане всё-таки не ужей, а каких-нибудь ядовитых змей, так папа
пожалеет о том, что он сейчас мне сказал".
- Тогда, значит, спокойной ночи, мама,- сказал я дрогнувшим голосом. И
здесь я не выдержал (кто знает, может быть, мы с ней прощались навсегда). Я
подошёл к маме и поцеловал её в щёку, держа в руках эти четыре предсмертных
стакана с молоком.- И тебе спокойной ночи, папа,- сказал я, целуя и папу в
щёку.
А своей сестре я только кивнул на прощание, головой. Растяпа! Сидела
рядом и не могла ничего подслушать. А ведь если бы подслушала, могла бы, в
интересах всего человечества, наябедничать папе с мамой про змей и тем самым
предотвратить гибель двух будущих отважных путешественников.
Простившись со всеми, я решил всё же ещё немного постоять. А вдруг
произойдёт чудо и кого-нибудь в самую последнюю секунду осенит подозрение.
Прошло пятьдесят или даже шестьдесят самых последних секунд. А я всё стоял
со стаканами молока на тарелке.
- Ты чего? - спросил папа.
Я где-то читал, что перед смертью люди обычно. просят за что-нибудь
прощения. Ничего не поделаешь, придётся на всякий случай попросить. Я
сказал:
- Папа и мама, вы простите нас с Мишкой, что мы съели ботинки и чуть не
сожгли дачу...
- Боже мой!-сказала мама.-Я и забыла про это.
- Я не сержусь!-сказал папаа. - Какие пустяки!
"Пустяки?.. Конечно, пустяки... По сравнению с нашей гибелью..."
Всё!.. Больше мне ничего не оставалось делать, как глубоко вздохнуть,
развернуть плечи и твёрдой и нетвёрдой походкой направиться в свою комнату.
- Спокойной ночи,- сказал Мишка всем, присоединившись ко мне.
Мы подошли с ним к двери. Я постоял в нерешительности, потом открыл дверь
и вошёл в свою комнату, как в могильный склеп.
Когда я вытащил из-под кровати свой чемодан, в котором был Мишкин чемодан
со змеями, Мишка сразу же хотел извлечь свой чемодан из моего, но я наступил
ногой на крышку.
- Подожди, Мишка,- сказал я,- ты пока не вытаскивай своих ужей.
- Почему моих?-сказал Мишка.-Теперь это наши общие ужи.
"Общие!.. У меня со змеями никогда не было ничего общего",- это я подумал
про себя. А это я сказал вслух:
- Давай, Мишка, сначала пройдём всё, как будет, только без ужей...
значит, мы пьём молоко из стаканов... А они из тарелки...
Мишка вылил два стакана молока в тарелку в сказал:
- А потом все ложимся спать.
- А можно,- спросил я,- чтобы уж для начала спал под кроватью, а я на
кровати?
- "Под кроватью"! Да разве тебя будет уж после этого оберегать, если ты
его будешь под кроватью держать?
- Хорошо,-сказал я.-Тогда пусть я лежу под кроватью, а он на кровати...
- Вечно ты со своими отговорками! - зашипел на меня Мишка, сталкивая мою
ногу с крышки чемодана.
Потом он извлёк свой чемодан из моего, поставил его к себе на колени,
оглянулся вокруг и сказал:
- Вместе так всё вместе!
С этими словами он сорвал пломбы из пластилина, щёлкнул замочками и стал
медленно открывать крышку чемодана, а я так же медленно стал закрывать свои
глаза.
Потом наступила такая пауза, что я подумал, что с Мишкой всё кончено.
Бесшумно, как это и принято у змей. Вот настаёт и моя очередь...
- Странно,- услышал я в темноте голос Мишки.- Куда же они могли деться?
Я открыл глаза. Мишка сидел на стуле с чемоданом на коленях. Чемодан был
совершенно пуст. Никаких ужей в чемодане не было. Мишка перевернул чемодан и
даже потряс его, потом оглянулся по сторонам и тоскливо сказал:
- Интересно, куда же они могли задеваться?.. И пломбы целы... Неужели они
выползли через это окошечко?..
Мишка повернул чемодан, и я увидел, что сбоку у него был выпилен кусок
фибры и заделан тонкой металлической сеткой. Один угол сетки загнулся внутрь
и образовал отверстие, через которое, вероятно, и выползли все ужи.
"А может быть, эти ужи уже поужинали и завалились спать, не дожидаясь нас
с Мишкой?" - подумал я, осторожно откидывая одеяло со своей постели. Кровать
была пуста. Тогда я сначала подумал, а потом высказал предположение, что,
может быть, ужам больше понравилась мамина кровать (она мягче) и они
устроились у неё под одеялом?.. Мишка осмотрел внимательно комнату от пола
до потолка и сказал:
- Нет, ужи где-то здесь... Видишь, как ваш кот Васька сидит на шкафу?
Васька сидел на шкафу действительно с самым очумелым видом. Ясно было,
что он чего-то так боится, что даже шерсть на загривке у него встала дыбом
от страха.
- Это он ужей чует,- прошептал Мишка. "Вряд ли бы Васька испугался ужей,-
подумал я.-Он, наверно, чует, что эти ужи совсем не ужи".
- Вась, Вась, Вась! - позвал я кота, но он даже и не взглянул на меня.
Просто махнул лапой в мою сторону, как бы говоря: "Да иди ты!"
- Вот что,-сказал Мишка, забираясь на стол.- Сейчас мы их высмотрим
сверху и сцапаем. Ты осматривай правую сторону комнаты, а я левую.
Мы забрались с ногами на стол. Было тихо. Моё сердце стучало, как
Наташкин бубен во время танца. Раздался тихий шорох. Я насторожился. Дверь в
мою комнату стала тихо-тихо отворяться, и на пороге... тихо-тихо...
появилась Наташка.
- Чего это вы сидите на столе? - спросила она подозрительным голосом.-
Опять готовитесь?..
- Наташка, ты только не волнуйся,-прошептал я.-Дело в том, что Мишка
принёс ужей для тренировки, а они все куда-то расползлись...
Громко взвизгнув, Наташка прыгнула прямо с дорога к нам на стол. Это был
потрясающий рекордный прыжок. Никогда в жизни Наташка больше не смогла его
повторить, но в то время нам всем троим было не до рекордов.
Дрожа всем телом от страха, Наташка стучала зубами и повторяла громко
какое-то непонятное слово:
- Ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва!
- Если ты будешь дрожать вслух,- сказал ей Мишка,- то мы не поймаем ни
одного ужа.
- Хорошо,-сказала Наташка.-Я буду дрожать про себя.
- Она будет дрожать, а мы будем наблюдать! Тоже наблюдай,-сказал я
Наташке,-как увидишь ужа, сигнализируй.
- Хорошо! - согласилась Наташка.- Я буду наблюдать!-и закрыла от ужаса
глаза.
Мы сидели втроём на столе, как на острове. Наташка всё время старалась
дрожать, и это у нее очень здорово получалось. Я наоборот. Я всё время
старался не дрожать, и у меня это не очень-то получалось. За дверью снова
раздался тихий шорох. Мишка прислушался и сказал:
- Кажется, ползут...
Мишка приготовился к прыжку. Я тоже... Но я больше так... для виду...
Буду я ещё прыгать на ужей.
Дверь осторожно открылась, и на пороге моей комнаты появилась мама. Она
некоторое время смотрела на нас ничего не понимающими глазами, а потом
спросила:
- Чего это вы все уселись на столе? Мы с Мишкой взглянули на Наташку,
Наташка посмотрела на маму и сказала:
- Мамочка, ты только не волнуйся... Не успела Наташка договорить фразу,
как мама стала прямо на наших глазах волноваться. Она волновалась всё больше
и больше.
- Мамочка,-повторила Наташка,-ты только не волнуйся... Мы должны тебе
сообщить одну неприятную новость...
- Подождите,-сказала мама,-подождите.. сначала скажите мне, вы все
живы?..
- Живы,- ответили мы нестройным шёпотом.
- Вы все здоровы?
- Здоровы,-ответили мы нестройным шёпотом.
- Так,-сказала мама,-это самое главное... А сейчас я пойду приму
валерьянку, а после этого вы сообщите мне неприятную новость...
Пока мама ходила за лекарством, я всё время думал об одном: "Только бы
она где-нибудь там не встретилась с ужом, только бы она не встретилась...
Потому что если она встретится с ужом, то поднимется в доме такой шум..." Но
шума не поднялось. Мама быстро вернулась обратно с пузырьком в руке,
распространяя вокруг себя запах валерьянки.
- Теперь Говорите, что за неприятная новость! - сказала она.
- Дело в том,- почему-то с радостью и даже с восторгом сказала Наташка,-
что Мишка в интересах всего человечества принёс в чемодане к нам на дачу
ужей для тренировки, а они взяли и все куда-то расползлись...
- Как-расползлись? - спросила мама, делая большие глаза.
- Вот так-расползлись...-снова с восторгом сказала Наташка и показала
рукой, как ужи, извиваясь, расползлись по комнате.
- Ай! - крикнула мама, прыгая к нам на стол и роняя бутылочку с
валерьянкой на пол.
Пока мама переживала на столе и задавала Мишке всякие запоздалые вопросы,
